Роберт Блох - Спящая красавица

Роберт Блох

Спящая красавица

– Новый Орлеан, – произнес Морган, – Страна грез.

– Верно, – кивнул бармен. – Так и в песне поется.

– Я помню, как об этом пела Конни Босуэлл, когда я был еще совсем мальчишкой, – сообщил ему Морган. – И решил, что когда-нибудь переверну этот город, чтобы найти самого себя. Но только хотел бы я знать, где же она?

– Она?

– Страна грез, – прошептал Морган. – Куда все исчезло? – Он наклонился вперед, и бармен вновь наполнил его стакан. – Взять, к примеру, Бэйсин-Стрит. Это всего лишь вшивая железнодорожная ветка. А трамвай «Желание»[1] – это автобус.

– Но был трамваем, точно, – заверил бармен. – Просто потом его убрали из Квартала и сделали на всех улицах одностороннее движение. Это прогресс, Мак.

– Прогресс! – Морган отхлебнул из стакана. – Побывал я сегодня в этом Квартале. Музей,[2] Джексон-сквер, Аллея Пиратов, церковь святого Антония, заутреня, фабрики. Приманка для туристов, и только.

– Погоди, погоди, – возразил бармен. – А все эти старые здания с балкончиками, решеточками и прочими безделицами – это как?

– Видел я их, – признал Морган. – Но проходишь мимо одного из таких славных старых домишек с зелеными ставнями – и что зришь прямо у следующей двери? Прачечный автомат, вот что. Прачечный автомат в Vieux Carre.[3] Вышибли старых негритянских мамочек-южанок и поставили на их место стиральные машины. Если где и прячется колоритная атмосфера старины, так это за стенами в частных патио. А на нашу долго остались антикварные магазины на Ройял-стрит, набитые аляповатой дребеденью, которую приволокли из Далекого Бруклина.

Бармен пожал плечами.

– Но ведь есть еще Бурбон-стрит.

Морган скривился.

– Я заглянул на Бурбон, прежде чем прийти сюда. Большая неоновая пустышка. Каменные кубы и стриптиз-клубы. Имитация Диксиленда для шведских туристов из Миннесоты.

– Полегче, Мак, – предупредил бармен. – Я сам из Дулута.

– Ну, так и есть, – Морган принялся за новую порцию выпивки. – Во всем городе ни одного коренного жителя, ни одного подлинного местечка. Что там поется в песне о малышках креолках с сияющими глазками? Я видел лишь толпу второсортных шлюх, в которых нет никакой загадки, и ни тени очарования старого Цинциннати.

Бармен, не дожидаясь заказа, вновь наклонил бутылку.

– Ага, теперь усек, Мак, – пробормотал он. – Ты, небось, хочешь встряхнуться, а? Ладно, я знаю одно местечко…

Морган замотал головой.

– Не сомневаюсь, что знаешь; Все знают местечки. Я шел на север, и до того, как; пересек Рэмпарт, меня останавливали трижды. Таксисты. Хотели затащить в какие-то вертепы. И что оказалось главной приманкой, торговым знаком? Кондиционеры воздуха, вот что. Человек ждет полжизни, копит деньги на это путешествие, а страна грез оборачивается пузырем с кондиционированным воздухом.

Он встал и налетел на стул.

– Открою тебе секрет, – сказал Морган. – Если бы Жан Лафитт[4] жил в наше время, он стал бы водителем такси.

Пошатываясь, он выбрался из забегаловки и остановился на тротуаре, жадно вдыхая сырой промозглый воздух. Кругом все было в тумане: На улицах туман. В мозгу туман.

Впрочем, он знал, где находится: на севере – Рэмпарт, на востоке – Канал и отель Юнга. Он не заблудился, несмотря на туман.

Неожиданно Моргану захотелось заблудиться. Избавиться от этого наваждения и повернуть на маленькую боковую улочку, где трава пробивается сквозь булыжники мостовой и во всех домиках окна на ночь закрываются ставнями. Там не было ни машин, ни прохожих, и если бы не фонари, то он легко мог бы вообразить себя в старом Новом Орлеане. В настоящем Орлеане – городе песен и сказок, городе Болдена, Оливера и малыша по имени Сатч.[5]

Таким город когда-то был, таким Морган его знал. Затем началась Первая Мировая война – и закрыли Сторивилл. А после Второй Мировой превратили Бурбон-стрит в ярмарочный балаган для солдафонов и депутатов. Туристам это пришлось по вкусу: они ходили на Марди Гра, обедали у Арно, дегустировали сазерак в Доме Абсента и возвращались домой совершенно счастливыми.[6]

Но Морган не был туристом. Он был романтиком, искавшим страну грез.

Забудь о ней, сказал он себе.

И поплелся вперед, пытаясь забыть, но не смог. Туман сгустился – точнее, оба тумана стали гуще. Из тумана внутреннего выплывали фразы старых песен и образы древних легенд. Из тумана внешнего возникли развалины стен кладбища Сент-Луис. Великолепное кладбище Сент-Луис, как было сказано в путеводителе.

Ладно, к дьяволу путеводители. Это было как раз то, что искал Морган. За этими стенами и был настоящий Нью-Орлеан. Разрушенный, мертвый, зарытый и гниющий во славе.

Морган отыскал закопченные ворота. Они были заперты. Он поглядел сквозь прутья решетки и заметил неясные туманные фигуры. Внутри были призраки, настоящие призраки. Он видел, как они молча стояли – белые, смутные… они кивали ему, манили к себе. Они хотели, чтобы Морган пришел к ним, и это вполне соответствовало его настроению. Туда, внутрь, к другим мертвым романтикам…

– Что это вы делаете, мистер?

Морган повернулся и привалился спиной к воротам. На него во все глаза глядел маленький человечек – маленький, седенький и с открытым ртом, из которого несло странным сладковатым запахом.

Еще один призрак, сказал себе Морган. Смрад разложения…

Но это был всего лишь алкоголь. И старичок был реален, хотя лицо его туманилось, а в глазах клубилась мгла.

– Вам туда не войти, мистер, – произнес он. – Ночью здесь заперто.

Морган кивнул.

– Вы сторож? – спросил он.

– Нет. Я просто случайно проходил мимо.

– Я тоже. – Морган указал на аллею за воротами. – Будь я проклят, впервые вижу в этом городе место, Которое выглядит настоящим.

Старичок улыбнулся, и Моргана снова обдало болезненно-сладким запахом.

– Вы правы, – сказал старик. – Все настоящее мертво. Ангелов заметили?

– Я думал, это призраки, – признался Морган.

– Может, и так. Помимо изваяний, там внутри масса интересных вещей. Надгробия видели? Поскольку почва здесь болотистая, всех хоронят над землей. А те, кому гробницы не по карману, просто арендуют склеп в пределах кладбища. Можно снять хоть на месяц, если захочется. Но попробуйте вовремя не внести плату – и вашего дедулю выставят в два счета! Если, конечно, похитители трупов не выроют его раньше. – Старичок захихикал. – Видите решетки и цепи на дверях? – спросил он. – Это богачи их понавесили. Надо же как-то защитить своих усопших от похитителей тел. Кое-кто плетет, что грабители могил охотятся за драгоценностями и прочим добром. Другие толкуют, что черномазым нужны кости для обрядов вуду. Я бы мог вам порассказать…