Джудит Айвори - Спящая красавица
— А... — Джеймс начал понимать причину его поступка.
— Найджел прав, желая заполучить это, — предположил Филипп, — если хочет оспорить твою правоту. Ты будешь выставлен в самом неблагоприятном свете. У тебя не должно быть этих записей, Джеймс. — Он замолчал, прежде чем продолжить без всякой уступчивости, отвергая любую возможность обсуждения этого вопроса. — Я заберу их у тебя сейчас же. Я уже забрал. Я собираюсь спрятать их, предать их забвению, если придется.
Джеймс подошел к дивану, на котором Филипп оставил страницы журнала. Он закрыл эти
листы потрепанной обложкой, приведя в порядок жалкие разрозненные страницы. Ему пришлось держать дневник двумя руками, чтобы тот не рассыпался: Филипп не очень-то церемонился с ним. Джеймс попытался сложить страницы плотнее и перевязать. Он держал в руках два года, проведенные им среди друзей, и полтора года одиночества: единственный англичанин, единственный белый человек на сотню миль или даже больше. Весь его жизненный опыт, все его переживания были теперь перевязаны веревкой. Он поднял дневник, предлагая Филиппу поаккуратнее сложить страницы.
Тишина повисла между ними, когда двое мужчин встали друг против друга. Затем Филипп спросил:
— Ты с ней спишь?
— Что?
— С Николь. Кельнер сказал, что видел, как месяц назад ты выходил от Толли с темноволосой женщиной. Татлуорт думает, что ты любишь ее. И я вспомнил, как ты убежал из-за стола, когда я сделал ей предложение. — После томительной паузы Филипп добавил: — Я могу, если придется, ты знаешь. Я вряд ли передам это кому-нибудь. Я имею в виду, что сделаю все от меня зависящее. Но если я пойду ко дну, то ты... — Он не закончил свою мысль, позволив ей ускользнуть. — То ты... — повторил Филипп. — Это будет так глупо, ты же знаешь, особенно для человека с твоими амбициями.
Джеймс сверкнул глазами, пристально взглянув на Филиппа. Он с трудом мог поверить в то, что услышал от человека, который в течение многих лет поддерживал тайные отношения с этой самой женщиной, так хорошо организованные, что никто, даже Джеймс, о них не догадывался.
Праведная поза Филиппа не дала злости Джеймса выплеснуться через край. Он утомленно сказал:
— Правильно, но я ей не любовник.
Чего ожидал Филипп? Честности?
Вице-президент кивнул. Он поверил молодому человеку, ведь тот никогда прежде ему не лгал.
Ложь в данном случае была оправданна. Было странно делать это — печально, вредно. Все равно что выбивать кремнем искру над сухой травой и смотреть, как она разгорается. Их дружбе пришел конец. Джеймс опасался, что это уже непоправимо.
Глава 19
— П-почему ты здесь? — От удивления Николь едва смогла выговорить эти слова, в то время как Филипп доставал ее вещи из экипажа.
— Просто заглянул к Дэвиду, — объяснил Филипп. — Мы много времени проводим вместе, и не могу тебе описать, как мне нравится его общество, дорогая. Ты прекрасно его воспитала.
— Б-благодарю. — Нахмурившись, она проследовала за ним в дом.
Несмотря на его больную спину, он шел пружинистой походкой, неся ее тяжелый багаж. Он бросил его у нижних ступеней лестницы, тут же обернулся и сказал:
— Мы можем подняться позже. Пойдем попьем чаю вместе. Хочешь?
— Я...
— Только на минуту. Мы с Дэвидом уходим на матч по крикету. — Он с энтузиазмом вздернул брови. — Места в первом ряду в павильоне Феннерс. — При этих словах Филипп взял ее за локоть, и они проследовали в маленькую столовую пансиона. Несколько молодых людей, пришедших на одиннадцатичасовой чай, занимали стол около потухшего очага. Филипп помахал им рукой, называя каждого по имени. Он проводил Николь к внутреннему окну, открывавшемуся на кухню. Там он заказал для них обоих чай и встал в ожидании заказа.
Данн просто созерцал ее несколько секунд, прежде чем сказать:
— Я умирал от желания поговорить с тобой, постоянно думал о тебе.
Николь старалась сохранять к нему дружеское расположение, как к человеку, недавно потерявшему жену. Хотя она не могла сказать, чтобы Филипп выглядел убитым горем. В действительности было похоже, что у него прекрасное настроение, что он еще способен получать от жизни удовольствие.
Затем он добавил:
— О тебе, обо мне, о Дэвиде.
Она была обескуражена, но решила не устраивать обсуждений.
Дэвид, сказала она сама себе. Дэвид сделал его счастливее. А может быть, все вместе: и Дэвид, и то, что Вильгельмина Данн наконец избавила его от груза забот о ней. Дэвид помог Филиппу пережить похороны. Леди Данн была похоронена в Лондоне четыре дня назад. Филипп уже продемонстрировал всему свету свою «глубокую» печаль.
Он приподнялся, слегка наклонившись к ней, и сказал:
— Ты знаешь, я тут подумал. Он не должен носить имя Уайлд. Он должен быть Дэвид Данн. Он и есть Дэвид Данн. Он всегда им был. И если мы будем вместе, не стоит и раздумывать...
— Если вы с Дэвидом решили так, то поступайте, как знаете. Но меня не впутывайте в это дело. — Николь старалась сохранить спокойствие, ровный тон, не показать, что она задета и что ей тяжело слышать это. — Я сделала все, что могла. Хорас — официальный отец Дэвида на сегодняшний день, так же как и тогда, когда Дэвиду было шесть лет.
— Хотя на самом деле он им не был тогда и не является сейчас. Некоторые вещи нужно исправлять, Николь...
— А некоторые — не надо. — Она посмотрела ему в глаза, сжала губы, затем передумала. Бессмысленно, она никогда не могла переспорить Филиппа. Он всегда считал, что знает ответы на все вопросы.
Филипп стоял молча, облокотясь о прилавок, пока его не толкнули подносом в локоть. Он отшатнулся, взял поднос с чаем и отнес его на стол. Николь последовала за ним, мечтая очутиться где угодно, только чтобы подальше от него.
Он поставил поднос, отодвинул для нее стул. Когда она села, он наклонился к ее плечу и пробормотал:
— Не имеет значения, что ты думаешь по этому поводу, не имеет значения, насколько я опоздал с этим, я хочу уладить это дело с Дэвидом. Позволь мне подписать бумаги.
Она взглянула на него снизу вверх, когда он обошел стол вокруг, чтобы занять свое место.
— Какие бумаги?
Он сел.
— Я хочу официально признать Дэвида своим сыном.
— Что же, пожалуйста.
— Я хочу, чтобы мое имя было внесено в его свидетельство о рождении. Я хочу, чтобы это было зарегистрировано в министерстве внутренних дел.
— Но в его свидетельстве о рождении уже стоит имя Хораса.
— Ты знаешь, что это неправда.
Филипп поставил чайник на стол. Казалось, что исправление им самим внесенной путаницы он считал своей большой заслугой.
Николь откинула голову и пристально взглянула на него, прищурившись.
