Стефани Лоуренс - Все о страсти
Но тут она повернула голову, глянула прямо на него и ослепительно улыбнулась:
— Здесь так чудесно. Изумительный вид! Не могу оторваться.
Он, не сводя с нее глаз, подошел к скамье.
— Я был у моста.
— Правда? — Она подобрала юбки, чтобы Джайлз мог сесть. — Он уже закончен?
— Почти. — Джайлз уселся и осмотрел землю. Его землю. Его поля и луга. — На этот раз его следует хорошенько укрепить, чтобы больше не сносило.
— Сколько семей живет в поместье?
— Около двадцати. Видишь эти крыши? Это одна из деревень.
Франческа, кивнув, показала на восток.
— А там другая?
— Да. Ты, должно быть, провела здесь немало времени, если сумела ее рассмотреть.
Три черепичных крыши почти скрывала листва.
Она подняла лицо к ветерку, наслаждаясь тем, как весело он треплет ее волосы.
— Я приходила сюда несколько раз. Прекрасный наблюдательный пункт, с которого все поместье видно как на ладони.
Он вопросительно хмыкнул, но она молча смотрела на волнующуюся зелень.
— У тебя нет неприятностей со слугами?
— Никаких, — удивленно протянула она. — А ты боялся, что будут?
— Нет, — усмехнулся он, видя, как весело блестят ее глаза. — Просто хотел узнать, как ты справляешься.
Она резко встала, словно не желая продолжать разговор:
— Ну, мне пора. Много дел.
Стараясь подавить раздражение, он тоже поднялся и вместе с ней стал взбираться на холм. Последние два дня он все старался понять, как она справляется. Как ей приходится в незнакомом доме. Счастлива ли она. Разве мог он спросить об этом прямо при сложившихся между ними отношениях? Со дня свадьбы прошла целая неделя, и, хотя ему не на что было жаловаться, все же он невольно гадал, довольна ли она своей жизнью.
Как бы там ни было, она его жена, и если пока что и волки сыты, и овцы целы благодаря ее разумному согласию с его планами, то вполне справедливо, если и у нее будет в жизни хоть немного радости.
Но он не мог задать ей этот простой вопрос, а Франческа на все намеки только улыбалась и ловко избегала прямых ответов. И это еще больше разжигало его любопытство.
На вершине холма она остановилась, глубоко вздохнула, и послала ему дремотную кошачью улыбку, словно приглашая полюбоваться ее фигурой, облепленной лимонным муслином. В вырезе вздымались соблазнительные груди.
Один из ее замыслов — отвлечь, заманить в свои сети.
Он выгнул бровь, и она рассмеялась. Хрипловатый звук взбудоражил его, напомнив о только что прошедшей ночи и играх, в которые они играли.
Да, никто лучше ее не сможет отвлечь!
Франческа, улыбаясь, взяла его под руку. Они пошли через газон. Опавшие листья похрустывали под ногами. В воздухе распространялся запах осени.
— Если ты что-то пожелаешь переделать в доме… ввести какие-то новшества… надеюсь, знаешь, что стоит только попросить? — сухо осведомился он. Губы Франчески чуть дернулись. Она наклонила голову, и вьющиеся черные пряди скользнули по его щеке.
— Если случится, что я чего-то пожелаю, — в тон ему ответила она, — обязательно вспомню твои слова.
Она смотрела на него из-под ресниц, — ее любимая привычка, как ему довелось узнать. Он впился взглядом ей в глаза, держа, не отпуская…
Франческа с трудом отвела от него глаза.
— Если случится… — повторила она. — Но пока у меня есть все, что… Кто это?
Немного задыхаясь, смутившись от собственной беззастенчивой лжи, она показала на черную карету, стоявшую в переднем дворе.
— Интересно, сколько это продлится? — процедил Джайлз так пренебрежительно, что Франческа в полном недоумении уставилась на него. — Карета принадлежит нашим ближайшим соседям, Гилмартинам, — пояснил он. — Удивительно, как это у леди Гилмартин хватило терпения выждать целую неделю.
— На свадьбе их не было?
Джайлз покачал головой и, взяв ее за руку, повел по лестнице.
— Они, благодарение Богу, гостили в Шотландии. Приготовься к ахам, вздохам и прочему кудахтанью.
Франческа удивленно пожала плечами, но позволила ему открыть дверь и перевести ее через порог.
— А! Вот и они! Слава небесам!
Дородная, пышногрудая матрона, помахивая шалью с розовой окантовкой, надвигалась на Франческу.
— Ах, милорд, вы настоящая темная лошадка! И это когда все местные дамы были уверены, что вы питаете отвращение к брачным узам! Ха-ха! — Леди широко улыбнулась и прильнула щекой к щеке Франческе. — Уоллес пытался сочинять, будто вы нездоровы, но мы собственными глазами видели вас на холме!
Франческа обменялась взглядами с бесстрастным Уоллесом и пожала руку дамы.
— Леди Гилмартин, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно, — усмехнулась та, — Вижу, слава обо мне летит по всей округе! Да, дорогая. Мы живем как раз рядом с деревней.
Франческа схватила ее милость за локоть и вежливо повлекла к гостиной. Ирвин поспешил открыть дверь.
— Вы обязательно должны приехать к нам на чай, — трещала леди Гилмартин, — а пока мы решили заехать и приветствовать ваше вхождение в наш тесный круг. Элдред!
Добравшись до середины гостиной, Франческа выпустила руку ее милости и обернулась как раз вовремя, чтобы узреть анемичного вида джентльмена, стоявшего рядом с Джайлзом. По сравнению с графом он казался унылым, поникшим и довольно жалким.
Поклонившись, он слабо улыбнулся. Франческа, с ответной улыбкой, судорожно вздохнула и показала леди Гилмартин на кушетку.
— Пожалуйста, садитесь. Уоллес, мы выпьем чая.
Опустившись в кресло, она наблюдала, как леди Гилмартин распутывает бесчисленные шали.
— Итак, на чем мы остановились? Ах да… Кларисса! Кларисса! Куда ты подевалась, девочка?
Бледная пухлая девица со злобной гримасой впорхнула в комнату, наспех присела перед Франческой и плюхнулась рядом с матерью.
— Это моя крошка, — сообщила та, похлопывая дочь по коленке. — Правда, слишком молода, чтобы состязаться с вами, дорогая… — она кивнула в сторону Джайлза, — но мы питали большие надежды. Кларисса начнет выезжать в следующем сезоне.
Франческа издавала все необходимые междометия, избегая смотреть на мужа. Секундой спустя ее взгляд остановился на стройном джентльмене, появившемся на пороге комнаты. Недоуменно моргнув, она пропустила мимо ушей следующую реплику леди Гилмартин. Ее милость вскинула голову.
— А, Ланселот! Подойди и представься.
Темноволосый юнец с интересной бледностью классически красивого лица окинул комнату пренебрежительным взглядом, но, дойдя до Франчески, оцепенел.
— О, вот это да!
Черные глаза, почти заслоненные тяжелыми веками, широко распахнулись. Значительно ускорив шаги, Ланселот обошел кушетку, чтобы с романтическим самозабвением склониться перед Франческой.
