Белая роза - Огюст Маке
– О чем вы, ваше высочество? – проговорила Катрин, и ее глаза наполнились слезами. А тем временем из-за колонны появилась старая шотландка. Она глухо ворчала и сжимала кулаки.
Но Ричард уже потерял голову от гнева и стыда. Он мерил шагами галерею и бормотал:
– Меня ставят в известность, когда несчастье уже произошло! А король Яков, объявивший меня своим братом, даже не предупредил меня, и чтобы нанести этот удар выбрал именно ту руку, которая способна причинить мне боль!
– Король Яков предупреждал вас, – ответила Катрин. – Все ваши друзья предупреждали вас. Но вы были глухи, вы не захотели понять, сколь деликатен наш народ, который теперь вы проклинаете.
– Что вы имеете в виду? – спросил Ричард. Под воздействием спокойного и мягкого, но решительного голоса девушки его гнев успокоился.
Катрин же решила, что сказанного достаточно. Она уселась рядом с каменной балюстрадой, облокотилась об освещенные солнцем перила и, словно обессиленная тяжким порывом, спрятала лицо в ладонях и горько разрыдалась.
Пораженный и ничего не понимающий Ричард попытался подойти к ней и еще раз расспросить обо всем. Но внезапно на них упала грозная тень. Это из-за колонны вышла кормилица, величественно закутанная в пурпурный клетчатый плед.
– Дитя говорит правду, – сказала она, – а ты, принц, наказан справедливо. Ты обвиняешь шотландцев, а они тебя любили. Они были готовы пролить за тебя кровь. Но почему, когда они славили тебя, когда они пришли защищать тебя, ты оттолкнул их и оскорбил их самые святые чувства?
– Я? – воскликнул Ричард.
– Ты! Ты! – продолжала наступать на него старуха с улыбкой, исполненной ненависти. – У тебя, англичанин, чванство и скупость бьют через край! Конечно, ведь вы, англичане, считаете, что наши жизни, и наши богатства принадлежат вам, не так ли? Предположим, это так! Но вот, тебе принесли все это, а ты отказываешься. Ну, так иди один и будь ты проклят!
– Да что такое она говорит, эта женщина? – воскликнул принц. Он с досадой хлопнул в ладони, показывая этим жестом, что окончательно перестал что-либо понимать.
– Замолчи, Сюзанна! Замолчи! – сказала Катрин, и тон ее был не приказной, а скорее умоляющий.
– Нет, пусть говорит! – воскликнул Ричард. – Пусть она выплеснет все свои угрозы и проклятья. Тот, кто не скрывает своей ненависти, лучше того, кто наносит удар в темноте. И потом, мне пора узнать, кто эти шотландцы, готовые отдать за меня жизнь? Пусть назовут этих благодетелей, ведь я, клянусь Богом, не знаю, о ком идет речь!
– Ты богохульствуешь, герцог Ричард! – отозвалась Сюзанна.
– Так назовите же этих благородных друзей, от чьих благодеяний я отказался, – с иронией произнес молодой человек. – И в чем, в конце концов, состоят эти благодеяния?
– О! – прошептала Сюзанна, у которой от гнева перехватило горло. – Этот принц был бы плохим королем. Богу не угодно, чтобы он оказался на троне. Ему не нужна честь, он предпочитает богатства, он растоптал свои собственные клятвы. Позор Ричарду Йоркскому! Шотландия отвернется от него.
– Приказываю тебе замолчать! – воскликнула Катрин, увидев, как подскочил Ричард, услышав это страшное проклятье.
– А я приказываю тебе говорить! – зарычал Ричард, словно йоркский лев. – Ты решила оскорблять меня, так поясни за что, а иначе я выброшу тебя за это ограждение, словно камень.
– Все Сюзанна, уходим, – сказала девушка, конвульсивно схватив кормилицу за руку.
– Вот как, и она поступает, как все! – взвился Ричард. – Она встает на сторону моих врагов, она хочет уйти, вместо того, что покарать эту безумную, которая только что посылала на мою голову проклятья и назвала меня принцем без чести!
Катрин тем временем подталкивала дрожащую Сюзанну к выходу из галереи. Но старуха энергично сопротивлялась. Ее выталкивали, а она произносила последнее проклятье, которое, казалось, могло уничтожить Ричарда. Обе уже почти покинули галерею, и тут Ричард воскликнул:
– Вот, значит, какую услугу собиралась оказать Катрин Гордон своему другу детства? И она еще клялась мне в вечной дружбе!
– В чем ты ее упрекаешь? – как тигрица, накинулась на него Сюзанна. – Что она не сделала из того, в чем клялась тебе? А вот ты, выполняешь ли ты те торжественные клятвы, которые твоя семья когда-то дала нашей семье?
– Сюзанна, ради Бога! – воскликнула Катрин, ладонью зажимая рот кормилицы. Но Ричарда уже ничто не могло остановить. Словно луч света мелькнул в непроглядной тьме, и ветром наполнились паруса. Он оторвал Сюзанну от девушки, и старуха продолжила изрыгать свои дикие обвинения:
– Иди! Иди, женись на французских девицах, на немецких девицах! Они ведь богатые. Можешь презирать нашу бедную Шотландию, которая была тебе, как мать! Презирай наше дитя, наше дорогое дитя, наше сокровище. Презирай Катрин, с которой твой отец обручил тебя еще в колыбели. Но теперь уж рассчитывай только на своих французов и немцев. О шотландцах забудь! Отныне наши копья помогут лишь тому, кто завладеет нашими сердцами. Прощай, Йорк!.. А Катрин как-нибудь утешится и без тебя!
Теперь уже она, продолжая говорить, тянула девушку к выходу. Но Ричарду вдруг все стало понятно. Словно яркий свет пролился на него. Он бросился и загородил дверь, через которую пытались пройти обе женщины, схватил руку Катрин и сжал ее в своих руках.
– Это правда то, что она говорит? – быстро и лихорадочно спросил он.
– Но… милорд… – прошептала юная графиня.
– Я вас спрашиваю. Отвечайте. Это правда, что Шотландия ждала, когда я женюсь на Катрин Гордон?
– А разве вы не знаете? – заикаясь и краснея, проговорила девушка, смущенная судорожным дыханием принца.
– Он и сам это знает, как знает и то, что отказал тебе, – вмешалась Сюзанна.
– Кому я отказал, добрая женщина? – спросил Ричард.
– А разве не говорили тебе друзья и даже лично наш Яков, чтобы ты женился на Катрин? – мстительным тоном проговорила Сюзанна.
– Никогда! – воскликнул Ричард.
Он нахмурился и, задавленный своими мыслями и предчувствиями относительно дружбы, связывающей Катрин и короля Шотландии, заявил:
– И потом, как мог Яков предложить мне жениться на Катрин, если он любит ее и любим ею? Ведь все об этом знают.
– Он? Любим мною? – воскликнула девушка с таким изумлением, что на Ричарда, как гром с небес, нахлынуло озарение.
Но ответить ей он не успел. На входе в галерею раздался голос, прервавший очарование неожиданно свалившихся чувств.
Молодой король Шотландии услышал только последние слова этой странной дискуссии, и счел себя оскорбленным. Он заговорил и в его голосе ясно проступила горечь.
– Милорд, – сказал он, – хорошо ли вы подумали, перед тем как произнести слова, наносящие смертельный удар по чести этой девушки и по моей чести?
Ричард быстро обернулся и пробормотал:
– Вы
