Валерия Вербинина - Синее на золотом
– Я знаю, – просто проговорила Амелия. – Ты не такой. – Она вздохнула. – Но они мне не родственники. И они приехали в Дюнкерк, чтобы шпионить в пользу англичан.
– Я тебя ни о чем не спрашивал, – возразил он, немного уязвленный тем, что она переводила разговор именно на эту тему, о которой – именно сейчас – он не хотел ничего знать.
Но Амелия только улыбнулась, и при виде ее лучезарной улыбки он забыл обо всем.
– Значит, я ничего тебе не говорила, – легко согласилась она и поцеловала его.
Глава 10
Рассвет уже занимался над морем, когда Амелия поднялась и накинула платье. Луи спал, прикрыв глаза рукой. Бросив взгляд в его сторону, она подошла к окну – и тут заметила заляпанный чем-то темным край листа, который торчал из вороха бумаг на столе.
Потянув за край, Амелия извлекла из вороха продырявленное письмо на английском языке. Судя по надписи на нем, оно было адресовано лорду Огастесу Келсо.
Лежа на кровати, Луи сквозь расставленные пальцы следил, как Амелия села за стол и, хмурясь, прочитала письмо от начала до конца. На мгновение ему стало грустно, так грустно, как не было еще никогда в жизни. Он понял, что роялисты специально подослали ее, чтобы она выведала, чтобы узнала…
«Значит, все ложь», – с горечью подумал он. И ее поцелуи, и смех, и тающие зеленые глаза, и…
Амелия шевельнулась, встала с места и, держа письмо в руке, подошла к нему. Он отвернулся, чтобы не видеть ее лица.
– Луи, – шепнула она. – Ты не спишь?
Он убрал руку и мрачно посмотрел на нее.
– Я тебя разбудила, виновата. Что это за письмо?
– А что, там не написано? – довольно резко спросил он. – Это послание, которое взяли вместе со шпионом. Ты не должна его видеть.
– Но я уже все равно его увидела, – отозвалась Амелия. – И даже прочитала.
– Вот как? – неопределенно протянул он. – Ты умеешь читать по-английски?
– Ну да. В самом письме ничего особенного нет. Тут написано, чтобы лорд Келсо поторапливался с кораблями, потом про герцога Йоркского, который надеется покрыть себя в этом походе славой, и дальше еще много рассуждений о том, как англичане сильны, а французы слабы. Это кровь? – Она указала на темное пятно на листе.
– Да, – ответил Луи. – Тот шпион не дался живым.
– Странно, – заметила Амелия, – потому что я же говорю, в тексте ничего особенного нет. Разве что… – она прикусила изнутри губу и задумалась. – Подержи-ка, – наконец сказала она, отдав ему письмо. – Я зажгу свечу.
– Уже светло, – напомнил Луи. Но она зажгла свечу, отбросила назад волосы, которые падали ей на лицо, и подошла к нему.
– Что ты собираешься сделать? – спросил он недоверчиво.
– Так, проверить кое-что. Держи лист прямо. И смотри, чтобы он не загорелся.
Она стала водить свечой возле письма, и Луи с изумлением обнаружил, что между строками первого письма проступают другие, которые были до сих пор невидимы.
– Так я и знала, – объявила Амелия. Она погасила свечу и поставила ее на пол. – Дай сюда.
Ему не хотелось выпускать из рук драгоценный листок. Луи колебался, искал подвох, которого не было; но Амелия вынула письмо из его пальцев и прочитала строки, написанные невидимыми чернилами.
– Что ж, – сказала она, пожимая плечами, – теперь понятно, почему шпион защищался до конца.
– Что там написано?
– А вот слушай. «Имею честь доложить вашей светлости, что все готово. Шестнадцать бочек с порохом стоят в подвале ратуши, там, где республиканцы устроили склад, между бочек с маслом и вином. Все бочки с порохом помечены белым крестом и находятся в одном углу. Миссис Хаммер уверяет, что достаточно одного сигнала, и бочки будут взорваны. В ее надежности я не сомневаюсь.» Подписано просто «С.».
– О черт! – вырвалось у Луи.
Амелия с удивлением обернулась к нему.
– Зачем им это надо – взрывать ратушу?
– Затем, что в ратуше находится городской совет, – ответил Луи. – И затем, что взрыв в центре города повлечет за собой панику. – Он вскочил с кровати и стал одеваться. – Послушай, мне надо отдать кое-какие распоряжения. Как, ты говорила, зовут человека англичан?
– Это не он, а она, – ответила Амелия. – Мадам Хаммер.
Луи тряхнул головой.
– Не может быть! Все англичане уже давно высланы из города!
– А что, если она не англичанка? – внезапно спросила Амелия. – Что, если… если Хаммер – это просто английский перевод ее фамилии, а на самом деле ее зовут Марто?[19]
– Может быть, – с сомнением протянул Луи, – хотя сейчас меня больше волнуют бочки. – Он взял у Амелии письмо и поцеловал ее. – Я пошлю Франсуа проверить всех гражданок по фамилии Марто, которые живут в Дюнкерке.
– И имеют доступ в подвал ратуши, не забудь, – напомнила Амелия.
Пока Луи метался и отдавал приказания, через Лилльские ворота в город въехала карета, внутри которой сидели трое. Двоих отличала довольно свирепая наружность, третий был зажат между ними – тщедушный мужчина лет сорока пяти, одетый в штаны, рубашку навыпуск и при этом босой. Волосы его были всклокочены, на носу криво сидело пенсне, а в руках он мял ночной колпак, который был на нем надет в то мгновение, когда граждане свирепой наружности выдернули его из постели. Небольшие темные бакенбарды окаймляли его лицо, причем правая оказалась несколько короче левой – возможно, потому, что в задумчивости человек имел обыкновение ее пощипывать. Сейчас, впрочем, его отличала вовсе не задумчивость, а затравленная покорность. Он попытался посмотреть в окно, чтобы понять, куда его везут, но конвоир грубо толкнул его локтем в бок. Неизвестный с сипением втянул в себя воздух и больше не отрывал взгляд от колпака, который прыгал в его руках.
– Тпрру! Приехали!
Свирепый номер один выскочил из кареты и придержал дверцу. Свирепый номер два уверенно выдернул свою жертву из кареты и поволок ее за собой. В доме вновь прибывших встретил слуга, который сообщил двум свирепостям, что гражданин Кассандр почивает и велел его не беспокоить. Враз утратившие свирепость громилы смущенно переглянулись.
– Ничего, – объявил номер первый, – мы подождем.
– Да-да, подождем! – поддержал его напарник.
Когда Кассандр проснулся в семь утра, он узнал от слуги, что к нему прибыли его кузены с учителем, которые ждут в коридоре. Священник тотчас же вылетел из постели, оделся и метнулся за дверь.
– Я же просил! – рявкнул он. – Как только доставите! В любое время дня и ночи! Поднять меня на ноги! Что, неужели так трудно запомнить?
Громилы потупились и стали клясться, что они не посмели побеспокоить, и вообще…
– Молчать! – Голос священника лязгнул, как нож гильотины. – Здравствуй, Патрик, – совершенно другим тоном промолвил он, оборачиваясь к спутнику громил.
