В плену удовольствия - Элизабет Торнтон
— Что же касается моей матери… — Голос Евы сломался, и она прочистила горло. — Антония использовала свой дар, чтобы помогать людям. Я не настолько… — Внезапно она остановилась, прикусила губу и покачала головой.
— Это никому не поможет. Не можем ли мы ради папы оставить прошлое позади и вести себя друг с другом учтиво?
Просящим жестом Ева протянула руку.
— Нет! — Марта взглянула через плечо падчерицы и жалобно закричала: — Вы видите, что она из себя представляет? Она ведьма!
Затем более злобным голосом обратилась к Еве:
— Как жаль, что ведьм перестали сжигать на кострах, иначе ты и твоя мать получили бы по заслугам.
Ева не ответила. Она повернулась к выходу из кладовой. Там, прислонившись к двери, стоял Эш. Он скрестил руки на груди и смотрел с самым язвительным видом.
— Прежде всего, — процедил он, — позвольте успокоить вас, леди. Мистер Диаринг вовсе не слабоумен. Он использует лауданум для облегчения головных болей. На вашем месте, миссис Диаринг, я бы забрал у него трубку и табак. С другой стороны, чему еще может радоваться несчастный человек в этом счастливом доме?
Лицо Марты потеряло все краски. Она раскрыла рот, но могла лишь втягивать воздух сквозь зубы.
— На чем я остановился? — продолжил Эш. — Ах, да. Второе, вы ошиблись насчет соблазнения. Мои намерения относительно Евы исключительно благородны. Спросите ее отца. Я только что просил у него ее руки.
Обе леди смотрели на него, не отрываясь.
Удовлетворенный произведенным впечатлением, Эш протянул руку Еве. Когда она вложила в его ладонь негнущиеся пальцы, виконт ей улыбнулся.
— Вам многое придется объяснить, моя дорогая, — сказал он тихо, только для нее, — но давайте подождем, пока не окажемся в более подходящей обстановке.
Его взгляд устремился на Марту.
— Желаю вам хорошего дня, мэм.
И Эш вывел Еву из комнаты.
У подножия лестницы они встретили мистера Диаринга. Тот выглядел сердитым, но при виде молодых людей его лицо прояснилось. Он подошел к Еве и обнял ее.
Затем, удерживая ее на расстоянии вытянутой руки, сказал:
— Ну что ж, Эви, ты меня очень порадовала. Самое время тебе выйти замуж. Я знаю, лорд Денисон о тебе позаботится. Теперь твои кузины Клэверли откажутся от тебя, и это неплохо. Они чересчур странные.
Ева чувствовала себя разбитой после сцены с Мартой, но теперь она оказалась совершенно беззащитна. Ей хотелось, чтобы Эш узнал правду, но не таким образом.
Диаринг был не менее словоохотлив и с Эшем. Сцена в кабинете, казалось, совершенно забылась.
Когда Эш смог ввернуть слово, он спросил:
— Что касается тех газетных заметок, которые я дал вам, мистер Диаринг. Я по-прежнему хочу, чтобы вы их прочли и сказали, что вы думаете. Можете написать мне в отель Грийон. Вот моя визитная карточка.
— Вы не останетесь на обед? — Диаринг положил карточку в карман сюртука.
— К сожалению, нет. У меня… м-м… назначена встреча с секретарем принца-регента.
— А завтра?
Эш кинул быстрый взгляд на Еву, но не смог угадать, о чем она думает.
— Нам придется рано выехать в город. К сожалению, у меня и в Лондоне назначена встреча, которую невозможно отменить.
Диаринг кивнул.
— Марта будет разочарована. Марта.
Его лоб покрылся морщинами.
— Да, я хочу сказать несколько слов жене.
Эш и Ева выслушали от Диаринга пожелания долгой и счастливой совместной жизни, а также приглашение повторить визит при более удобных обстоятельствах. Затем отец Евы повернулся и пошел вверх по лестнице.
Глава 19
Раньше они собирались переночевать в доме отца Евы. А теперь выяснилось, что когда в Брайтоне принц-регент, то снять там комнаты так же трудно, как найти иголку в пресловутом стоге сена.
Примерно так отвечали владельцы разных гостиниц, куда Эш обращался в поисках места для ночлега. Ева была всецело за то, чтобы направиться в Лондон, хотя им пришлось бы последние пару часов ехать в темноте. Эш и слышать об этом не хотел. Он не доверял погоде, не желал рисковать лошадьми, хотел получить свой ужин, а еще собирался поговорить с Евой по душам, что давно пора было сделать. И это самое важное. Им нужно откровенно побеседовать.
С тех пор, как они покинули дом ее отца, Ева все больше уходила в себя. Эш ожидал, что она будет спорить по поводу предполагаемого их брака, но, не обмолвившись об этом даже вскользь и ни слова не сказав о безобразном скандале с Мартой, Ева сидела в двуколке, сжавшись в комочек, словно побитая собака, и Денисон не знал, как вызвать ее на разговор.
Казалось, ссора с мачехой сокрушила ее дух. Если бы Эш вмешался тогда в перепалку, то опустился бы до уровня Марты. Ему не терпелось заткнуть этой женщине рот и, кажется, это удалось, когда он заявил о намерении жениться на Еве. Но он лишил дара речи не только Марту, но и Еву.
В итоге путешественники снова оказались на почтовой станции в Какфилде, где в последний раз меняли лошадей на пути к отцу Евы. Хозяйка станции сдвинула брови, когда Эш попросил комнаты для себя и своей сестры — он был вынужден прибегнуть к этой уловке, раз у его спутницы не было ни горничной, ни компаньонки, чтобы охранять ее репутацию. И это его вина, о чем сердито напомнила Ева, когда они поднимались по лестнице.
Предложенные комнаты, на взгляд Эша, никуда не годились: тесная спальня для Евы, а для него расположенный напротив, через коридор, номер размером не больше сундука, с узкой раскладной кроватью.
— У моей собаки конура просторнее, — заявил Эш.
Хозяйка пожала плечами:
— Не хотите — не берите. Это все, что у меня осталось.
Ева немного оживилась, когда наверх принесли их багаж: вместительный кожаный чемодан Эша и ее небольшой дорожный саквояж.
Глядя, как посыльный втаскивает чемодан Денисона в комнату-сундук, Ева недоверчиво спросила:
— Что, скажите на милость, вы с собой взяли?
— О, все, что мой камердинер сложил для короткой поездки. А что взяли вы?
— То же самое.
Она подняла с пола саквояж и направилась в свою комнату.
Эш обрадовался, заметив вспыхнувшее в глазах Евы веселье.
Но войдя в номер и закрыв за собой дверь, Ева уже не усмехалась. Та ссора с Мартой не просто сокрушила ее дух — она ощутила себя беззащитной, словно лазутчик, схваченный в стане врага. Для нее эта стычка значила бы гораздо меньше, если бы не произошла в присутствии Эша. Но он услышал от Марты достаточно гнусных слов, чтобы составить самое худшее
