Сидони-Габриель Колетт - Чистое и порочное
Чтобы спасти мужа, Колетт развернула бурную деятельность, пошла на поклон к писателям-коллаборационистам (к Саша Гитри, Дриё ля Рошель и другим), а также к знаменитой Шанель (владелице парфюмерных магазинов и салонов красоты), которая открыто сотрудничала с оккупантами.
Ценой огромных усилий Колетт сумела извлечь Мориса Гудекета из пересыльного лагеря, который находился в городе Компьене: к счастью, его не успели отправить в Германию, иначе спасти его было бы невозможно.
Освобождённый Морис вынужден был до конца войны прятаться. Он уехал на юг к друзьям – там было легче затаиться. Но время от времени тайком наведывался в Париж, где Колетт оставалась одна со служанкой Полиной. Ей, правда, много помогали её друзья, приносили еду, доставали топливо. Чтобы выжить, пришлось продать усадьбу «Парк» около города Мере – последний загородный дом Колетт.
Арест мужа и хлопоты по его вызволению окончательно подорвали силы и здоровье Колетт. Именно с этого времени она стала ощущать старость (ей было почти семьдесят лет). Она начала болеть, особенно её мучил острый артрит. Она постепенно теряла способность ходить. Поначалу передвигалась с палкой, потом с двумя, и в конце концов друзья достали ей кресло с колёсиками, на котором она стала довольно активно передвигаться. После войны у неё будет усовершенствованное кресло с механическим ручным управлением. Она сможет летать на самолётах, гулять, даже посещать рестораны, не покидая своего кресла.
Но как бы ни совершенствовался механизм передвижения, это не снимало постоянную, незатихающую острую боль в ногах. Не помогали никакие лекарства, никакое лечение. Колетт жила последние десять лет, постоянно преодолевая боль.
В этом состоянии ей удавалось делать лишь короткие зарисовки и писать рассказы. Работа отвлекала её от физических страданий. Кое-что из написанного было напечатано в журналах.
В последние годы оккупации (1942–1944) она написала три книги очерков о жизни Парижа тех лет: «Из моего окна» (1942), куда вошли статьи и заметки на житейские, практические темы, опубликованные в галетах с октября 1940 по сентябрь 1941 года; «Три… шесть… девять…» (1944) – мемуарные очерки, в которых Колетт описывает дома и квартиры, где она жила прежде, и в этой связи вспоминает разные эпизоды своей биографии; «Прекрасные времена» (1945) – очерки и воспоминания, написанные уже после освобождения Парижа, трудной зимой 1944/45 года, когда, желая отвлечься от тягостной современной жизни, она вспоминает, как и где она проводила свой отдых, чем занимались и как жили люди.
Помимо воспоминаний Колетт, закутавшись в одеяло, попивая горячий кофе (принесённый друзьями) и всевозможные лекарства, чтобы приглушить боль, пишет прекрасные тонкие и живые по стилю психологические новеллы. Вышло их два сборника: «Фуражка» (1943) и «Жижи» (1944).
Никак не скажешь, что «Жижи», давшая название второму сборнику, написана тяжело больной и старой женщиной. Эта новелла, переработанная потом в повесть, стала последним ярким шедевром психологической прозы Колетт. Ей удалось создать необыкновенно выразительный, обаятельный образ наивной и скромной, очень честной девушки, которая выросла в безнравственной среде: и бабушка и сестра бабушки готовили её в содержанки, хотели видеть в ней ловкую соблазнительницу, привлекательную и неотразимую. Но Жижи сохранила здоровое ядро подлинной человечности и естественности и не захотела стать на путь, уготованный ей. В повести есть и ирония, и живые блистательные диалоги. Сюжет завершается почти по-сказочному благополучно: добродетель торжествует и вознаграждается. Но не случайно действие происходит в конце XIX века и изображены люди того времени. Среди них, конечно, были и аморальные по своему образу жизни – такие, как родственницы Жижи, – но всё же тогда ещё возможно было встретить и столь простодушное и чистое создание, как Жижи, что, по представлению автора, немыслимо в современной жизни. Как Сидо, так и Жижи в изображении Колетт – это человеческие типы, уходящие в прошлое.
Последним художественным произведением Колетт стал рассказ «Больной ребёнок», написанный в 1945 году, в котором тяжело больной ребёнок спасается от боли разного рода грёзами. Когда же ему становится легче, грёзы и видения исчезают и он никак не может их вернуть. Этот сюжет стал как бы метафорой состояния тяжело больной Колетт, спасающей себя только своей фантазией, своим творчеством.
Однако писать Колетт становится всё труднее. Когда ей удаётся собраться с силами, то она уже больше ничего не сочиняет, а только вспоминает и записывает то, что вспомнилось, не соблюдая последовательность событий и хронологию. Эти записи она уже больше не посылает в газеты, а сразу издаёт в составе сборников. С 1946 по 1949 год вышло пять таких сборников: «Вечерняя звезда» (1946), где писательница вспоминает раннее детство, дом в Сен-Совёре, а также свою работу в газете «Матэн» и отдельные моменты из других периодов жизни; «Для гербария» (1948) – этот сборник состоит из небольших рассказов, название каждого из них повторяет название какого-либо цветка, с которым связан отдельный эпизод из её биографии: «Синий фонарь» (1949) – это короткие записи мемуарного характера. Особое место занимают воспоминания о животных, которые у неё были (кошки и собаки). Эта книга была последним произведением, написанным Колетт. Вышедшие в том же 1949 году сборники «Другие животные» и «В знакомом краю» включали статьи, очерки и рассказы разных лет, уже печатавшиеся раньше.
Заниматься любимым делом – «припадать к природе» – она продолжала и в своём болезненном состоянии. Каждое лето она отдыхала с мужем в Ницце на вилле одной из своих подруг. Кроме того, она несколько раз в году летала на самолёте в Швейцарию, где пыталась лечиться иглоукалыванием, и в Монте-Карло, где также проходила курс лечения у какого-то знаменитого доктора. Но всё это было безрезультатно. Принц Монако – большой поклонник таланта Колетт – воспользовался её приездом в его страну и дал ей пост главного литературного советника, возглавляющего совет по литературным премиям принца Монако.
Но ещё в 1945 году она стала членом знаменитой Гонкуровской академии, куда её избрали единогласно. Она всерьёз относилась к этой почётной должности, честно читала все книги, присланные для отбора кандидатов на Гонкуровскую премию, оказывала своим авторитетом и властным характером решающее влияние на выбор лауреата. Не случайно именно в бытность её членом Академии были удостоены Гонкуровской премии такие талантливые авторы, как Кюртис, Дрюон, Мерль и другие. Вполне закономерно, учитывая её активность, что именно её избрали в 1949 году президентом Гонкуровской академии, которую она возглавляла умело и деловито, до самой смерти, хотя прибывала на заседания в кресле-каталке.
