Альбер Бланкэ - Война амазонок
Но не успел он закончить свои распоряжения, как услышал топот позади себя. Он оглянулся, произнося проклятия: курьер, ехавший впереди кареты, издалека приметил засаду и благополучно объехал приготовленное препятствие.
Такое обстоятельство внушило Ле Моффу желание не терять времени – как коршун налетел он на карету.
– Не убивайте меня, я сдаюсь! – послышался голос из экипажа.
Такая убедительная просьба мигом возвратила веселость Ле Моффу. Он подозвал одного из своих подчиненных, тот вытащил из-под плаща потайной фонарь и направил его свет на лицо сидевшего в карете.
– Герцог де Бар! – воскликнул Ле Мофф.
– Что ж это, приятель, – сказал герцог, тоже узнавший атамана, – ты никак сделался нынче разбойником на большой дороге?
– Точно так, ваша светлость, к вашим услугам.
– Как это – к моим услугам?
– Очень понятно: не могу же я допустить худое обращение с моим клиентом?
– Хорошо бы это было, нечего сказать!
– Однако я вынужден задать несколько вопросов вашей светлости.
– Говори, что такое?
– Вы не одни были в карете?
– Правда.
– А что сделалось с вашим спутником?
– Он вернулся в Париж.
– Верхом?
– Разумеется.
– На лошади вашего курьера?
– Именно так.
– Так зачем же, ваша светлость, всадник вернулся на дорогу в Понтоаз, а не в Париж?
– Чудак ты какой, что делаешь такие вопросы, а я слишком милостив, что отвечаю тебе.
– Герцог, ваш курьер свернул в сторону и ускользнул от меня, теперь он распустит молву, что вы задержаны.
– А какая тут беда?
– Та, что я вынужден буду сыграть плохую шутку с вашей светлостью.
– Какое значение имеют эти грозные слова?
– Очень простое: я задержу вас в Понтоазе до нового приказания.
– Ну это еще не беда.
– Вам все равно, герцог?
– Совершенно.
– Но за каким же делом вы ехали в Понтоаз или около?
– Опять принялся за глупые расспросы!
– Еще бы! Вспомните, герцог, за мной право сильного. Тут нечего торговаться – следует только повиноваться.
– Слушай же мой ответ: я ехал на несколько дней в соседний замок, для того, чтобы отдохнуть от трудов.
– А этот замок вам принадлежит, герцог?
– Моему другу.
– И вы говорите, что он находится неподалеку от Понтоаза?
– В Эвекмоне.
– Ну, вот и прекрасно! Я провожу туда вашу светлость. Мне решительно все равно, где вы пробудете это время, только бы никуда отсюда не удалялись.
– Ле Мофф, ты восхитительный бандит, и я даю тебе слово всегда обращаться к тебе с делами.
– Итак, в дорогу, герцог!
Ле Мофф приказал кучеру ехать шагом и, если можно, ехать в Эвекмон, не заезжая в Понтоаз.
И вышло, что сам Ле Мофф проводил герцога де Бара в замок маркиза де Жарзэ немного позже того, как туда же приехали амазонки и герцог Бофор.
Управитель появился у ворот с факелом в руках и тотчас же узнал друга своего господина. С почтительным поклоном, потирая руки от удовольствия, он сказал, не обращая внимания на Ле Моффа:
– Ваша светлость, сама дичь вам в руки дается.
– Что такое? – спросил герцог, бросая беспокойный взгляд на Ле Моффа.
Управитель понял и заговорил тихо:
– Герцогиня Лонгвилль, господин Бофор со свитой человек в пятнадцать прибыли в замок и попросили ночлег.
Де Бар, ошеломленный этим известием, с ужасом посмотрел на Ле Моффа, который в это время тоже тихо разговаривал со своими спутниками. Оправившись от испуга, герцог спросил вслух:
– Есть ли огонь в зеленой комнате?
– Нет, ваша светлость, но сейчас прикажу развести.
– Это было бы не худо, – заметил Ле Мофф.
– Ну скорее веди нас, я совсем замерз.
Слуга пошел вперед, за ним шли герцог де Бар и Ле Мофф, их привели в зеленую комнату в нижнем этаже. Зеленою она называлась потому, что обои в ней были зеленые. Вскоре запылал яркий огонь в огромном камине, под колпаком которого могли поместиться человек десять.
Герцог де Бар дрожал как в лихорадке, но Ле Мофф приписывал это холодной ночи и, ничего не подозревая, внимательно осмотрел комнату.
– Итак, приятель, ты намерен не выпускать меня из виду? – сказал герцог, садясь у камина и приглашая Ле Моффа занять место рядом.
– Точно так, ваша светлость, до завтрашнего утра.
– А что же завтра утром?
– Я сделаю вам низкий поклон и отправлюсь…
– Куда же?
– Разумеется, опять в Париж.
– Признаюсь, я совсем не намерен ни сопротивляться тебе, тем более что за тобой право сильного, ни противиться твоим планам. Делай, как знаешь.
– Вы очень милостивы, герцог.
– И в доказательство – ты будешь ужинать со мной.
– Ах! Ваша светлость, слишком много чести!
– А пока потрудись подложить немного щепок. Вон из той кучи, что лежит в углу, а то толстые поленья плохо разгораются, видно, дрова сырые.
Герцог указал на кучу щепок, которые лежали в углу.
Ле Мофф, будучи того же мнения относительно камина, встал, подошел к куче и набрал охапку щепок. Но когда он приподнялся и направился к камину, от удивления и бешенства у него вдруг опустились руки, и щепки с шумом упали на пол посредине комнаты.
Де Бар исчез! Ле Мофф бросился к камину и без труда различил в углублении у самого камина дверь, через которую убежал его пленник. Все силы употреблял Ле Мофф, чтобы привести в действие пружину, посредством которой отворялась секретная дверь, он и ногой стучал, и плечом толкал – все было напрасно.
Железная дверь не уступала его усилиям.
– А его курьер успел уже убежать! – воскликнул он. – Теперь меня поймали!.. Но этот верховой точно ли был слуга?… О! Друг Ле Мофф, как же ты поглупел!
Глава 20. Преисподняя тюрьмы
Ле Мофф совсем не имел желания ждать, когда герцогу де Бару вздумается употребить таинственные средства защиты против него. Он думал только о том, как бы скорее отыскать своих товарищей и бежать из этого проклятого замка. Выйдя из зеленой комнаты, он поторопился собрать своих людей, гревшихся в кухне.
– В дорогу, марш! – приказал он и, присоединяя к слову дело, бросился во двор, где стояли их лошади: никто, видимо, не собирался препятствовать их отъезду.
Когда все уже садились на лошадей, раздался оглушительный стук у ворот замка, что заставило полураздетого управителя опять выбежать навстречу с фонарем в руках.
– Да что это за проклятая ночь, – бормотал он сквозь зубы. – Ни на минуту не дадут заснуть.
По знаку Ле Моффа двое людей схватили управителя, который при этом задрожал как лист.
– Держите его крепче, – сказал Ле Мофф, – я сам пойду отворять, это будет понадежнее.
Он прошел под глубокими и темными сводами, в конце которых находились ворота. Со времени разрушения подъемного моста в дни войн при Генрихе Четвертом эти ворота всегда тщательно запирались.
