Вера - Алиса Клима

– Побудь со мной сегодня.

Ирина смотрела на него, и ей казалось, что он не в себе. Она окинула взглядом стол. Он был накрыт для двоих. Он даже не подразумевал, что она могла отказаться от ужина с ним теперь, когда от него зависели их планы.

– Зачем все это?

Он смотрел на нее долго и часто дышал, не решаясь заговорить.

– Ты не права, что я не знаю, зачем мне все это. – Он помедлил. – Ты нравишься мне.

Ирина подняла на него глаза.

– И давно вы это решили?

Ларионов немного колебался и волновался.

– Я знаю, что это звучит как безумие. Но я возжелал тебя, как только увидал, – глухо произнес он. – Я и сам не знаю отчего. Меня тянет к тебе, и сильно. Я нуждаюсь в тебе. Бог его знает, как до этого дошло…

Он не приближался к ней, но она видела, как его лихорадило.

– А как же Анисья? – спросила она нарочито спокойно, желая дойти до конца.

Ларионов раздосадованно выдохнул.

– Анисья тут ни при чем. Не нужна мне она, не нужна. Мне нужна ты. Весь день я думаю о тебе… Я уже не мальчик, чтобы бегать за тобой по зоне и вымаливать ласку. Скажи, что мне сделать, чтобы получить твою благосклонность. Я все сделаю! Не бойся меня. Я не кусаюсь… Может, тебе станет хорошо… Свыкнешься и захочешь…

Ирина рассматривала его. Ларионов чувствовал, как в нем закипало нетерпение. Она нравилась ему именно такой – странной, измотанной, грустной, одинокой. Ее гордость и упрямство вызывали в нем уважение, и в нем нарастало желание обладать ею. Ему действительно хотелось нравиться ей.

– Вы хотите сделать меня своей второй любовницей? – заговорила она тихо, чеканя слова.

Ларионов не выдержал, подошел к ней и взял ее за плечи.

– Ириша, посмотри на меня, – сказал он. – По-твоему, я совершенно конченый человек?.. Ты будешь единственной. Разве это не ясно?

– Пока не найдется замена, как Анисье? – спокойно вымолвила она.

Желваки у него задвигались, он сверлил ее взглядом.

– Зачем ты пришла?

– Вы позволите нам довести наш план до конца? – спросила она ровным голосом.

Ларионов резко развернулся и, схватив со стола бутылку с коньяком, со всей силы швырнул ее о печную полку. Она разлетелась вдребезги. Ирина вздрогнула.

– За что ты так со мной?! – взорвался он. – Нет, ты не за этим пришла. Ты пришла, чтобы унизить меня! Ты пришла, чтобы еще раз указать мне на мое место – вертухая, разве не так?! Ведь именно таким ты меня видишь.

Ирина закрыла лицо руками. Он подошел к ней и отнял силой ее руки от лица.

– Не надо закрываться, не трону я тебя, – сказал он, почти прижимая ее к себе. Но что-то останавливало его от грубости, которая в нем нарастала от нетерпения и отчаяния. – Все это время ты издеваешься надо мной. Ты хочешь заставить меня страдать. Так знай, если тебе это доставит радость, я страдаю. Я страдаю всю жизнь! Всю жизнь я не знаю, кто я и зачем я пришел в этот мир. Я потерял все – родителей, любовь, веру – все…

Она бросила на него быстрый взгляд, и он заметил, как в глазах ее что-то вспыхнуло.

– Разве вы не могли сохранить?..

– Как?! Если я идиот. Я ничего не мог сохранить тогда. И вот я повстречал тебя на свою беду. Я думал, что все кончено со мной. Но тут появилась ты, и я почувствовал то, о чем забыл уже. Но я недостаточно хорош для тебя, – сказал он с горечью и яростью. – Я недостаточно страдал, чтобы быть для тебя привлекательным. Я – палач, и со мной делить постель хуже, чем с уркой, не так?

– Прекратите! – вскричала Ирина.

– Но ведь так. Я не нравлюсь тебе и никогда не понравлюсь. Если бы я гнил в бараке, у меня был бы шанс. Но я – начальник лагеря. Со мной всегда будут спать только воровки и проститутки.

– Вы не в себе!

– Да, я не в себе. И давно. Я болен женщиной, которая меня унижает.

– Это лишь ваша прихоть! Вы делаете это от скуки, от тоски. Вы хотите позабавиться. Это просто животное желание. Вы не можете любить!

– Что ты знаешь обо мне? И что, по-твоему, любовь? – сказал он устало.

– Я почти ничего о вас не знаю, вы правы. Но я знаю, что любовь – это когда ты отодвигаешь ничтожные прихоти во имя радости другого человека.

– А разве я не показываю интерес к твоим делам и жизни? – спросил он с усмешкой. – Я потакаю всем твоим желаниям.

– Нет, нет, все не то, – быстро говорила она. – Вы не любите никого. Для вас все вокруг чужие и далекие.

Ларионов отвернулся и смотрел на огонь в печи.

– Что же я должен сделать?

Ирина покачала головой.

– Это должно прийти само. Только тогда оно будет иметь ценность для вас.

– С меня хватит, – сказал он уныло. – Ты отказала мне, и больше я тебя не потревожу. Мне не нужна женщина, которая меня не желает… Я не стану противиться вашим затеям, потому что считаю их нужными. Постель тут ни при чем.

Ирина посмотрела на него с уважением. Он и сам не знал, что именно этого она так долго ждала от него. Она ждала его решений, его принципов. Он только что сделал то, что и было его приближением к людям. И он не знал, что ей самой было страшно оттого, что он тоже стал ей небезразличен.

– Это меня устраивает, – сказал она насмешливо, скрывая трепет. – В конце концов, вы ничего не потеряли. У вас есть самая красивая и желанная женщина на зоне, и она ваша. Это должно вас утешить.

Ларионов метнул на нее взгляд, полный ярости. Чего она хотела теперь? Унизила его и насмехается? Она невыносима!

Ирина подняла упавшую на пол телогрейку и ушла.

Анисья ждала свидания, но Федосья ее к Ларионову не позвала.

– Федосья, ты за мной? – спросила она, когда та пришла в барак.

– Не велели, Анисьюшка, – сказала Федосья и мельком посмотрела на Ирину. – Работы много, поди.

Анисья давно стала замечать, что Ларионов изменился. Если раньше она видела в нем безразличие и отрешенность, теперь она чувствовала в нем какую-то борьбу. Сначала ей не хотелось связывать это с появлением в лагпункте Александровой, но работа Комитета и подготовка к празднику, которые он внезапно поддержал, стали укреплять ее предчувствие беды. Она видела, что в отношениях их возникла трещина. И