Робин Хэтчер - Помнишь?..

Одной рукой взяв ее за руку, а другой поддерживая за спину, Том не спеша довел Сару до дому.

– Осторожно, – ласково предупредил он ее, ведя по неровной дорожке.

– Вы собираетесь быть столь предупредительными со всеми пациентами, доктор Мак-Лиод?

– Только с такими очаровательными, как вы, мисс Мак-Лиод.

Когда они подошли к задней двери дома, Саре стало значительно лучше. Она решила, что глупо тревожиться безо всякой на то причины. Это было просто небольшое расстройство желудка. Она выпьет сидра с золой и через час-другой будет в полном порядке.

Домашнее снадобье бабушки Дори действительно помогло. Еще не прошли утренние часы, а Сара почувствовала прилив энергии. Она выбивала пыль, подметала и чистила до тех пор, пока не навела в доме безукоризненную чистоту. Наконец она решила испечь пирог с сидром, любимый дедушкин десерт. Собравшись делать тесто, она обнаружила, что у нее мало муки и сахара.

– Дедуля, – сказала она, заглянув в кабинет, – я пошла в магазин. Тебе что-нибудь принести?

Хэнк опустил книгу, которую читал.

– Я не уверен, что ты принесешь мне пару моих любимых сигар.

Она сморщила носик.

– Нет. Я и не подумаю лишать твоих друзей удовольствия тайком притаскивать их тебе.

Она слышала его смешок, когда выходила из кабинета, и сама, не удержавшись, засмеялась. Дедушка неисправим, решила Сара, но она ни за что не стала бы менять в нем что-нибудь.

Во второй половине дня на улице заметно потеплело. Солнце висело желтым шаром на кристально чистом небе. С крыш падали сосульки. Казалось, все вокруг обещало весну, но Сара знала, насколько это обманчиво. Зима никогда не сдавала позиций до середины марта, а то и апреля.

Она пошла не привычной дорогой в магазин, пересекая улицу, которая стала морем мокрого снега и грязи, а по деревянному тротуару вдоль улицы. Ступая по деревянному настилу, она раздумывала над своей вечной проблемой: Джереми Уэсли.

Как заставить его полюбить ее, если он столь успешно умудряется не попадать ей на глаза? На прошлой неделе ей ни разу не удалось встретиться с ним в городе. Даже в воскресенье. Он взял манеру становиться в задних рядах в церкви и, как только кончалась служба, незаметно выскальзывать за дверь, когда она еще не успевала даже встать со скамьи.

Подходя к магазину, она посмотрела на другую сторону улицы, где находилась контора шерифа. Всеми силами души она желала, чтобы двери конторы открылись и Джереми вышел на улицу, но этого не произошло. Двери остались закрытыми, и Саре не удалось увидеть его даже уголком глаза.

Но когда она вошла в магазин, то увидела Джереми стоящим неподалеку от прилавка. Сердце у нее застучало, как всегда случалось, если он был рядом.

Как будто чувствуя ее присутствие, он повернулся, и их взгляды встретились.

Я люблю тебя, Джереми. Почему же ты не замечаешь, что я чувствую?

Джереми замечал и именно по этой причине чувствовал, как его охватывает знакомая паника. Почему она упорно хочет видеть его каким-то другим? Достойный человек давным-давно сделал бы ей в приличествующей форме предложение. Почему она не хочет понять, что он вовсе не достойный человек? В нем нет ничего стоящего. Он никогда не сможет быть тем, за кого она его принимает, таким, каким она его хочет видеть. Пора бы ей это понять. Пора бы ей возненавидеть его.

– Добрый день, Джереми. – Сара пошла в его сторону, минуя столы и бочки, загромождавшие центр зала.

– Мисс Мак-Лиод.

Она посмотрела в сторону прилавка на Джорджа Блейка.

– Привет, Джордж.

– Добрый день, Сара. Как поживает дедушка?

– Ему намного лучше. Он спрашивал сигар, ну, тех, которые ему запретил курить доктор Варни.

Джордж улыбнулся.

– Так у меня несколько штук отложено для него.

– Я уверена, скоро за ними кто-нибудь заглянет. – Она покачала головой. – Запиши-ка их на мой счет.

Пока Сара говорила, Джереми не мог отвести от нее взгляда. Он думал о том, как красиво смотрелась бы на ее головке желто-синяя шляпка, собирающая сейчас пыль под его койкой. Она быстро взглянула на него и улыбнулась тепло и искренне.

– Дедушке виднее. Он никого не хочет слушать, и я уже и не пытаюсь остановить его.

До чего же она красива. Он вспомнил ее всю – ... запах, как приникала она к нему в полутемной спальне его дома... Он вспомнил о Саре многое, что стремился забыть и не вспоминать.

Если бы только все было по-другому...

Он перехватил эту мысль прежде, чем успел ее закончить. Все было совсем не по-другому. Он не был другим. Он оторвался от лица Сары, как только Джордж подал ему брезентовую сумку с продуктами, которые он заказывал.

– Пожалуйста. Здесь все.

– Спасибо, Джордж, – проговорил Джереми, бросив лишь мельком взгляд на Сару.

– Прощайте, мисс Мак-Лиод.

Его холодность, казалось, не произвела на Сару никакого впечатления.

– До свиданья, Джереми. Заходите к нам, поприветствуйте дедушку. Я уверена, ему было бы интересно услышать, как идут у вас дела.

– Попробую, – самое большее, что он смог пообещать, выходя из магазина.

Но слова Сары и взгляд ее глаз долго еще оставались с ним.

Том облокотился на длинный кухонный стол и наблюдал, как Фанни мыла посуду в большой лохани, полной горячей мыльной воды.

Ее шатеновые волосы были забраны под кипенно-белую шапочку, а огромный белый передник скрывал почти полностью блузку с длинным рукавом и темно-синюю юбку.

– Мистер Пенни вчера научил меня печь макаронный пирог, а завтра ждет с поездом устриц. Он сказал, что покажет мне, как их подавать. Говорит, царская еда. В жисть... – Она посмотрела на него и поправилась: – В жизни не ела устриц. А ты?

Он улыбнулся, ему нравилось ее воодушевление.

– Ел все время, пока был в Сан-Франциско. И лангустов, и креветок, и крабов.

Она с отвращением сморщила нос.

– Как только можно есть этих ползающих в океане существ?

– Они понравились бы тебе. Может быть, мы с тобой попробуем этих устриц завтра.

Она покраснела и опустила взгляд в лоханку для посуды.

«М-да, черт бы меня побрал, – подумал Том, и у него округлились глаза. – Я влюбился».

Оттолкнувшись от стола, он шагнул к ней. Теперь у нее покраснели не только щечки, но и шейка. Когда он подошел к ней, лицо Фанни пылало.

– Фанни?

Она не повернула к нему головы. Вместо этого она сунула в лохань еще одну грязную кастрюлю и принялась ее скрести.

– Фанни... – Он положил руки ей на талию.

Ему было слышно, как она часто задышала, он почувствовал, как она напряглась, услышал, как у нее из рук выпала на дно лохани кастрюля.