Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар
— О, я чувствую, что у тебя внутри настоящий вулкан, который вот-вот разверзнется. Поэтому мои слова не что иное, как только слабая попытка проникнуть в твои тайны, — сказал серьезно Ральф, обнимая жену.
— Но я ничего от тебя не скрываю, — удивилась Вирджиния, — и вся как на ладони.
— Иногда мне кажется, что ты не знаешь, что творится у тебя в душе, — проговорил Ральф, испытывающе вглядываясь в жену. — Порой у тебя бывает такой взгляд, как будто ты вырвалась из многолетнего заключения и теперь стараешься наверстать все упущенное.
— Но ведь это так и есть, — прошептала Вирджиния, — я и была всю свою жизнь, за исключением последних двух лет, в многолетнем заключении, ты же знаешь. Сейчас я благодаря тебе живу полной жизнью… Но ты прав, иногда я и сама ощущаю, что у меня внутри поселилось какое-то чувство… не знаю, как объяснить… мне все время хочется новых острых ощущений. Когда я ничего этого не знала и ничего не видела в своем Хайворте, то мечтала хотя бы о глотке свободы, а сейчас… Может быть, мои родственники и правы, я, наверное, и в самом деле безумная, Ральф, и могу принести тебе несчастье. Меня иногда пугает мое состояние. Я вижу порой, как ты присматриваешься ко мне, и стараюсь контролировать свои чувства.
Голос Вирджинии дрожал, когда она все это говорила Ральфу, и ему стало жалко ее.
— Успокойся, родная, все прекрасно, — он прижался губами к склоненной головке жены и, чтобы снова развеселить ее, быстро слепил снежок и крикнул:
— Берегись!
Не успел он еще швырнуть свой снежок, как сам получил в лицо горсть снега. Он тут же ответил, и в течение нескольких минут они с веселым неистовством перебрасывались снежками.
Услышав шум, на пороге появилась хозяйка с подносом в руках и по-матерински улыбнулась им. На столе появился ситный хлеб, деревенский сыр и пиво. Ральф и Вирджиния тут же уселись за стол и с завидным аппетитом принялись уничтожать еду. Время от времени они отрывались от завтрака и обменивались улыбками, смотрели на узкое ущелье, которое, казалось, начиналось у них прямо под ногами, на сосны, каждая ветка которых бережно поддерживала огромные снежные шапки, окруженные голубовато-пепельным ореолом, сотканным из небесной лазури и солнечных лучей. Неподалеку от них бесшумно опустилась какая-то птица с ярко-желтой грудкой и серыми, переходящими в черное крыльями.
— Какой прелестный жилет! — восхитилась Вирджиния.
— Синица, самец. Самки тусклее, — уточнил Ральф.
— Как мы с тобой.
— Я так не думаю…
— Нет, нет, ты прекрасно знаешь, что я права. Вот и доказательство: ты покраснел. Я так люблю смотреть, когда мой мужественный Ральф смущается! — засмеялась Вирджиния. Ральф и на самом деле смутился, но больше от того, что он в последнее время не узнавал Вирджинии и не знал, как вести себя с этой новой женщиной, в какую превратилась его жена. Иногда его не просто смущали, а даже коробили ее слова, хотя он старался не придавать особого значения ее поведению, объясняя его тем, что Вирджиния была слишком задавлена в детстве и теперь как бы заново познает мир. Ральф почувствовал на плече руку жены и с улыбкой повернулся к ней.
— Будем возвращаться, милый? — ласково спросила она. — Наверное, уже пора.
Ральф расплатился с хозяйкой гостиницы, вскочил на лошадь, и теперь уже не спеша они направились в сторону дома. После стремительной гонки Вирджиния расслабилась и, отдыхая, медленно скользила по искрящемуся снегу.
Ральф с Вирджинией занимали в отеле большой двухэтажный номер. Как только они вошли к себе, Вирджиния сказала мужу:
— Хорошенько разотрись, Ральф, все-таки мороз приличный.
Она чувствовала, что и сама дрожит. Ральф тоже заметил это и сказал, что поможет ей переодеться.
— Нет, нет, — прервала его Вирджиния. — Иди, говорю же тебе! — ее слова прозвучали неожиданно резко, и она сразу же осеклась, заметив удивленный взгляд Ральфа.
— Иди, милый, а я сама справлюсь, — сказала она мягко, сама не понимая, что с ней происходит.
Когда через некоторое время Ральф вернулся, Вирджиния бросилась к нему на шею.
— Какая чудесная прогулка, дорогой! Ты делаешь для меня невозможное. Я так благодарна тебе. Каждая минута с тобой — счастье!
Вирджиния необыкновенно похорошела в последнее время. Сейчас она была в черном вечернем платье, под которым угадывалось ее нежное и в то же время крепкое, тренированное тело. Он обнял ее, и на несколько секунд они замерли неподвижно, глядя в глаза друг другу. Вирджиния высвободила руку и погладила Ральфа по голове: — Все хорошо, милый. Я так счастлива с тобой, — прошептала она. Ральф отстранил от себя жену.
— Пора уже, нас ждут.
Рэйчел Стоун ожидала их в венской кондитерской. Невысокого роста, звонкоголосая, элегантная, живая, словно ртуть, она была женой приятеля Ральфа, начинающего драматурга. Мужчины были знакомы давно, а их жены познакомились в одном из путешествий и подружились. Правда, порой Вирджиния чувствовала себя неловко с Рэйчел. Та испытывала к ней глубокую и какую-то необузданную привязанность, что заставляло Вирджинию сторониться своей подруги, но тем не менее они часто встречались и даже собирались вместе вернуться домой в Нью-Йорк, где отец Ральфа купил для своих детей дом, а Рэйчел с мужем жили там постоянно.
Увидев де Брикассаров на пороге кафе, Рэйчел громко закричала, размахивая ярким платком.
— Сюда, сюда! Я здесь. Не очень-то весело сидеть здесь одной среди всех этих чокнутых англичан, немцев и югославов. Не хотите же вы, чтобы я почувствовала себя Робинзоном Крузо?
Рэйчел болтала совершенно не заботясь, какое впечатление она производит на окружающих, и не стесняясь своих не очень удачных литературных сравнений. Ральф засмеялся, он относился к этой женщине снисходительно больше потому, что любил ее мужа, очень талантливого молодого Криса Стоуна.
— Ты не должна на нас сердиться, Рэйчел, — сказал он, — прыткая лошадка умчала нас слишком далеко.
— Да я видела, как вы возвращались, — весело ответила Рэйчел. — Красавцы, нечего сказать. И ты, Вирджиния, очень хороша в этом голубом костюме… Что вы будете пить? Мартини? Шампанское?.. А вот и Кроуз. Он сейчас и распорядится!
Вирджиния нахмурила брови. Арни Кроуз тоже этой зимой отдыхал здесь, и у них с Вирджинией сложились какие-то очень странные отношения. Когда они оказались вместе в одном из кафе, Арни напомнил Вирджинии их встречу в лесу на Сауресе и поначалу относился к ней весьма почтительно, но потом что-то изменилось. Вирджиния даже не могла объяснить для себя, отчего он стал относиться к ней по-другому: ведь к Ральфу же он не изменил своего отношения, она замечала, с каким уважением он разговаривает с ним. Но потом Вирджиния перестала думать об этом, только больше не хотела видеться с ним.
