Знатная леди - Хейер Джорджетт
Глава 13
Путешественники вернулись домой только к шести часам пополудни, и к тому времени мисс Фарлоу уже мрачно предрекала, что мисс Уичвуд должна быть готова к известию о том, что с путниками случилась несчастье, утверждая, что она знала с самого начала, что тем дело и кончится, раз дорогая Эннис отпустила Лусиллу в компании столь бесшабашных молодых людей. Поскольку вместе с ними отправились два грума средних лет, то выбранные ею эпитеты были совершенно неуместными; но, когда леди Уичвуд безмятежно напомнила ей об этом обстоятельстве, мисс Фарлоу решительно затрясла головой и пожелала, чтобы ей сказали, какой может быть толк от грумов. Она не сомневалась, что дорогая Эннис и сама пребывает в страшном волнении, которое умело скрывает.
Мисс Уичвуд же ничуть не волновалась; она даже ничуть не удивилась, поскольку и не рассчитывала, что Лусилла вернется к обещанному сроку. Как только кавалькада скрылась вдали, она сказала своему повару, что ужин сегодня следует подать позже обычного.
– Можете быть уверены, что если Бадминтон действительно покажется им интересным, то они запросто потеряют счет времени, – заявила она.
Разумеется, она оказалась права. В самом начале седьмого в гостиную ворвались Лусилла и Ниниан, рассыпаясь в извинениях и сбивчиво повествуя о прелестях Бадминтона, равно как и о том, сколь чудесно они провели время. Только представьте: им подали великолепный холодный второй завтрак, который специально приготовила для них экономка его светлости. Они еще никогда в жизни не пробовали ничего подобного!
Оказалось, что бесшабашный Гарри Бекенхем приложил недюжинные усилия, дабы обеспечить экспедиции несомненный успех.
– Должен признать, – честно сообщил Ниниан, – я никак не ожидал, что он устроит все таким шикарным образом! Как выяснилось, еще вчера он отправил посыльного в Бадминтон, дабы уведомить экономку о том, что он, скорее всего, привезет с собой нескольких друзей, с которыми посетит усадьбу. Хотя не исключено, что он написал и управляющему, поскольку именно тот водил нас по усадьбе и рассказывал обо всем. Должен заметить, это было потрясающе интересно!
– О, такого удовольствия я не получала еще ни разу в жизни! – с восторженным вздохом призналась Лусилла. – Мы с Корисандой пребывали в таком восхищении, что даже не заметили, как быстро летит время, пока мисс Тенбери не бросила взгляд на часы в одной из гостиных, а потом обратила на них и наше внимание. Только тогда мы в спешке покинули усадьбу, и я очень надеюсь, мадам, что вы на нас не сердитесь.
– Ни капельки! – заверила ее мисс Уичвуд. – Я известна своей предусмотрительностью и потому распорядилась перенести ужин на более поздний срок еще до того, как вы скрылись из виду.
И тут Ниниан признался, что, если только мисс Уичвуд не сочтет его невежливым, принял приглашение Гарри Бекенхема отужинать вместе с ним и мистером Хоксбери в гостинице «Белый олень».
– Да, и еще он просил меня передать вам наилучшие пожелания, мадам, а заодно и объяснить, почему лично не прибыл к вам, дабы попросить прощения за то, что задержал нас так поздно. Видите ли, дело в том, что он должен сопроводить мисс Стинчкомб и мисс Тенбери домой. Он сказал, что знает, вы поймете его.
Мисс Уичвуд ответила, что и впрямь все прекрасно понимает, и добавила, что сочла бы Ниниана полным глупцом, откажись он принять предложение мистера Бекенхема. Но при этом она не сказала ему, что испытала нешуточное облегчение, узнав, что сегодня вечером он не будет ужинать на Кэмден-Плейс. Предусмотрительность, которой она так гордилась, еще несколько часов назад предостерегла ее о том, что может сложиться достаточно неловкая ситуация, если до ушей леди Айверли дойдет известие о том, что Ниниан, по своему обыкновению, ужинает с ней, вместо того чтобы поспешить к любящей родительнице. Вряд ли он зайдет в «Пеликан» перед тем, как отправиться к «Белому оленю», поскольку не захочет сменить костюм для верховой езды на вечерний наряд и даже сочтет это неприличным, поскольку знает, что у его хозяина и обходительного мистера Хоксбери возможности переодеться не будет. Это означало, что, какое бы послание ни оставила ему леди Айверли в «Пеликане», он получит его только поздно вечером, что, конечно, плохо, но не настолько, как если бы леди Айверли смогла обвинить Эннис в том, что из-за нее он немедленно не откликнулся на родительский призыв. Поэтому она пожелала Ниниану доброго пути, попросила Лусиллу поскорее снять костюм для верховой езды и надеть домашнее платье и предоставила проблемам завтрашнего дня самим позаботиться о себе.
На следующее утро Лусилла, горевшая желанием обсудить свои вчерашние впечатления, вызвалась сопроводить леди Уичвуд в Питьевую галерею. Эннис под каким-то предлогом отказалась составить им компанию, потому что была совершенно уверена в том, что ей нанесет визит Ниниан. Она не ошиблась, но уже наступил полдень, когда он появился на пороге, потный и запыхавшийся после быстрого подъема на холм от «Кристофера». Она приняла его в библиотеке, потому что ее невестка и Лусилла должны были вернуться с минуты на минуту; он же, приостановившись в дверях, порывисто выпалил:
– О, как я рад, что застал вас дома, сударыня! Я боялся, что вы могли уйти в Питьевую галерею, где я не смог бы поговорить с вами наедине. А мне это крайне необходимо!
– В таком случае и впрямь хорошо, что сегодня утром я не пошла туда, – ответила она. – Присаживайтесь и расскажите мне, что вас беспокоит.
Он опустился в кресло и вытащил из кармана платок, чтобы утереть пот со лба. Немного отдышавшись, юноша чопорно произнес, стараясь не выдать голосом своих эмоций:
– Я пришел, чтобы попрощаться, сударыня.
– Вы решили вернуться в Чартли? – спросила она. – Нам будет вас не хватать, но я тоже думаю, что вам лучше вернуться домой.
– Полагаю, я должен это сделать, – удрученно заявил он. – Поначалу я думал… но теперь и сам понимаю, что из этого ничего не выйдет. Похоже, мой отец изрядно выбит из колеи, оттого что я со скандалом покинул Чартли, хотя я и написал ему, как вы мне советовали, поэтому не могу понять, отчего он вбил себе в голову, что я не собираюсь возвращаться. Боюсь, он очень расстроен, и… я никогда не прощу себе, если с ним что-нибудь случится. То есть мне ничего не остается, кроме как вернуться. Видите ли, мисс Уичвуд, вчера утром в Бат приехала моя мать. Она остановилась в гостинице «Кристофер».
– Понимаю, – сочувственно сказала она.
– И привезла с собой мою сестру Корделию, – угрюмо добавил он. – Если уж ей понадобилось брать с собой кого-либо из моих сестер, то она могла бы, по крайней мере, прихватить Лавинию, потому что у той имеется хотя бы капелька мозгов и она не плакса и не выводит меня из себя так, как это удается Корделии. Говорю вам, мадам, я буквально взбеленился, когда эта глупая гусыня, обливаясь слезами, бросилась мне на грудь и обхватила руками за шею, прежде чем я успел остановить ее.
– Да… ужасно неловко, – дрогнувшим голосом заявила мисс Уичвуд.
– Так оно и было, и любой мужчина чувствовал бы себя точно так же на моем месте. Я сказал маме – очень вежливо! – что одного этого довольно, чтобы я вскочил на дилижанс до Бристоля и сел на первый же попавшийся корабль, идущий в Америку или куда там еще ходят корабли из Бристоля, потому что я скорее соглашусь жить в Антиподах[38], чем терпеть обнимающую меня за шею Корделию, которая испортила мой шейный платок, а потом принялась называть «любимым братиком», что вообще уже ни в какие ворота не лезет, потому что она любит меня не больше, чем я ее. Ну, а потом Корделия и спрашивает меня, словно актриса в какой-нибудь дурацкой трагедии, хочу ли я свести своих святых родителей в могилу. В общем, у меня все-таки лопнуло терпение, и я заявил ей, что пришел поговорить с мамой, а не выслушивать всякий вздор от нее.
Мисс Уичвуд, получавшая искреннее удовольствие от его рассказа, решила, что старшая мисс Элмор была настоящим утешением для леди Айверли. Она также заключила, что пребывание в Бате принесло Ниниану, на ее взгляд, огромную пользу, и надеялась, что леди Айверли наконец-то поняла, что он перестал быть обожаемым и почтительным сыном и превратился в молодого джентльмена, перешагнувшего порог возмужания и ставшего мужчиной.
