Карен Mонинг - Прикосновение горца (полная версия)
– Какие? – переспросила растерявшаяся Лиза.
– Тебе когда-либо приходила в голову идея, которая, по твоему мнению, сделает кого-то счастливым, а потом, когда приходит время преподнести её, ты начинаешь беспокоиться о том, что, возможно, ты ошибался?
– Ты что-то сделал для меня? – переспросила Лиза, припоминая частицы опилок, которые за день до этого Цирцен стряхивал с пледа.
– Ага, – пробормотал Цирцен, пробежав рукой по волосам. – Сейчас мне пришло на ум, что если я знаю тебя так хорошо, как мне кажется, это может расстроить тебя.
– Что ж, тогда мне обязательно нужно взглянуть на это, – предложила Лиза, забирая ключ из руки Цирцена.
Что бы он не сделал, ей была просто приятна его забота и мысли о ней, не говоря уже о потраченном на работу времени с целью сделать ей приятное. Кроме родителей и Руби, Лиза получала несколько неожиданных подарков за свою жизнь, но ни один из них не был сделан руками дарителя.
Заинтригованная, девушка вставила ключ в дверь, открыла её и вошла внутрь. Дюжины свечей мерцали, наполняя комнату тёплым светом. Потолок уходил вверх, образуя высокую деревянную арку, и кругом стояли невысокие скамеечки. Впереди, перед четырьмя красивыми витражными окнами находилась плита, установленная на мощную каменную основу – алтарь. Лиза поняла, что Цирцен привел её в личную часовню.
– Посмотри вниз, девушка, – тихо попросил Цирцен.
Взгляд Лизы опустился на пол.
– Святые небеса, это ты сделал? – Изумлённая девушка уставилась на лэрда.
– За прошедшие несколько лет у меня было много свободного времени, – пожав плечами, ответил Цирцен. Около тридцати лет , – не стал уточнять он. Годы, в течение которых Цирцен думал, что возможно сходит с ума от одиночества, и потому хоронил свою боль в созидании.
Взгляд Лизы вернулся к полу. Там расположилась искусно сделанная вручную деревянная мозаика, звездообразно расходившаяся из центра часовни. Светлая сосна, тёмный орех и вставки вишневого дерева создавали узоры. Некоторые кусочки дерева были не больше дюйма в диаметре (дюйм – 2,54 см – прим. пер. ). Должно быть это заняло у него годы , – подумала потрясенная Лиза. Вот он, мужчина, в одиночку сделавший этот пол, тщательно вырезавший и отшлифовавший каждый из кусочков, выложивший их в сказочном геометрическом рисунке, взгляд на который заставил бы М.К. Эшера (нидерландский художник-график 1898-1972 гг. – прим. пер. ) позеленеть от зависти.
– Подойди, посмотри у алтаря, – предложил Цирцен. – Я там кое-что изменил.
Лиза пошла, осторожно ступая из боязни повредить ногами пол. Перед алтарём, Цирцен убрал старый рисунок и положил новый. Пространство перед плитой делилось на две части: справа, кропотливо выложенная узором в тёмном эбеновом дереве надпись “Моргана, возлюбленная мать Цирцена”. Слева, на таком же тёмном дереве – “Кэтрин, возлюбленная мать Лизы”. Даты отсутствовали. Мнимая оплошность, поняла Лиза. Ясно, что никому не стоит видеть даты двадцать первого века в средневековой часовне. Она могла лишь предположить, что бы с этим сделали современные учёные. Вокруг имен была искусно сделана мозаичная кельтская вязь.
Упав на колени, Лиза пробежалась пальцами по только что выложенному дереву, её сердце переполняли чувства. Цирцен поместил её мать рядом со своей, чётко показывая, что Лиза была значительной частью его жизни. Теперь она могла приходить сюда, когда заскучает по матери и ощущать, будто Кэтрин находится с ней рядом.
Девушку поразила его чуткость. Когда Кэтрин диагностировали рак, Лиза жадно поглощала книги с советами, как справиться с потерей любимого человека, в надежде найти некую магическую формулу пережить грядущую потери матери. Одной из вещей, упоминавшейся в каждой книге, было то, что замыкание в себе – это переломный пункт выздоровления. Что касается её матери, Цирцен создал вещественный и, согласно древним традициям общества, природой заложенный утешающий символ отсутствия Кэтрин, так что её исчезновение превратилось в умиротворяющее присутствие рядом с дочерью.
Лиза проглотила ком в горле и подняла глаза. Цирцен смотрел на нее так, будто она была для него самой большой драгоценностью в мире.
– Глупо, да? – забеспокоился он.
– Нет. Цирцен, не думаю, что ты мог бы быть глупцом, – прошептала Лиза. – Спасибо. Мы тоже так делаем в моём времени. И я буду часто приходить сюда чтобы… чтобы… – Девушка умолкла, потрясённая до глубины души.
Когда Цирцен позвал её "Иди ко мне", Лиза, не колеблясь, шагнула в его объятья.
Глава 20
ЦИРЦЕН ШАГНУЛ К ЗЕРКАЛУ, УЖЕ РАЗ В ПЯТЫЙ ИЗУЧАЯ СВОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Повернул лицо в сторону, взглянул на свой профиль. Задумчиво прошёлся рукой по темнеющему подбородку. У Лизы очень чувствительная кожа, скорее всего ему стоит чаще бриться.
Впрочем, не в том проблема, размышлял воин. Хотя в последние несколько дней Лиза вела себя достаточно открыто, все же она держалась от него в отдалении. Душевные раны девушки затягивались, теперь самое время завершить исцеление. Цирцену нужно добиться от нее более тесной близости, дабы помочь девушке всецело принять свое положение его жены, которой ей скоро предстоит стать.
Кого он пытается обмануть? Ему необходимо уложить её в постель прежде, чем он превратится в хищное чудовище . Ни на минуту Цирцен не забывал то видение, что подсмотрел в щите. И он желал этого, жаждал принять своё будущее. Несмотря на свои мучения, он будет терпеливым с девушкой, давая ей время залечить раны. Однако она снова менялась, становясь сильнее.
Цирцен фыркнул, подумав, что Лиза была не единственной, кто претерпел изменения с ее появлением в этом времени. Пару месяцев назад Цирцен был человеком суровой дисциплины и с презрением относился ко многому вокруг себя. Теперь же он человек сильных страстей, который приветствует то, каким он мог бы стать с ней рядом. Несколько месяцев назад Цирцен избегал телесной близости, приводил десяток причин, почему разумно отречься от нее. Теперь он стремился к этой самой телесной близости, вооружённый дюжиной доводов, почему разумно, возможно, даже необходимо, чтобы он принял ее с воодушевлением.
После того, как даровал Лизе часовню, Цирцен проводил девушку в комнату, надеясь сорвать напоследок поцелуй на сон грядущий, однако она замкнулась в себе. Её поцелуй был неистовый, и мужчина отчётливо чувствовал страсть, исходящую от тела девушки, но Лиза прервала поцелуй, пожелав Цирцену спокойной ночи и оставив лэрда за дверью. Цирцен подозревал: несмотря на то, что Лиза уже позволяла себе крупицы счастья, она всё ещё недостаточно верила, что не стоит продолжать страдать за грехи, которые не совершала.
