Николь Берд - Скандальная леди

– И сколько же в ту пору вам было лет? – спросил Джайлз.

– Двенадцать. Но мы уже знали, что целоваться нам нельзя.

– Очевидно, ваши кавалеры целовались не слишком умело? – предположил Джайлз.

– Да, – призналась Офелия, – они понятия не имели, как это следует делать. Только обслюнявили нас.

Но где успел поднатореть в этом искусстве святой отец, подумалось ей, пока она млела от прикосновения его губ к ее коже. Колени Офелии вдруг стали словно ватные, а низ живота налился приятной тяжестью.

– И все-таки, Джайлз, – в отчаянии воскликнула она, – я не могу выйти за вас замуж! Вы быстро разочаруетесь во мне и пожалеете о своем поступке, я же не перенесу этого…

Он погладил ее по щеке, очень осторожно, как если бы дотрагивался до нежных лепестков розы, потом поцеловал в щеку, сжав лицо обеими ладонями, и порывисто поцеловал в губы.

Ошеломленная дерзким поступком его преподобия, Офелия мгновенно сомлела и позволила его языку проникнуть ей в рот. Волшебные ощущения, охватившие ее при этом, не поддавались словесному описанию. Томление в ее трепещущем теле стремительно нарастало. И она прильнула к Джайлзу настолько плотно, что вскоре, как ей показалось, их горячие тела слились в одно целое.

Внезапно он отпрянул от нее, шумно дыша.

– Я сделала что-то не так? – нахмурившись, спросила она.

Джайлз рассмеялся, распахнул дверь и, вытолкнув ее в коридор, сказал:

– Нет, моя необузданная и скандальная мисс Эпплгейт, дело не в этом. Я хочу усадить вас в экипаж.

– Но в шесть часов за мной приедет карета маркиза, – возразила она.

– Моя дорогая Офелия! Если вы останетесь у меня до его прибытия, то вкусите сладость медового месяца еще до свадьбы. Моему долготерпению тоже есть предел!

Он отвесил ей прощальный поклон, коснулся ее руки губами, и Офелия вдруг пронзительно ясно поняла, почему налился свинцовой тяжестью низ ее живота. Это вожделение! Неужели даже священники подвержены греховным соблазнам?

Когда они вышли в коридор, Джайлз громким голосом позвал служанку. Когда она вышла из кухни, потирая пальцами покрасневшие припухшие глаза, викарий бодро сказал:

– Я передумал выходить в отставку, Бесс.

– Господь услышал мои молитвы! – пробормотала девушка.

– Прошу вас поймать для мисс Эпплгейт экипаж! Она изъявила желание вернуться домой пораньше, – с невозмутимой миной распорядился Джайлз.

Офелия поджала губы, чтобы не прыснуть со смеху. Когда служанка побежала выполнять распоряжение викария, Офелия все же спросила у него:

– Вы не пожалеете потом о своем решении?

– Будь вы самой порочной девушкой во всем Йоркшире, мисс Эпплгейт, и даже самой скандальной особой в Лондоне, соверши вы хоть все семь смертных гроехов то и тогда бы я…

– Скажи честно! Джайлз, – перебила его Офелия. – Ты ведь хочешь жениться на мне не только ради спасения моей репутации?

– Мне плевать на твою репутацию, – без обиняков ответил он и страстно поцеловал ее в губы. – Я хочу стать твоим мужем и ежедневно обладать тобой до самой смерти!

Офелия залилась смехом и не смогла замолчать, даже когда вернувшаяся в дом Бесс сказала, что экипаж ожидает мисс Эпплгейт возле церкви.

Корделия вернулась из театра домой в отвратительном настроении и не сразу заметила, что Офелия держится подозрительно отчужденно и словно бы не слышит ее.

– Ты какая-то странная сегодня, – наконец сказала Корделия, с тревогой поглядывая на задумчивое лицо сестры.

– Завтра в десять утра я выхожу замуж, – отрешенно промолвила Офелия. – Церемония нашего с Джайлзом бракосочетания состоится по настоянию епископа в соборе Святого Павла. Надень, пожалуйста, по такому случаю свое красивое золотистое шелковое, платье.

– Что? – вскричала Корделия.

Но Офелия, не удостоив ее объяснениями, ушла к Марианне обсуждать свой свадебный наряд.

Корделия рухнула в кресло, чувствуя себя так, словно бы весь мир полетел вверх тормашками. Ни одна из дерзких проделок Офелии, никакая ее возмутительная выходка, включая даже побег из отчего дома, не была столь шокирующей, как эта! Да как она посмела принять брачное предложение, не посоветовавшись со своей сестрой-близнецом!

Корделии казалось, что ее предали. Она с неимоверным трудом поборола желание лечь ничком на кровать и дать волю слезам. Да как не стыдно было Офелии щебетать со своим женихом о предстоящем венчании, в то время как она, Корделия, самоотверженно и бескорыстно подменяла ее на сцене театра, рискуя своей репутацией!

Стиснув зубы, Корделия напомнила себе, что предаваться жалости бессмысленно, встала с кресла и пошла в комнату маркизы. Там она застала хозяйку дома и свою сестру за серьезным разговором, присутствовавшие при котором три служанки с благоговением внимали каждому их слову. Очевидно, Марианна уже давно узнала о предстоящем венчании. И только она, Корделия, до сих пор оставалась в блаженном неведении, так как была вынуждена находиться в проклятом театре в качестве заложницы мистера Неттлса.

– Позвольте пройти, мисс! – услышала она голос лакея и, повернувшись, увидела, что руки слуги заняты объемистыми свертками. Она неохотно отступила в сторонку и позволила ему пройти.

– Чудесно! – воскликнула Марианна. – Положи свертки, пожалуйста, вон туда, голубчик! Ступай, я позову тебя, если ты мне снова понадобишься. Я приготовила для тебя, дорогая Офелия, маленький сюрприз. Моя модистка сшила это платье для меня. Но сегодня, когда я узнала от тебя эту чудесную новость, я послала ей записку с просьбой перешить мое платье по твоим меркам, несколько изменив при этом его отделку. Все портнихи ее ателье отложили свою работу и дружно взялись за твой наряд. И вот он наконец-то здесь! У тебя будет роскошное свадебное платье.

Офелия радостно взвизгнула и захлопала в ладоши. Одна из служанок осторожно развернула упаковочную бумагу и разложила платье на кровати.

Белая юбка и корсаж были отделаны кружевом с золотой каймой. Шелковые аппликации в форме розочек на подоле придавали наряду особое изящество. Офелия взяла платье с кровати и приложила к себе, чтобы посмотреться в зеркало. При виде своего отражения она просияла, а на глазах у Корделии навернулись слезы. В юности они с сестрой мечтали, что выйдут замуж в один день, и поклялись друг другу не влюбляться поодиночке. Все это, разумеется, было наивно и глупо. Реальная жизнь не принимает в расчет детские фантазии.

Когда Офелия наконец повернулась к ней лицом, сияющим от радости, Корделия нашла в себе силы улыбнуться и звонко произнести:

– Ты потрясающе выглядишь в этом наряде!

Марианна достала откуда-то бархатную коробочку и, когда Офелия обернулась, проворковала: