Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар
— Не плачь, Лунный Свет. Мы вернемся на следующее лето. А сейчас мы отправимся в настоящее свадебное путешествие.
Свадебное путешествие четы де Брикассаров затянулось на целый год. Они побывали в Греции, ощутили величие Рима, полюбовались неспешным течением древнего Нила, прелестями Ривьеры. Лето Ральф с Вирджинией провели на своем любимом Сауресе, а зимой снова отправились в Европу, на этот раз в Швейцарию, покататься на лыжах на высокогорном курорте, причем так захотела Вирджиния. Ей так понравилось путешествовать, что она уже не могла долго оставаться на одном месте.
Ральф де Брикассар в последний раз проверил надежность струн и взглянул на Вирджинию, которая в это время надевала лыжи.
— Ты готова? — через некоторое время спросил он. — Все-таки я очень волнуюсь.
— Я ничем не рискую, милый, — весело откликнулась Вирджиния. — Снег такой пушистый и чистый, что падать в него — одно удовольствие. Решайся же! Поехали!
Ральф легким движением вскочил в седло. Мощная и на удивление меланхоличная лошадь, привыкшая больше к перевозке тяжестей, казалось, даже не заметила седока. Вирджиния сжала прикрепленные к длинным поводьям ручки и слегка отступила назад. Излишняя сосредоточенность выдавала в ней неопытного лыжника, хотя здесь, на курорте, такого рода лыжные прогулки были в большой моде, и Вирджиния давно уже уговаривала Ральфа разрешить ей испытать свои силы.
От напряжения у нее даже изменилось лицо: заострился подбородок, резче обозначились скулы. Ральф заметил появившуюся в ее взгляде неистовость и притворился, что поправляет стремена, чтобы еще немного полюбоваться женой.
— Поехали! — закричал он наконец. — Будь внимательна!
Поводья натянулись, и Вирджиния сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее заскользила вперед. Прежде чем выехать на свободное пространство, надо было пересечь от начала до конца единственную улицу этого небольшого курортного городка. Улицу, по которой беспрестанно прогуливались почти все его обитатели. Ральф улыбкой приветствовал своих партнеров по шахматам, бассейну, кивал укутанным в меха дамам, уютно устроившимся в пестро раскрашенных санях и затянутым в трико любительницам горных лыж. Но Вирджиния никого не замечала. Сначала она думала о том, как бы сохранить равновесие и не выглядеть смешной, потом стала с нетерпением выискивать глазами вывеску, которая обозначала городскую черту. Вот уже церковь с маленькой площадью… каток… уснувшая в белых берегах река и, наконец, последняя гостиница… и поле без конца и без края…
Вирджиния облегченно вздохнула. Теперь, если она и свалится, никто не увидит, кроме Ральфа. А он… Вирджиния улыбнулась, с нежностью подумав о муже. Загорелый широкоплечий Ральф верхом на лошади казался ей могучим рыцарем, за которым она готова скользить на своих лыжах всю оставшуюся жизнь.
— Ральф! — позвала Вирджиния. Он повернулся к ней, прищурив из-за яркого солнца синие глаза.
— Какое чудо, Ральф! — восторженно закричала Вирджиния. Перед ними раскинулась ослепительно белая заснеженная долина, окруженная горными вершинами, некоторые из них своими пиками уходили высоко в небо. Множество лыжников в ярких одеждах стремительными зигзагами скользили с гор, и от этого склоны казались живыми. Вирджиния громко и весело повторила:
— Чудесно!
— Все еще впереди, — отозвался Ральф. Он пришпорил коня, и тот пошел вперед энергичной рысью. «Вот теперь-то все и начинается!» — подумала Вирджиния, и ее охватило какое-то странное и вместе с тем счастливое беспокойство, которое постепенно сменилось уверенностью и легкостью. Держалась она прекрасно, проблем с равновесием теперь не возникало, короткие лыжи несли ее сами, ей оставалось только не мешать их плавному скольжению. Напряженные мышцы окончательно расслабились, и Вирджиния с легкостью контролировала их приятную игру. За одним из поворотов дорогу им пересекли большие, груженные дровами сани, на которых помимо возницы сидело еще несколько дочерна загоревших мужчин. Они долго не отводили от женщины восхищенных глаз, и Вирджиния наградила их очаровательной улыбкой. Ральф время от времени оборачивался к жене и весело подбадривал: «Очень хорошо, просто прекрасно!»
Иногда Вирджинии казалось, что это она сама кричала голосом Ральфа. И когда она слышала: «Внимание!» — непередаваемое, непроизвольно возникающее щемящее чувство обещало ей еще большее наслаждение, чем то, которое она испытывала. Вирджиния вся отдалась ритму перешедшей на галоп лошади. Скорость сделала ее такой устойчивой, что она перестала о чем-либо думать и полностью отдавалась той радости, которая пронизывала ее насквозь. Ничего другого в мире больше не существовало. Только стремительное движение и ее ловкое тело, которое повелевало и задавало темп. Быстрее! Еще быстрее! Я все могу! В этот момент она царствовала и над собой, и над природой, она была одновременно и властительницей и рабой. Женщину в ее порыве подстегивали и небесная синь, и праздничная белизна вокруг, и этот ледяной ветер, проникающий в нее как хрустально-чистый налиток. «Быстрее! Быстрее!» — буквально стонала Вирджиния. Но Ральфу эти призывы были уже не нужны, да и лошадь давно обходилась без пришпоривания. Все трое они стали единым и счастливым организмом. Окрыленные, они взлетели на небольшой холм, и зажмурившая от скорости Вирджиния не заметила возникшей на ее пути неровности. Покачнувшись, она отпустила вожжи и почти с головой влетела в сугроб. Однако снег, валивший всю прошлую ночь, смягчил удар, так что она нисколько не пострадала. Когда Ральф подбежал к ней, она была уже на ногах, сияющая и веселая. Они снова продолжали свою гонку и остановились только у маленькой гостиницы, неожиданно возникшей на их пути.
— Дальше дороги нет, — сказал Ральф, — отдохни.
Отель был пуст, все отправились на катания. Подумав мгновение, Ральф предложил:
— Устроимся на воздухе, солнце припекает как летом.
Когда их устраивали на открытой веранде, Вирджиния спросила:
— Мне кажется, что тебе здесь не нравится? Но здесь так чисто.
— Слишком чисто, радость моя, — ответил Ральф. — Если драить с такой силой, то скоро от нее ничего не останется. В городе у каждого кафе есть свое лицо, своя прелесть. А здесь ресторанчики издают лишь запахи провинции. Ты заметила, что здесь все на виду: дома, люди, даже природа? Ни тени, ни одного скрытого намерения. А значит, нет жизни…
Вирджиния рассмеялась:
— Почему же ты тогда каждый день говоришь мне, что ценишь меня за ясность и откровенность? — спросила она шутливо.
— О, я чувствую, что у тебя внутри настоящий вулкан, который вот-вот разверзнется. Поэтому мои слова не что иное, как только слабая попытка проникнуть в твои тайны, — сказал серьезно Ральф, обнимая жену.
