Стефани Лоуренс - Все о страсти
— К чаю я предпочитаю булочки.
В глазах женщины мелькнуло удивление.
— Да, мэм, я могу их испечь для вас.
Фердинанд снова принялся трещать на родном языке, но Франческа не дала ему продолжать.
— Что же до ужина…
Она предложила вечернее меню, дав понять, что на обязанности Фердинанда лежат основные блюда, чем несколько пригладила взъерошенные перья, а затем перешла к десерту.
— Пудинги. Я слышала о лимонно-творожном пудинге. — Она посмотрела на кухарку. — Вы умеете его готовить?
Кухарка метнула взгляд на миссис Кантл, но кивнула:
— Да, мэм.
— Прекрасно. С этого дня на вас лежит обязанность готовить пудинги к ужину.
Лицо Фердинанда исказилось.
— Но…
Он стал перечислять итальянские десерты, но Франческа отрицательно покачала головой и перешла на итальянский.
— Надеюсь, вы понимаете, что ваш хозяин — англичанин?
Фердинанд ошеломленно уставился на нее. Но Франческа спокойно продолжала на том же языке:
— Хотя мы с вами предпочитаем итальянские блюда, было бы неплохо, если бы вы овладели искусством готовить английские пудинги.
— Но я даже не знаю, что такое эти пудинги.
Он ухитрился вложить в последнее слово столько презрения, что Франческа невольно улыбнулась.
— Мудрый, стремящийся к успеху человек уже давно подошел бы к кухарке и попросил бы его поучить.
— Но она терпеть меня не может, — надулся Фердинанд.
— Да, но вы-то, должно быть, уже поняли, что ее наставления могут оказаться полезными, так что нужно найти способ. Может, показать ей, как украсить пудинги. Но перед этим убедить, что вы понимаете, как важны ее пудинги, что это едва ли не лучшее угощение за ужином. Я ожидаю, что вы вместе сумеете сохранить равновесие вкусов.
Весь обмен репликами занял меньше минуты. Франческа с безмятежной улыбкой одобрительно кивнула:
— Прекрасно. А теперь…
Она повернулась и направилась к двери, спугнув Ирвина и отряд лакеев, которые беззастенчиво подслушивали.
Франческа грациозно кивнула и проплыла мимо.
— Миссис Кантл!
— Иду, мэм.
Леди Элизабет замыкала маленькую процессию, стараясь скрыть усмешку.
Остальная часть экскурсии прошла куда спокойнее, зато была перетружена подробными объяснениями. К тому времени как они вернулись ча первый этаж, Франческа обрела горячую сторонницу в экономке. Какое счастье, что ее расположение оказалось так легко завоевать! Учитывая размеры дома и сложности управления хозяйством, надежная поддержка будет просто неоценима!
— Да вы настоящий стратег, дорогая! — воскликнула леди Элизабет, опускаясь в привычное кресло. Миссис Кантл вернулась к своим обязанностям, Хенни вязала, готовая услышать их отчет. — С того момента как вы обласкали кухарку, Кантл готова на все ради вас. Она и кухарка — старые подруги и пришли сюда совсем девчонками. Притом, заметьте, Кантл и без того неплохо к вам отнеслась, но пригласить ее сопровождать нас по дому было гениальным ходом!
Франческа улыбнулась:
— Я хотела, чтобы она поняла, как ее ценят.
— И вы не только своего добились, но и заставили остальных этому поверить.
— Я также благодарна вам и Хенни за то, что вы облегчили мне первые шаги. Без вашей помощи все было бы куда тяжелее.
Обе дамы сначала растерялись, потом, польщенные, покраснели.
— Так вот, на случай если вы не поняли, — проворчала Хенни. — Мы ждем регулярных отчетов о том, как идут дела.
— Частых регулярных отчетов, — поправила леди Элизабет. — Я до сих пор не могу поверить, что мой сын оказался настолько идиотом, чтобы считать, будто кто-то из Роулингсов способен примириться с таким холодным браком. Вы должны успокоить меня; заверить, что он одумался и пришел в себя.
Но придет ли он в себя? Сможет ли? Именно этот вопрос больше всего волновал Франческу. Гораздо меньше она беспокоилась о том, когда это произойдет. В конце концов, они женаты, а браки длятся много лет. Она готова подождать — несколько месяцев, даже год. Недаром она так долго ждала. Его. Возможности осуществить свою мечту.
После обеда все отправились во вдовий дом. Для этого следовало пересечь огромный парк. Путь оказался недалек, хотя из окон замка дома не было видно: его скрывали густые кроны и неровности почвы.
Погуляв по прелестному зданию в георгианском стиле и выпив чаю, сервированного горничной, явно потрясенной таким повышением по службе, Франческа и Джайлз вдвоем вернулись в замок.
В холле Джайлза остановил Уоллес, у которого срочно возникло какое-то связанное с имением дело. Джайлз извинился и оставил Франческу. Она поднялась к себе в непривычном одиночестве — роскошь, которой в последнее время была лишена. Хотя до ужина оставалось не так много, она не позвонила Милли, а воспользовалась моментом, чтобы немного постоять у окна и дать себе время поразмыслить.
Не стоит быть семи пядей во лбу, чтобы понять: всякое давление с ее стороны, любая излишняя требовательность оттолкнут его, по крайней мере эмоционально. Он снова замкнется в свою раковину, и она не сможет добраться до него: он достаточно силен, чтобы противостоять ей, если пожелает.
Она должна набраться терпения. Лелеять надежду. Пытаться уберечь свое сердце. И делать все, что возможно, чтобы склонить чашу весов в свою пользу.
К сожалению, это единственно возможное действие несовместимо с попытками уберечь свое сердце.
Франческа с тяжелым вздохом покачала головой и дернула за шнур сонетки.
Глава 10
Джайлз въехал во двор. Навстречу выбежал конюх и взял лошадь под уздцы. Джайлз спешился, подождал, пока уведут лошадь, и, поколебавшись, направился следом. Он остановился перед стойлом, где мирно жевала овес Реджина.
— Ее светлость сегодня не выезжала. — Джайлз повернулся на голос Джейкобса. — Она отправилась на прогулку. Видел, как она идет к отрогу.
Джайлз наклонил голову. Вряд ли стоит отрицать, что он ищет жену. Слуги видят все.
Он снова вышел на солнышко. Погода стояла прекрасная, час был ранний. Слишком хороший денек, чтобы тратить его за счетными книгами.
Он обнаружил ее у подножия холма, выходящего на изгиб реки. Сидя на скамье, поставленной среди цветущей жимолости, она любовалась рекой и полями. В своем платье лимонного цвета, с простой желтой лентой в темных локонах, она выглядела флорентийской княжной, далекой и недосягаемой. Недоступной. Непознанной.
Он остановился, вдруг усомнившись в своем праве потревожить ее, так сильно углубившуюся в свои мысли и такую неподвижную, что у ее желтых башмачков весело прыгали храбрые воробушки. Ее лицо было безмятежным. Спокойным. Отрешенным.
Но тут она повернула голову, глянула прямо на него и ослепительно улыбнулась:
