Мисс Совершенство - Лоретта Чейз
О том, чтобы снова заснуть, не могло быть и речи, поэтому некоторое время он мерил шагами комнату, потом вызвал слугу и приказал собираться в дорогу.
– Да, милорд, – буркнул тот, едва продрав глаза. – Куда едем, милорд?
– На край света, черт бы всех побрал! В Дербишир.
Поскольку лорду Гордмору наверняка предстоит продолжительное пребывание в восточном Мидленде, его слуге, чтобы собраться в дорогу, потребуется не один час, поэтому около полудня в субботу виконт отправился к сестре.
Когда он появился, она еще не вставала с постели и со скучающим видом пила утренний шоколад, но как только узнала о письме, оживилась:
– Я так и знала!
– Но ты не говорила, что с Алистером что-то случится, – возразил Гордмор.
– Я не сомневалась, что он не справится с этой задачей. Ты не хочешь этого признавать, но все вокруг шепчутся, что после Ватерлоо с ним не все в порядке. Он почти все время проводит со своим портным, не говоря уже о том, что совершенно не интересуется женщинами. Я всегда говорила, что это злокачественная меланхолия, но разве кто-нибудь прислушивается к моим словам?
– Зло… что? Не припомню, чтобы ты когда-нибудь…
– А теперь он находится за много миль от друзей, в окружении враждебно настроенных к тебе людей, что сказывается и на отношении к нему. – Она поправила кружевной чепчик. – Ладно, не смотри на меня с такой неприязнью, а то я больше слова не скажу. Я рада, что ты туда едешь: надеюсь, еще не слишком поздно.
От сестры Гордмор направился к лорду и леди Харгейт, но застал дома только леди: она встретила его в малой гостиной.
– Вы приехали поговорить насчет Алистера, – сказала она после того, как они обменялись приветствиями. – Утром мы получили письмо экспресс-почтой. Бедный мистер Олдридж очень обеспокоен, хотя, уверена, его страхи преувеличены.
Если Харгейты не обеспокоены, значит, Алистер не написал им того, что ему, другу и партнеру.
– Наверное, так оно и есть, ваша светлость, – сказал Гордмор. – Но я не успокоюсь, пока не увижу все собственными глазами. Я намерен сегодня же отправиться в Дербишир.
Она чуть приподняла тонкие брови:
– Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете?
Лорд Гордмор заверил ее, что полностью оправился после гриппа, леди Харгейт довольно долго смотрела на него, потом сказала:
– Вы бледны, но, возможно, это результат продолжительного пребывания в помещении. Впрочем, вам виднее. Вы, конечно, беспокоитесь о канале.
– Я планировал сам заняться этой проблемой на месте, но заболел, а поскольку не знал, как долго проваляюсь в постели, попросил заменить меня мистера Карсингтона.
– Насколько я понимаю, важную роль тут играет время, – заметила леди Харгейт. – Если парламент не примет акт о вашем канале до того, как будет распущен на летние каникулы, вам придется ждать не менее года, чтобы начать работу. Нельзя с уверенностью сказать, что осенью парламент снова соберется.
– В любом случае земляные работы предпочтительно начинать в хорошую погоду.
По правде говоря, работу следовало начать этим летом, а то и раньше. Любая отсрочка удорожала проект. В конце концов стоимость его могла возрасти настолько, что он вообще стал бы экономически невыгодным. Строительство нескольких каналов уже было заморожено из-за нехватки финансовых средств.
А тем временем шахты Гордмора тоже придут в упадок. Хоть каменный уголь, который добывали в скалистом районе Дербишира, не отличался высоким качеством и его запасы были невелики, он вполне мог использоваться как топливо для паровых двигателей, установленных на местных предприятиях, спрос на которые увеличивался из года в год.
Уголь не нужно было перевозить на дальние расстояния: потребители находились на расстоянии десяти-двадцати миль.
Управляющий сказал ему, что, как только будет обеспечена дешевая доставка угля на более крупные рынки, станет экономически выгодно увеличить инвестиции в их развитие, а значит, получать большие прибыли. Более того, как только появится возможность дешевой транспортировки, будут оправданы затраты на добычу других минералов. Его дербиширская земельная собственность в конечном счете станет приносить хороший доход, а не те жалкие гроши, которые приносит сейчас.
Он не поделился своими тревогами и надеждами с герцогиней: просто старался не думать об этом, но ему это стоило немалых усилий, поскольку тревожные мысли то и дело возвращались.
– Перед отъездом Алистер во всех подробностях посвятил меня в ваш план, – сказала графиня. – Я радовалась, что он с таким энтузиазмом принялся за дело, а то уж начала беспокоиться, что ему никогда не удастся восстановить силу своего духа.
– Ему необходимо было что-нибудь такое, что возродило бы его боевой задор.
Она задумчиво посмотрела на него:
– И все-таки вам не по себе из-за того, что позволили ему бороться в одиночку.
– Вы правы, так оно и есть, ваша светлость. Оно и понятно. Вы же знаете, что слишком многое мы поставили на карту.
Тем временем у Алистера Карсинггона возродился не только боевой задор: его мучила совесть, не говоря уже о смятении, в котором пребывало сердце.
Вторую половину пятницы он провел над картами, имевшимися у Уилкерсона: делал кое-какие записи, в субботу отправился на шахты Гордмора, чтобы собственными глазами увидеть характер местности, а в воскресенье прогулялся от гостиницы до деревни Матлок. Там он присутствовал на богослужении и просил Всевышнего наставить его на путь истинный.
Он покинул церковь, но выхода из создавшейся ситуации так и не нашел, как не нашел его после изучения карт и личного обследования шахт и окружающей местности.
После того как разошлись постоянные прихожане, он задержался на церковном дворе и прошелся по погосту. Алистер знал, что едва ли здесь похоронен кто-нибудь из семейства Олдридж: у них в Лонгледже была своя старая церковь, и родственников хоронили либо там, либо в склепе на территории поместья.
Однако он пришел сюда не за тем, чтобы разыскивать чьих-то предков: просто не торопился возвращаться в гостиницу. Сегодня он не мог заниматься делами, а без этого от кучи проблем, возникших в связи с таким, казалось бы, простым вопросом, как строительство водного пути, отвлечься было невозможно.
Он с ужасом ждал воскресенья, потому что в этот день вообще нечем было заняться и оставалось слишком много времени на раздумье, но ничего дельного в голову не приходило.
И все же знакомые ритуалы в незнакомой церкви среди незнакомых людей несколько успокоили. Расположенный на склоне холма церковный погост с выветрившимися могильными плитами и покосившимися надгробиями тоже действовал умиротворяюще.
День выдался прохладный, по небу плыли облака, на деревьях набухли почки.
Прихрамывая, он медленно шел среди могильных плит, время от времени останавливаясь, чтобы прочесть надпись. Среди более поздних
