Джуд Деверо - Горный цветок
— И тебе пошли навстречу?
— Ну, тут проблемы не было. От меня требовалось лишь умение ездить верхом.
— Подумать только, Тоби сказал, что твой отец нанял его, потому что ты равнодушен к женщинам.
— Тоби не все обо мне знает. Он жаловался, что я не интересовался женщинами, доступными любому солдату. Вблизи каждого форта есть места, называемые «свинарниками». Их называют так из-за женщин, которые там живут: по своей чистоплотности они вполне соответствуют названию. Другие белые женщины — это приехавшие с Востока жены или дочери офицеров. Но если вы вступите в связь с одной из них, это может привести к самым неприятным последствиям.
— Но Тоби сказал, что ты не проявлял никакого интереса к женщинам, с которыми он тебя знакомил.
— Первая женщина, с которой он меня познакомил, жила в маленьком городишке неподалеку от Уорбрука и звалась «немытой МакДональд».
— Немытая? Что за странное прозвище. Звучит, будто она никогда…
— Именно. Она хвасталась, что ни разу в жизни не принимала ванну. Она была очень миленькой, но, когда стала подставлять мне для поцелуя различные части тела, я… одним словом, удовольствия мне это не доставило. Я пытался объяснить это отцу и Тоби, но они сочли, что я слишком разборчив.
— А это правда? Что ты разборчив, я имею в виду.
— Очень. Мне нужно лучшее. Самое лучшее. Он крепче обнял ее, уткнувшись лицом ей в шею.
— Будем спать? — спросил он некоторое время спустя.
Ни кивком головы, ни каким-либо другим знаком Мэдди не показала, что хочет спать, но, когда ‘Ринг опустил ее податливое тело на холодную твердую землю, она удобно устроилась в его объятиях. Спать не хотелось. Она думала о своих отношениях с ‘Рингом. Как недавно они знают друг друга, а кажется, что прошла целая жизнь. Мэдди немного повернулась, чтобы видеть лицо ‘Ринга, и стала смотреть, как отблески пламени играют на его скулах. Потом, думая, что он спит, прикоснулась пальцем к его нижней губе. Он не открывал глаз.
— Ты ведь знаешь, что я начинаю любить тебя, — прошептала она.
— Да.
— Я думаю о тебе почти так же часто, как о музыке.
Ей показалось, что он улыбнулся.
— Мужчины не любят соперников.
Мэдди хотела спросить, как он к ней относится, но боялась услышать ответ. И как только она могла полюбить кого-то, да еще такого мужчину, как ‘Ринг? Мужчину, привыкшего к свободе, не имеющего ничего общего с миром музыки.
— Когда закончится твоя служба в армии?
— В будущем году.
— И что ты будешь делать?
— Вернусь в Уорбрук. Отец нуждается во мне. Мэдди вздохнула. А она поедет в Париж, или в Вену, или в Венецию, в любое место, где будут ждать ее выступлений.
— Доброй ночи, мой капитан. — Мэдди закрыла глаза.
‘Ринг долго смотрел на нее, прежде чем заснуть. Ему казалось вполне естественным лежать рядом с ней, держа ее в объятиях. Он мечтал об этом с того самого момента, как увидел ее впервые. Пусть это еще не полная близость. Он подождет, пока она не будет уверена в своих чувствах к нему так же, как он уверен в своих.
К концу второго дня Мэдди привыкла к тому, что она скована наручником с мужчиной. Они приспособились друг к другу, научились слаженно двигаться, проявляли максимум деликатности в моменты интимного туалета, разговаривали и молчали в зависимости от настроения.
Рассказы ‘Ринга о своей семье пробудили в Мэдди любопытство, и она без конца задавала вопросы о его жизни, об Уорбруке и его обитателях. Он рассказывал невероятные истории о своих кузенах Таггертах, истории о море и о своих предках, ставших в семье своего рода легендами. Используя шнуровку ее корсета, учил завязывать морские узлы, хохотал, когда ее пальцы прочно запутывались в шнуровке, и показывал заново.
У Мэдди не шли из памяти его слова о том, что она всю жизнь была одинока. Теперь она понимала, насколько он прав. Ребенком она не имела друзей. Сестра была слишком занята своим рисованием, семья их жила обособленно. Правда, у Чуткого Уха были сыновья, но они приезжали только летом, а на зиму возвращались к соплеменникам. Отец и его друзья уделяли ей много времени, но общение с ними не могло заменить общения с ровесниками.
Они лежали на мягкой влажной земле у ручья, вытянув скованные руки.
— У меня никогда не было подруги, когда я была девочкой, — сказала Мэдди.
— У меня тоже. Только братья.
Она рассмеялась, но он повернулся к ней с серьезным видом:
— Ты так и не расскажешь мне о себе? Даже о своем отце, этой ходячей добродетели?
Ей очень хотелось это сделать, но она боялась, что, начав говорить, не сможет остановиться и расскажет и о Лорел тоже. Что он тогда предпримет, предсказать было невозможно, запретит выступать, решив, что ей грозит опасность? Запретит продолжать эту поездку? Скажет, что сам обо всем позаботится, в том числе и о Лорел, которую могут убить в схватке?
Они промолчали, и ‘Ринг, помрачнев, отвернулся.
— Прости, — прошептала Мэдди, — я бы рассказала, если бы могла.
— Если бы могла доверять мне, так?
— А ты бы доверился мне, если бы от этого зависела жизнь дорогого тебе человека?
‘Ринг взглянул на нее.
— Да, — просто ответил он.
Она отвернулась, зная, что он говорит правду, чувствуя, что он ответил бы на любой ее вопрос о себе и своей семье.
— Ты ведь такой большой и сильный, ты сможешь помешать мне сделать то, что покажется тебе неправильным.
— Я в состоянии понять, что у женщины, которую я люблю, хватает разума, чтобы принять верное решение, — отпарировал он.
Прежде чем до Мэдди дошел смысл его слов, ‘Ринг встал, потащив ее за собой.
— Вставай, — сердито сказал он, — надо собрать ветки для костра.
— Что… что ты имеешь в виду, говоря о женщине, которую любишь?
— Ты слышала, что я сказал, — проворчал он, подбирая лежащие на земле кору и ветки и пихая их Мэдди в руки.
— Нет, я не расслышала. Тебе стоит повторить это. Я вообще люблю, когда о некоторых вещах мне говорят по многу раз, например, о девственницах или о моих ногах.
Она улыбалась, испытывая приятное чувство легкости.
— Ты ничего не слышишь, когда тебе это удобно, но в то же время ты помнишь любую мелочь, сказанную твоим отцом. Надеюсь, я когда-нибудь встречусь с ним. Тогда я посмотрю на него и скажу: «Мистер Уорт, я…» — Он осекся, уставившись на Мэдди расширившимися глазами. — Уорт? — ‘Ринг еще шире раскрыл глаза, рука с куском коры застыла в воздухе.
— Ну да, это моя фамилия.
Он заговорил, и в голосе его звучало удивление:
— Ты как-то сказала, цитируя свою мать: «Джеффри, тебе надо поехать на Восток и найти учительницу».
— Да, ну и что? — спросила она с невинным видом, хотя прекрасно поняла, куда он клонит.
