Элизабет Эссекс - Страсть и скандал
Однако мало-помалу его терпение истощилось, как и его напускной шарм. А Катриона продолжала игнорировать его предложения, которые становились все более наглыми. И тогда он прибег к запугиванию.
В ночь перед пожаром, в ту ночь, когда она впервые поцеловала Танвира Сингха, именно лейтенант, а не пронырливый шпион, прятался в ночных сумерках и слушал. Именно лейтенант вынюхивал ее тайны.
В ту ночь, проходя через железные ворота гарнизона и ведя кобылку на поводу, она чувствовала себя так, будто ее окружает уютный кокон, имя которому — счастье. Взбудораженная поцелуями, под надежной охраной своей тайны, взволнованная тем, что в ее душе росло нечто более важное, чем просто страсть.
И вдруг перед нею оказался лейтенант Беркстед, который дожидался ее на дорожке во всем своем белокуром великолепии, лениво куря сигару.
— Ну-ну. Отлично. Наконец-то наша искательница приключений, мисс Роуэн, возвращается домой. — Он сделал глубокую затяжку и шагнул ей навстречу, как бы невзначай загородив ей путь облаченной в алый мундир фигурой. — Ищем приключений в огромном мире, не так ли, дорогая? Милуемся с местными?
Лицемерные угрожающие интонации. Катриона тут же поняла, что ей угрожает опасность. Она спряталась за лошадь. У нее совершенно не было желания разговаривать с ним, и еще меньше — позволить ему затеять ссору, но она знала, что больше всего ему нравилось бы, чтобы она спасалась от него бегством. Тогда он наслаждался бы преследованием, интригой погони и пленения.
Поэтому она не дрогнула. Лошадь была ей достаточной защитой — кобылка нервничала и злилась в присутствии лейтенанта, вскидывала голову, показывала зубы и угрожающе ржала. Лейтенант старался держаться на безопасном расстоянии от зубов Питхар.
Здравый ум лошади и инстинкт защитницы придали Катрионе смелости.
— Всем известно, что я навещаю принцессу из Ранпура и ее матушку, бегуму. И делаю это с разрешения дяди. Посему это не ваше дело, лейтенант.
— Вот как? Если говорить о вашем дяде, лорде Саммерсе, он считает, что из меня выйдет прекрасный зять. Лучше не бывает. Сам сказал мне это сегодня. Так что вам придется вести себя осмотрительнее. Я человек широких взглядов, но не склонен делиться с другими мужчинами.
Шакал сделал первый словесный выпад, чтобы ее оскорбить. Она поняла это, но не собиралась бежать с поля боя. Если он почувствует кровь, станет преследовать ее еще усерднее.
— В самом деле? А я думаю, что такой сценарий вам бы понравился. — Она многозначительно взглянула на то крыло резиденции, где помещались покои ее тетки.
Беркстеду недостало порядочности даже на то, чтобы покраснеть. Лоснящиеся щеки моментально побагровели, пока обычное высокомерие не взяло свое.
— Осторожнее, глупая мышь! Не лезьте в дела, о которых не имеете понятия, тем более что у вас самой рыльце в пушку. Сомневаюсь, что вашему дяде будет приятно узнать, каким образом вы провели последние полчаса: подпирая стену с задранными до ушей юбками, — и все для туземного проходимца с сомнительной репутацией.
Угроза попала в цель — как остро отточенная стрела, направленная уверенной рукой, чтобы нести смерть, — но Катриона не шелохнулась, сохраняя дистанцию. Слушала, как он выплевывает грязные оскорбления в ночное небо, и гадала, что ему нужно на сей раз: поцелуй? Объятия наподобие тех, что, как ему кажется, он видел? Она отказывала ему раньше и умудрялась держать его на расстоянии. Очевидно, он начал терять терпение.
Катриона слегка приотпустила поводья, чтобы тайком для Беркстеда дать свободу действий лошади. Действительно, когда Питхар кивнула головой в его направлении, он отскочил на полшага. Но не собирался сдаваться так легко.
— Мне даже нравилась ваша маленькая игра в неприступность. — Он снисходительно улыбнулся ей. — Вы казались трудной добычей. Призом, который заманчиво было получить. А теперь вижу, что вы слишком легкая добыча. Что ваши протесты и целомудрие всего лишь спектакль. Вы знаете, дорогая, тайная страсть к совращению туземцев не для вас. Придется вам покончить с этой прискорбной привычкой, после того как мы поженимся.
— Как и вам не помешало бы покончить с прискорбной привычкой совращать чужих жен.
Рассмеявшись, он задрал подбородок, чтобы выпустить беззаботно струю дыма поверх ее головы.
— Надо отдать должное — в вас есть искра и огонь. Вы не та бледная бесхарактерная тряпка, какой хотите казаться, не так ли?
Все, что она могла, — это сдержаться и не ударить его. Яростная звонкая оплеуха оставила бы на его щеке красную отметину, красноречивое свидетельство для каждого, кто пройдет мимо, что этот человек — презренный ублюдок.
Но Катриона его не ударила, хотя так крепко стиснула кулак, что руке стало больно. Ладонь чесалась от желания влепить Беркстеду пощечину. Она попыталась смерить его гневным взглядом.
— Должно быть, вы испытываете отчаянную нужду в деньгах, лейтенант, если терпите все это от девушки, которая вам даже не нравится. Карточные долги? Или это очень накладно — содержать чужих жен?
Он сверкнул своей слишком слащавой улыбкой белокурого ангела.
— Да нет же, удивительно дешево. Как и подкупать слуг, чтобы доносили на людей, которые меня интересуют.
— Меня тошнит от вас. — Она хотела выплюнуть брань прямо ему в лицо.
— Если так, вам лучше привыкнуть к этому состоянию.
— Никогда.
— Никогда — это слишком долго, мышонок, — сказал он с притворной суровостью. — А я знаю много чего. Такого, что вы не захотите сделать достоянием всех желающих.
От его слов веяло убийственным холодом, который не замедлил забраться ей в самые легкие. Стало мучительно больно дышать. Как тогда, в Шотландии, когда она подхватила плеврит.
— Ага. Теперь вы навострили ушки, не правда ли? Превосходно. Вы просто дрожите от любопытства.
При чем здесь любопытство? Это был страх. Смертельный ужас. Но Беркстед лишь улыбнулся, видя ее замешательство. В последний раз затянувшись сигарой, он выдохнул столб самодовольства в ночное небо, а потом растер окурок носком сапога.
— Затащить вас в постель — это будет похлеще кошачьей драки. — И рассмеялся ей в лицо; потемневшие голубые глаза сверкнули плотоядным восторгом. — Мне просто не терпится. Но смотрите, прежде не лишитесь своего сокровища как шлюха.
Его небрежная жестокость заставила ее вспылить.
— Как вы? Или как тетя Летиция? Кажется, на свете разгуливают множество шлюх обоего пола.
Но он опять рассмеялся:
— Ревнуете к Летиции, не так ли?
— Нет. Просто мне противно. — А еще ей было страшно. Катриона вскарабкалась в седло, чтобы рост Питхар увеличил расстояние, что отделяло ее от лейтенанта. — Больше не заговаривайте со мной. Делайте вид, что мы вовсе не знакомы.
