Валерия Вербинина - Синее на золотом
Его слова подействовали, хоть и не сразу. Присутствующие настороженно переглядывались. Оливье был бледен, Тереза не поднимала глаз. Первой решилась, как всегда, Амелия.
– Хорошо, – сказала она, подошла к Анриетте и сжала ей руку. – Я вам верю. Это были не вы.
И когда Арман увидел, как изменилось лицо Анриетты, как она заплакала – от радости, от облегчения, что хоть кто-то верит ей, – он отбросил последние сомнения.
– Думаю, это были не вы, – сказал он. – Впрочем, мы с Оливье с самого начала подумали на одного из ваших слуг.
Тереза подняла голову.
– На кого?
– На Реми Беллона, вашего кучера. Все остальные слуги пишут без ошибок, только Реми никогда не питал склонности к грамоте. Да и этот жуткий почерк очень похож на его.
Глаза Терезы сверкнули.
– Ах, мерзавец! – прошептала она. – Ведь Реми… ведь он имел наглость когда-то предложить мне… я подумала, что он шутит! Вот как он решил мне отомстить!
«Значит, кучер», – подумала Амелия. Когда-то он предложил красивой маркизе навестить его на конюшне, может быть, даже намекнул на ее связь с Оливье… а когда она не ответила взаимностью, решил…
Что же он мог решить, боже мой?
– Откуда он знал? – внезапно спросила Амелия.
– Что? – Арман удивленно обернулся к ней.
– Откуда он мог знать? Об англичанах, о Дюнкерке, о наших планах… Откуда ему могло это быть известно? Он же целые дни проводит при лошадях. Кроме них, его больше ничто не интересует.
Арман и Оливье озадаченно переглянулись.
– Это все слуги, – холодно уронила Тереза. – Кто-то из наших слуг проболтался, вот этот мерзавец и решил… послать донос куда следует.
– Но хуже всего, что кучер до сих пор с вами в Дюнкерке, – добавил Оливье. – И мы не знаем, что еще он сумел узнать.
Анриетта побледнела. Себастьен встревоженно поглядел на нее.
– Дорогая, как ты себя чувствуешь? Все эти треволнения… они могут повредить…
– Со мной все хорошо, – проговорила Анриетта, вымученно улыбнувшись. – Вы все думаете, что я слабая, а я гораздо сильнее, чем вам кажется.
В следующее мгновение до слуха всех, кто находился в комнате, донесся громкий стук в дверь.
Это был нетерпеливый, требовательный и, можно даже сказать, властный стук. Услышав его, даже Арман изменился в лице, а Тереза затрепетала, несмотря на присущее ей дерзкое хладнокровие.
Что же до Анриетты, то она тихо ахнула и упала в обморок.
Глава 8
Генерал обмакнул перо в чернильницу и уже собрался поставить свою подпись, как перо хрустнуло в его пальцах и разломилось на две части, прорвав бумагу. Чертыхнувшись, генерал взял другое перо, но едва он занес его над бумагой, как жирная капля скатилась с кончика пера и упала на документ.
Генерал вздохнул и стал ругаться. Когда он закончил, даже солнце в небесах покраснело. Впрочем, люди более реалистичного склада приписали бы это тому, что день катился к вечеру, и море за окном мало-помалу превращалось в расплавленное золото.
Дверь комнаты без стука приотворилась, и в образовавшуюся щель просунулся сизый нос пьяницы. У обладателя носа были серые светлые глаза, полные непритворного плутовства. Пьянство и плутовство являлись, вероятно, основными качествами чисто выбритого блондина лет сорока, одетого в видавшую виды рясу.
– Ты чего лаешься? – деловито спросил блондин.
– Перья никуда не годятся, – буркнул генерал. – Я пять штук извел на один запрос, а они все ломаются. Да и чернила слишком жидкие.
– И все тебе у нас не нравится, – поддразнил его блондин. – Только прибыл, и уже то не так, да это не этак! – Он шмыгнул носом, и его глаза почти закрылись, как в предвкушении хорошей шутки. – Кстати, у меня для тебя отличная новость! Твой солдат Дюбюи только что родил!
Генерал, который за мгновение до того решил выпить воды из кружки, поперхнулся и отчаянно закашлялся.
– Ты смеешься, что ли, гражданин Кассандр? – спросил он, откашлявшись. – Что значит – родил?
Священник, которого называли Кассандром, довольно осклабился.
– То и значит. Это была, стало быть, жена солдата Понталье, ей не хотелось мужа одного отпускать, ну, она и переоделась в мужскую одежду и записалась вместе с ним в полк. А теперь срок ей подошел, и она родила у маркитантки Сюзетты.
– Нет, ты точно издеваешься! – простонал генерал. – Черт возьми! Мало мне обозных шлюх, которые крутятся в гарнизоне! Дезертиров! Больных в лазарете, которых больше, чем коек! Так еще и солдат Дюбюи рожает! О-о!
Видя его неподдельное отчаяние, Кассандр согнулся в три погибели и разразился сипловатым хохотом. Судя по всему, священник попался тот еще весельчак.
– Очень смешно! – буркнул генерал. – По бумагам у меня должна быть 1000 солдат, а их едва наберется 300! Триста человек, черт возьми, на целый город! Что я буду делать, если на нас нападут? Мне приказано защищать Дюнкерк до последней капли крови, и я готов, но откуда мне взять людей? Черт возьми!
– Спокойно, мой мальчик, спокойно, – проговорил священник, вмиг став серьезным. – Ты не один, есть еще отряд Северной армии в Гивельдском лагере, там находится больше трех тысяч человек на случай атаки англичан. Другие отряды Северной армии тоже стоят неподалеку и в случае чего сумеют тебя выручить.
– Если бы только это! – вновь начал заводиться генерал. – Но ведь тех людей, которые есть, надо чем-то кормить, им надо давать одежду и оружие! А что у меня? Продовольствия мало, обмундирование никуда не годится, а про порох и пули я вообще молчу. Я шлю запрос за запросом, – он яростно встряхнул бумажкой, которую писал до появления священника, – и что я получаю в ответ? Отписки! Недавно я был в Париже, и что я там видел? Толстые довольные морды поставщиков и их шлюх. Все сытые, гладкие и одеты хорошо! А мои солдаты уже ходят стрелять дичь в дюнах за городом, чтобы прокормиться. Скажи, гражданин, так и должно быть?
– Я и сам только что из Парижа, – ухмыльнулся Кассандр, – кому ты это рассказываешь? А солдаты твои молодцы, конечно. Я слышал, в дюнах не только зайцы водятся, но и куропатки, и даже дупеля.
И он со спокойствием выдержал раздраженный взгляд своего собеседника.
– Я, собственно, чего к тебе шел, – продолжал Кассандр развязно. – Раз у солдата Дюбюи теперь дочка, надо ведь ей дать имя, то да се… Как ты думаешь?
– Делай что хочешь, – буркнул генерал, который огрызком пера пытался поставить подпись под документом.
– Я и хотел с тобой посоветоваться, – сообщил священник. – Как ее назвать: Свобода или Справедливость?
– Ты в своем уме, гражданин Кассандр? – вскипел генерал. – Назови девочку нормальным именем! Анн, или Мари, или…
– Понял, – кивнул его собеседник. – Значит, я назову ее Республикой.
