Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
Въ продолженіе четырехъ или пяти дней Мишеля не было видно въ Кастельфлорѣ. Когда Колетта послала освѣдомиться что съ нимъ, онъ отвѣтилъ, что безпрерывно работаетъ, чтобы кончить на этой недѣлѣ свои пресловутыя путевыя замѣтки. Но г-нъ Фовель высказалъ намѣреніе сходить самому въ голубятню Сенъ-Сильвера и спросилъ Сюзанну, не хочетъ ли она его сопровождать. Мишель былъ немного смущенъ, увидѣвъ неожиданныхъ гостей, хотя столъ, передъ которымъ онъ сидѣлъ, загроможденный бумагами, заранѣе опровергалъ всякое обвиненіе въ томъ, что его работа только отговорка.
Въ дѣйствительности онъ попробовалъ вырваться отъ этой жизни, полной безпокойства, глухой борьбы, утомившей его уже съ нѣкотораго времени. Онъ пробовалъ собраться съ силами, уйти въ себя, убѣдившись еще лишній разъ, что шумъ и движеніе Кастельфлора плохо на него дѣйствуютъ.
Избѣгать Кастельфлора это значило лишить себя всякой возможности слѣдовать болѣзненной потребности, которой онъ черезчуръ поддавался, — порицать Сюзанну, задѣвать, огорчать ее. Мишель могъ также, не погрѣшая противъ правды, сослаться на вторую причину своего новаго припадка дикости, — на тѣ головныя боли, которыми онъ дѣйствительно сильно страдалъ послѣдніе нѣсколько дней.
— Въ концѣ концовъ, я нахожу, что Рео правы, — заключилъ онъ; — эти повторныя безсонныя ночи вредны.
— Дѣло привычки! — заявила Сюзанна. — Меня это совсѣмъ не утомляетъ.
— Однако, вы немного блѣдны, — замѣтилъ Треморъ, глядя на нее.
Она очень быстро тряхнула головой своимъ привычнымъ движеніемъ, которое могло обозначать все, что угодно.
— Вы не больны?
— Нѣтъ же, я очень веселюсь.
— До какихъ поръ будетъ продолжаться эта жизнь картезіанскаго монаха? спросилъ г-нъ Фовель.
— По крайней мѣрѣ до конца этой недѣли.
— Вы будете на балу у Сенвалей? — воскликнула Сюзанна.
— Вѣроятно, мнѣ этого не избѣжать.
Однако Мишель не забывалъ своихъ обязанностей хозяина. Онъ провелъ миссъ Севернъ и г-на Фовеля въ комнату нижняго этажа, гдѣ была поставлена мебель нормандскаго стиля, предназначавшаяся для комнаты и для маленькой гостиной его жены. Затѣмъ Жакотта подала подъ деревьями закуску, которую Сюзанна ѣла исправно съ видомъ хозяйки дома.
Молодой дѣвушкѣ казалось, что она вновь видитъ милаго товарища, оплакиваемаго ею, и этотъ же милый товарищъ появился въ Кастельфлорѣ въ началѣ слѣдующей недѣли. До вечера бала Мишель избѣгалъ всѣхъ постороннихъ и даже самыхъ лучшихъ своихъ друзей, но онъ катался верхомъ со своей невѣстой, какъ раньше, прочелъ ей свою оконченную работу и обсуждалъ снисходительно вопросъ о квартирѣ и о покупкѣ мебели и подарилъ шесть куръ Марсьеннѣ Мишо.
Сюзанна повторяла себѣ съ утра до вечера, что золотой вѣкъ вернулся и что она счастлива, вполнѣ довольна своей судьбой; отъ постояннаго повторенія она наконецъ стала этому вѣрить.
IX.
Горничная завязала послѣднюю ленту, приколола послѣднюю булавку. Сюзи оглядѣла себя болѣе внимательно въ большое зеркало.
Свѣтъ, падавшій съ люстръ и хрустальныхъ подвѣсокъ увеличиваясь отраженіемъ отъ зеркалъ, озарялъ ея хрупкую фигуру и сіялъ въ глубинѣ ея синихъ зрачковъ.
— Я красива! — подумала она.
Въ атласномъ чехлѣ, узко ее облегавшемъ, она сохраняла свою гибкость и казалась необыкновенно тоненькой, но болѣе высокой и болѣе женщиной. Свѣтло-зеленая серебристая матерія придавала новый, болѣе нѣжный оттѣнокъ ея пепельно-бѣлокурымъ волосамъ; ея красивыя круглыя плечи, ея руки съ ямочками у сгибакакъ у дѣтей были снѣжной бѣлизны и имѣли живую свѣжесть цвѣтка подъ шелковистымъ мягкимъ газомъ.
Она не могла удержаться отъ улыбки, глядя на свое отраженіе.
— Я хорошенькая! — повторила она себѣ. Почему только онъ одинъ, да, одинъ, какъ будто этого не замѣчаетъ?
— Ты всегда очень хороша, — заявила г-жа Фовель, — но сегодня вечеромъ ты обворожительна. Непозволительно быть до такой степени красивой!
— Я увѣрена, что черезъ четверть часа будетъ доказано, что можно еще болѣе очаровывать, — весело возразила миссъ Севернъ, глядя на свою кузину, чудесные волосы которой завивала волнами горничная. Что касается моего платья — это сокровище, и ты меня слишкомъ балуешь, дорогая Колетта.
Колетта еще разъ обернулась и улыбнулась.
— Мишель, болѣе аккуратный, чѣмъ мы, вѣроятно скучаетъ тамъ въожиданіи; пойди спроси его мнѣніе о блѣдно-зеленыхъ платьяхъ, сказала она.
Когда Сюзанна появилась на порогѣ ярко освѣщенной гостиной, Треморъ не могъ удержать движенія изумленія, которое молодая дѣвушка скорѣе отгадала, чѣмъ увидѣла. Она легко перешла гостиную и остановилась сіяющая, однако немного оробѣвшая, передъ своимъ женихомъ.
— Воть и я, Майкъ, — сказала она кокетливо.
Она часто замѣчала, что въ черномъ фракѣ женихъ ея казался выше ростомъ; сегодня вечеромъ она обратила вниманіе на то, что рѣзкая бѣлизна галстуха придавала ему болѣе строгій видъ.
Странная вещь, современный корректный визитный костюмъ подчеркивалъ сходство Мишеля съ рыцаремъ, спавшимъ въ Зеленой Гробницѣ.
Откровенно ожидающая поза Сюзи была равносильна вопросу.
— У васъ красивый туалетъ, — замѣтилъ молодой человѣкъ.
Одинъ моментъ Сюзаннѣ казалось, что вся ея радость исчезла. Красивый туалетъ! Она прекрасно сама знала, что у нея красивый туалетъ. Это дѣло портнихи Колетты! Можно было сдѣлать другое замѣчаніе и даже, если Мишель хотѣлъ ограничиться этимъ простымъ одобреніемъ ея туалета, можно было это выразить иначе.
Треморъ продолжалъ смотрѣть, однако, на „красивый туалетъ“, и миссъ Севернъ съ трепетомъ ожидала. У каждаго вѣдь есть самолюбіе. Но Мишель ни однимъ словомъ не дополнилъ этого лаконическаго замѣчанія. Тогда, не будучи въ состояли больше выносить это молчаніе, молодая дѣвушка сказала:
— Ни Колетта, ни Робертъ еще не готовы.
— Еще не поздно, — отвѣтилъ Мишель.
Затѣмъ они замолчали. Между тѣмъ, какъ она для вида занялась газетой, онъ пошелъ закрыть одно изъ оконъ и остановился, смотря въ садъ, прижавшись лбомъ къ стеклу, но въ темнотѣ сада ему явилось вновь свѣтлое видѣніе, атласное платье съ феерическимъ отблескомъ воды. Онъ еще раньше думалъ:
— Этотъ свѣтлый оттѣнокъ мило пойдетъ къ ея молодому лицу.
Но когда Сюзанна вошла, онъ вздрогнулъ. Она была въ своемъ бальномъ платьѣ куда красивѣе, чѣмъ онъ этого ожидалъ. Она совершенно не походила на то представленiе, которое онъ составилъ о ней.
Это была та же кузина, какъ всегда кокетливо требовавшая, чтобы любовались ея новымъ туалетомъ, но съ перваго взгляда и какъ бы подъ очарованіемъ этого туалета, Мишель, казалось, нашелъ ее преображенной или открылъ въ ней личность новую, ему неизвѣстную, влекущую къ себѣ своей таинственностью. Онъ думалъ о сказочныхъ превращеніяхъ, въ которыхъ бѣдная, презираемая посетительница неожиданно превращается въ свѣтлую царевну и говорить:
