Подарок судьбы - Джо Беверли
Наконец они оказались на небольшой площадке, и девушка с облегчением вздохнула: отсюда имелся выход в очень узкий коридор.
– Туда, наверное? – спросил Кон.
– Да. Коридор специально сделан таким узким, чтобы мороз проходил по коже от страха. Здесь многое сделано для того, чтобы нагнать страху. Хотите, я пойду первой, или желаете сами?
Кон отдал ей канделябр.
– Если там есть ловушка, то я уверен, что вы знаете, как ее избежать.
– Никакой ловушки. Все абсолютно безопасно, уверяю вас, хотя и рассчитано на то, чтобы душа ушла в пятки.
Сьюзен говорила спокойно, при том что находиться в узком коридоре было страшновато и свет трех свечей мало чем помогал. Окованная железом дверь в конце коридора как будто подрагивала в мерцающем свете.
Она опустила вниз холодную железную задвижку, и, когда стала открывать тяжелую дверь, та издала леденящий душу зловещий скрежет. Сьюзен самым прозаическим тоном пояснила:
– Чтобы дверь при открывании издавала нужные звуки, сделать оказалось отнюдь не просто.
– Чудеса современной инженерии.
Едва сдерживаемый смех в голосе Кона согрел ее и прогнал страх.
Друзья. Прийти сюда с другом – совсем не то, что с графом, как раньше. По его настоянию она трижды побывала здесь.
Сьюзен поставила канделябр на стол среди разложенных странных приспособлений и отступила на шаг, чтобы посмотреть на реакцию мужчин, а потом пояснила, как будто сопровождала группу экскурсантов:
– Помещение находится не полностью под землей. Вы видите здесь высокие, забранные решетками окна, джентльмены. В дневное время сквозь них проникает немного света. Если посещение камеры пыток готовится заранее, то здесь зажигают факелы на стенах и, конечно, огонь под жаровнями для раскаливания железных прутов и тому подобных нужд. – Она жестом указала на разложенные на столе приспособления, не зная и не желая знать, для какой цели каждое из них служит. – От факелов бывает много дыма, но если ветер дует в нужном направлении, дым выходит через окна.
Мужчины медленно бродили по комнате, погруженной в полутьму, разглядывая орудия пыток, развешенные на стенах и разложенные на столах и полках, и посматривая на несчастные жертвы. Три из них висели, закованные в цепи, на стенах вперемежку с древним оружием. Еще у одной рот был распахнут в безмолвном крике боли, причиняемой железным сапогом, который, сжимаясь, крушил кости его ноги. Женщина, вздернутая на дыбе, в агонии выгнула тело.
Восковые фигуры выглядели на удивление реалистично; когда Сьюзен пришла сюда впервые, они произвели на нее потрясающее впечатление. Она искоса взглянула на своих спутников, но по выражению их лиц ничего невозможно было прочесть.
– А восковые фигуры палачей здесь имеются? – спросил Кон, рассеянно помахивая плеткой-семихвосткой, которые применялись иногда в армии и на флоте, а также на улицах для наказания воров и проституток.
– Граф и его гости любили сами исполнять роли палачей.
Сьюзен оглянулась на де Вера, ожидая, что он наслаждается увиденным, но тот, в недоумении нахмурив лоб, вдруг спросил:
– Зачем?
Они обменялись взглядами с Коном: хорошенький вопросик! Но тем, кто бывал в Крэг-Уайверне и знал сумасшедших его владельцев, он не приходил в голову.
– Вероятно, потому, что он был полным психом, – сказал Кон и взглянул на Сьюзен. – Здесь что-нибудь работает?
Она поняла, о чем он спрашивает: использовалось ли что-нибудь из всего этого?
– Конечно, нет, но все сделано так, что с этим можно поиграть, – Сьюзен приблизилась к одному из несчастных, подвешенных на цепях, который был покрыт шрамами, ранами и следами ожогов. – Ожоги сделаны не на воске, а на крашеном металлическом покрытии, нанесенном на деревянную основу. Чтобы был запах и дым, их покрывают бараньим жиром. В нескольких местах в фигурах вставлены пузыри с красной жидкостью, которые при прокалывании создают иллюзию кровотечения.
Кон покачал головой:
– Ему бы поработать в полевом лазарете, вот где получил бы удовольствие по полной программе.
Сьюзен вдруг почувствовала, что это помещение со всеми его декорациями кажется ей просто смешным, вместо того чтобы наводить ужас, как и фонтан со статуей дракона. Она бросила взгляд на фигуру женщины на дыбе, и та напомнила ей выгнувшуюся в агонии фигуру невесты, прикованной к скале. Каким же извращенным умом надо обладать, чтобы придумать такое!
Ей следовало бы избегать любых контактов с сумасшедшим графом, а она добровольно пришла сюда работать. И постепенно под воздействием атмосферы замка она очерствела, дракон почти поймал ее в свою ловушку.
Слава богу, с ней здесь находились де Вер и Кон, которые видели настоящий ужас и страдания, мучения друзей и героев на поле битвы и под ножом хирурга в лазарете, тогда как сумасшедший граф и его полоумные гости предавались здесь своим извращенным развлечениям.
Сьюзен хотелось поскорее уйти, но Кон подошел к дыбе и поинтересовался:
– А эта штука функционирует?
– В определенной степени. Вы хотите посмотреть?
– Непременно.
– Черт побери, Кон, ведь это женщина! – возмутился де Вер.
– Это всего лишь восковая фигура в парике. Но почему, скажи на милость, мы должны испытывать к ней больше жалости, чем к мужчине?
Сьюзен обошла фигуру, ухватилась за большое колесо и, приложив значительное усилие, повернула его на дюйм. Спина женщины выгнулась, и фигура испустила тонкий, пронзительный крик, эхом отразившийся от стен камеры.
– О господи! – воскликнул Кон и, подскочив к механизму, повернул колесо назад, так что натянутые веревки ослабли.
Фигура осела, ее восковые руки безжизненно повисли. Крик прекратился, сменившись тяжелым хрипом заканчивавшего работать механизма, скрытого внутри.
На мгновение они и сами застыли, словно восковые фигуры, потом Кон схватил со стены топор палача и разрубил веревки на руках жертвы, на ногах и разнес вдребезги храповик, приводивший все это в движение.
Де Вер хотел было оттащить в сторону восковую фигуру, но потом сбросил сюртук, схватил со стены булаву и ударил ею по машине с такой силой, что разные детали так и отскочили во все стороны. Кон рассмеялся, тоже сбросил сюртук и пустил в ход топор.
Ошеломленная, Сьюзен отступила в угол, чтобы не попасться под горячую руку двум крушившим все вокруг мужчинам, которые всего несколько мгновений назад казались вполне цивилизованными джентльменами. Она зажала рукой рот, но вовсе не от ужаса, а от истерического смеха при виде этой сцены – дикой, но вполне оправданной: в имении давно пора было разнести кое-что на куски.
Кроме того, ее заворожила эта картина: Кон, охваченный лихорадкой разрушения и
