Мисс Совершенство - Лоретта Чейз
– В Вавилоне мужские соцветия с диких финиковых пальм подвешивали над женскими растениями, – добавил мистер Олдридж. – Этот способ применяли также многие народы Азии и Африки.
– Судя по всему, это широко распространившаяся практика, – заметила девушка, – но я не улавливаю связи с человеческими грехами молодости. Насколько мне известно, у финиковых пальм нет ни умственных способностей, ни принципов. Они не могут решать, как надо действовать, и руководствуются исключительно законами природы.
– Но молодежь чаще руководствуется чувствами, чем интеллектом и моральными принципами, – возразил ей отец. – И может ли кто-либо из вас утверждать, что за прошедшие десять лет нисколько не изменился? Мирабель в то время находилась в Лондоне, разбивала сердца многочисленным поклонникам.
Мирабель уставилась на отца. Уж не ослышалась ли она?
– Так вы и в самом деле разбивали сердца? – уточнил мистер Карсингтон. – Весьма любопытно. С каждой минутой я узнаю о вас все больше и больше, мисс Олдридж, и это меня интригует.
Если бы взглядом можно было убивать, то мистер Олдридж упал бы замертво. Если бы на его голове выросли пальмовые листья или появились гроздья плодов, его дочь это ошеломило бы больше.
Однако Мирабель быстро взяла себя в руки и, покосившись на пациента, воскликнула:
– Что за вздор!
Но тот спокойно заметил:
– Вы не говорили, что были в Лондоне.
– С тех пор прошло много лет. Вы тогда еще не родились.
Он рассмеялся:
– Именно этого, несомненно, желал мой отец. Как раз лет десять назад я поднял мятеж возле Кенсингтон-гейт.
– Мятеж? – удивилась Мирабель.
– А вы не знали? Об этом писали все газеты.
– Не помню.
– Наверное, у вас голова была не тем занята: вы разбивали сердца.
День выдался серый и унылый. Казалось, ему не будет конца. Алистер пребывал в мрачном настроении. Как всегда. Потом в комнате появилась она, и ему показалось, что сердце его от радости вырвется из груди.
Ах, это доверчивое сердце! Она разобьет его и забудет о нем так же быстро, как забыла обо всех остальных. И поделом ему! Надо было запереть свое сердце на замок и сосредоточиться на деле. Но где найти силы, чтобы устоять против нее, подавить радость, которую он почувствовал, когда она вошла в комнату?
Она наклонилась к нему и прошептала:
– Умоляю, не слишком доверяйте словам отца о моем пребывании в Лондоне. Не знаю, почему вдруг ему пришло в голову, что я роковая женщина, возможно, перепутал меня с тетушкой Клотильдой. Вот она действительно была известной красавицей – да и сейчас еще хороша, – и это у нее отбою не было от мужчин.
– Может, это семейная черта? – шепнул Алистер в ответ.
Она с удивлением взглянула на него и покраснела:
– Вы что, флиртовать со мной вздумали?
Ах, если бы все было так просто и невинно! Но игра, которую он затеял, была значительно опаснее флирта.
– А вы возражаете?
– Нет. – Она нахмурилась. – Не сомневаюсь, что вас это забавляет больше, чем финиковые пальмы, но у меня давно не было практики, и… – Она умолкла и окинула взглядом комнату. – А где отец? Где Кру?
Алистер тоже огляделся, но никого, кроме них, не увидел.
– Нас, похоже, бросили на произвол судьбы. Что же, воспользуйтесь случаем.
– В каком смысле?
– Я беспомощен, прикован к креслу, не в состоянии встать на обе ноги – словом, целиком в вашей власти. Разбейте мне сердце, прошу вас. Разбейте – и дело с концом.
– Вы бредите, – решила Мирабель. – Наверное, отец рассказал вам о камфорных деревьях? Надо предупредить миссис Энтуисл, чтобы она не позволяла…
– Ладно. Если вы позволите мне покинуть кресло… – Алистер стал подниматься.
Она вскочила, уперлась рукой ему в грудь, стараясь снова усадить в кресло, но словно онемела, не сводя взгляда с его горящих глаз, и коснулась ладонью щеки.
Это прикосновение подействовало на Алистера как вспышка молнии. Он забыл о границах, которые джентльмен не вправе переходить, и прижался губами к ее теплой ладони.
Дыхание участилось. С тех пор как она в предрассветный час покинула комнату, все его мысли были только о ней. И теперь, прикасаясь губами к ее ладони, он буквально упивался ее ароматом. Рука ее дрожала, но она не убрала ее, а когда он поцеловал запястье, то почувствовал, что пульс ее бьется также часто, как и его сердце.
Рука на его щеке сжалась в кулачок, и он поцеловал костяшки пальцев.
В этот момент послышалось тихое покашливание.
Подавив желание выругаться, Алистер повернулся к слуге:
– А-а вот и верный Кру. А я-то думаю, куда ты запропастился.
– Прошу прощения, сэр. Поскольку здесь оставался мистер Олдридж, я подумал, что мое присутствие не требуется, и отправился заниматься своими делами.
– Насколько я понимаю, во всем виноваты финиковые пальмы, – невозмутимо заметила Мирабель. – Из-за них я довольно часто оказывалась в самых отдаленных уголках дома. Когда возникает эта тема, самое разумное – бежать куда глаза глядят. Я преклоняюсь перед твоей сообразительностью, Кру. – Она взглянула на Алистера. – Наверное, мне также следует предупредить вас относительно камфорного дерева с Суматры. Отец недавно прочел посвященную этой теме статью в «Эйшиэтик джорнэл».
– Не уверен, что знаю, что такое камфорное дерево, – произнес Алистер.
– Прошу вас, не просите отца просветить вас на сей счет.
– Не беспокойтесь, не стану, – успокоил ее Алистер. – У вашего отца монотонный голос, а ботаническая проза навевает ужасную скуку. Я засну, не успев ничего узнать. Вы только взгляните, что он принес, и поймете, почему я предпочел обсуждать с ним проблемы финиковых пальм.
Мирабель ужаснулась, увидев на столе толстый том «Элементарных принципов ботаники» Декандоля.
– Но как бы то ни было, мне нравится беседовать с вашим отцом, – совершенно искренне признался Алистер.
– С моим отцом невозможно беседовать, – возразила мисс Олдридж. – Я имею в виду беседу, которая подчинялась бы законам логики и здравого смысла.
– На ваших плечах лежит груз множества обязанностей, у вас не хватает времени следовать за ходом мыслей вашего отца и отыскивать в них рациональное зерно, – возразил Алистер, – тогда как у меня уйма времени, поэтому беседа с ним кажется мне весьма увлекательной.
Выражение лица у нее стало напряженным, и она пристально взглянула на него. Он опять сказал что-нибудь не то?
Он еще не знал, что именно, но не сомневался, что она заметила.
– Увлекательной, – словно эхо повторила Мирабель. – Я так и знала, что вы это
