Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам
Повязав фартук из грубой небелёной ткани поверх платья, я помогаю в меру сил: хожу по бальной зале, теперь отведённой для раненых, и меняю повязки, раздаю еду, пою разбавленным с водой вином. К вечеру ноги гудят, поясница стреляет болью. Впервые в жизни чувствую себя настолько вымотанной. Зато тревожные мысли на время отступают.
— Вот ты где. — Эмиль находит меня в закутке за ширмой. Присев впервые за день, я вытираю вспотевшую шею тонким носовым платком, но, увидев князя, подскакиваю на ноги.
Вид у меня сейчас наверняка не самый привлекательный: юбка мятая, подол в бурых пятнах, кожа рук сохнет от постоянного мытья, причёска давно растрепалась.
— Не передумала? — спрашивает он, оглядывая меня изучающим взглядом.
— Ни за что! — Я снимаю передник, аккуратно сворачиваю его, чтобы убрать к остальной грязной одежде. Распускаю волосы и, пробежав по локонам пальцами, заплетаю их в опрятную косу. Хмурюсь, замечая улыбку князя. — Что смешного?
— Неожиданно видеть тебя такой… — Эмиль жестом указывает на платье. — Приятно, но несколько странно.
— Я умею быть не просто красивой куклой при мужчине. — Расправляю плечи и гордо вскидываю подбородок, пытаясь казаться выше, чем есть на самом деле. — Если ваше высочество смущает мой внешний вид, то всего два часа — и я снова самая красивая женщина на свете.
— А говорят, скромность красит больше бриллиантов, — с иронией замечает Эмиль, подавая мне руку.
— Глупости, — фыркаю я. — Скромность хороша для тех, кому нечего показать. Конечно, я прекрасна в любом наряде, но всё-таки предпочитаю быть великолепной.
Князь тихо смеётся, и от звука его голоса у меня мурашки бегут по спине. Он выглядит уставшим не меньше самого простого солдата: тёмные тени очерчивают глаза, тонкие морщинки прорезают лоб, будто князь постоянно хмурится. Мне хочется видеть его привычно-собранным и спокойным, но сейчас я тихо радуюсь его улыбке.
Мы спускаемся к запертым дверям подвала, где нас окружает стража. Гремят засовы, навевая воспоминания о собственной тюрьме. Идём по тускло освещённому коридору, пахнущему землёй, сыростью и вечно холодным камнем.
— Сюда. — Эмиль жестом отсылает стражу, а сам открывает дверь в крохотную камеру.
Сердце сжимается при виде тяжёлого, прибитого к полу стола с кольцами для цепей: за таким же когда-то сидела и я, отвечая на одни и те же вопросы по кругу, словно мои слова падали в пустоту. Эмиль подходит к дальней стене, достаёт из кармана перстень с гербом Хойеров и прикладывает его к кирпичу чуть ли не под самым потолком.
— Надеюсь, ты не боишься замкнутых пространств, — говорит он, когда часть стены с тихим рокотом отъезжает куда-то внутрь.
С опаской я заглядываю в открывшуюся нишу. Так вот почему камера такая маленькая: часть её пространства отдана под скрытую в стене полость, где спокойно может разместиться человек. Света в ней нет, и я еле сдерживаю дрожь: надеюсь, никакой паук не почтит своим вниманием мою и без того не слишком аккуратную причёску.
Эмиль шагает внутрь, тянет за руку следом.
— Смотри. — Он показывает мне перстень. — Можешь приложить его к любому камню, чтобы слышать наш разговор, но смотреть можно только здесь. — Эмиль впечатывает кольцо в одному ему известное место, и открывается небольшой круглый глазок, чуть выше уровня моих глаз. — Камень зачарован иллюзией и невиден с той стороны, но есть недостаток: тебя может быть слышно.
Ниша явно рассчитана на одного человека, поэтому мне приходится протиснуться между Эмилем и стеной, чтобы заглянуть в соседнюю камеру. В ней никого, лишь всё та же обстановка: стол, два стула да одинокий светильник.
— Самое главное: молчи, чтобы ты ни услышала, — шепчет мне на ухо князь.
Мы стоим очень близко. Я прижимаюсь спиной к его груди, чувствуя тепло мужского тела. Его дыхание обжигает обнажённую шею, от чего кожа мгновенно покрывается мурашками, а сердце ускоряет темп. «Если он меня поцелует… Боги, Лия, о чём ты думаешь в такой момент!» Краснею от совершенно неуместных мыслей, но томление, охватившее тело, никак не отпускает.
— Он очень хитёр и наверняка будет подозревать, что ты подслушиваешь где-то рядом, — продолжает говорить Эмиль, не замечая, как я невольно задерживаю дыхание. — Он будет играть с тобой просто на всякий случай, но ты не должна поддаваться. — Пальцы князя скользят вниз по моей руке до ладони, вкладывают в неё тяжёлый перстень и сжимают в кулак. — Пообещай, что будешь молчать.
— Обещаю. — Голос предательски дрожит от нашей близости, от напряжения нервов, от предстоящего допроса. Мысли и чувства путаются не хуже клубка пряжи, которым играл чрезмерно ретивый котёнок. Не понимаю, чего я хочу больше: узнать тайны пленного мага или остаться наедине с Эмилем в этой крохотной нише, забыв о горестях мира вокруг.
— Запоминай, как выбраться отсюда. — Эмиль ударяет кулаком по камню, и стена с шорохом ползёт на место.
Мы остаёмся в кромешной темноте. Князь чуть отступает назад, давая возможность развернуться на месте. Его прохладные пальцы держат меня за запястье, ведут руку к стене напротив, показывая, где находится небольшое углубление в кирпиче. Стоит мне слегка нажать на него, и невидимый механизм снова приводит в движение скрытую дверь.
— Нужно идти, — чуть сипло говорит Эмиль. В полумраке его глаза светятся, словно через них исходит Сияние.
Невольно подаюсь ему навстречу, запрокидывая голову, а губы сами приоткрываются в ожидании. Я вся замираю, когда его лицо оказывается совсем близко. Целомудренный поцелуй в щёку ознобом отдаётся во всём теле.
Он стремительно уходит, я даже не сразу понимаю, как остаюсь одна в ставшей слишком просторной нише. Во рту пересохло, сердце колотится в рёбра, как одуревший зверёк в клетке. Я приваливаюсь к стене, стараясь унять дрожь в ногах. Что же ты делаешь со мной, князь?
* * *
Когда я остаюсь одна в темноте, дыхание постепенно успокаивается, а тело возвращается под контроль разума. Опускаюсь на пол, покрытый пылью, подтягиваю колени к груди и утыкаюсь в них лицом. Я и раньше влюблялась до щекотки в животе и дрожи в пальцах, но пульсирующий в груди жар — нечто совершенно иное.
Слышу, как в соседней камере гремит замок, которому аккомпанирует звяканье цепей. Началось.
Поднимаюсь на ноги, позабыв отряхнуть юбку.
