Мишель Моран - Нефертари. Царица египетская
— Буду, — пообещала я.
Мы расстались, и я ушла к себе. В мягком свете углей лицо Уосерит выглядело нежным и прекрасным.
— Что сказал Аша?
— Он беспокоится по поводу завтрашнего дня.
— Хорошо иметь такого друга. Я не всегда буду рядом, не всегда смогу тебе помочь, и потому следует различать, кому можно верить, а кому нельзя. Как только ты станешь супругой Рамсеса, ни один человек в Фивах не скажет тебе правды.
— А Мерит? — возразила я.
— Да, Мерит передаст тебе подслушанные сплетни, но кто, например, предупредит о готовящемся заговоре? Кто расскажет об интригах вокруг трона?
Мне вспомнились слова Сети о том, что меня ждут опасности.
— В те ночи, когда Рамсес будет у Исет, приходи поговорить с Пасером. Уж он расскажет правду о том, что происходит в Фивах. А я постараюсь всегда быть рядом.
На стены спальни ложился свет тлеющих в жаровне углей. Стоя здесь, в бывших покоях Уосерит, в ее роскошном плаще, я опять задумалась — почему она так много для меня делает? Жрица вынула из-за пояса маленькую статуэтку богини Хатор.
— Положи себе под подушку, и богиня поможет тебе зачать.
— Спасибо.
Я погладила пальцем лицо богини. Статуэтка из черного дерева изображала богиню с такой же высокой прической, какую носила Уосерит, — с небольшими рогами и солнечным диском.
— Завтра тебе понадобится много сил. Укрепи свой дух.
Уосерит обняла меня.
Едва дверь за жрицей закрылась, Мерит выскочила из своей каморки и бросилась ко мне.
— Ты уже решила, чем умастить волосы?
Я покачала головой.
— А чем кожу умастить?
— Не знаю.
— Так поторопись. Фараон сейчас придет!
Я поспешила в туалетную комнату и выскользнула из туники, а Мерит наполнила ванну горячей водой.
— Что тебя беспокоит, госпожа? Завтра твоя свадьба, и все будет позади.
Мерит попробовала воду рукой и сделала приглашающий жест.
— Аша сказал — нужно быть готовыми ко всему, — сообщила я.
От света ламп по воде плыли радужные пятна. Шагнув в ванну, я почувствовала запах лотосового масла, которое няня добавила в воду.
— К чему это «ко всему»? — спросила Мерит, намывая мне волосы.
— Нил уже четвертый год не разливается… а вдруг обвинят меня?
— Что ты такое говоришь? Ты — египетская царевна, но не всемогущая богиня. Думаю, люди понимают разницу.
Когда я выкупалась, Мерит помогла мне вытереться и протянула чистую тунику. Пока няня меня причесывала, я разглядывала свое отражение в зеркале. Потом достала сосуд с притираниями, за которыми Мерит ходила на рынок на другой конец Фив, умастила руки и ноги.
В дверь постучали. Мерит яростно прошипела:
— Быстрее!
Я улеглась на кровать, расправила волосы по белому полотну. Няня отворила дверь, а я затаила дыхание — вдруг все это лишь сон?
— Здравствуй, государь! — Мерит низко-низко поклонилась.
— Здравствуй, Мерит.
— Царевна ждет тебя. — Няня сделала жест в сторону кровати, потом, уже в дверях своей комнаты, громко сказала: — Доброй ночи, царевна.
Едва дверь закрылась, Рамсес посмотрел на меня, и мы рассмеялись. Я прошептала:
— Будет всю ночь сидеть под дверью.
— Как и полагается хорошей няне, — ответил Рамсес. — Вдруг ты закричишь или захочешь убежать?
Он приблизился к ложу.
Я сняла с его головы немес и запустила пальцы в волосы.
— Ведь однажды ты уже убежала, — тихо добавил он.
В глазах у него мелькнула печаль, и у меня сжалось сердце.
— Но сейчас я здесь. — Туника мягко соскользнула у меня с плеча. — Я с тобой навсегда.
— Больше я тебя не отпущу.
На следующее утро мы с Рамсесом вышли из его покоев и вместе пошли к озеру. Приветственные крики придворных, ожидавших нашего появления, услышали, наверное, даже сами боги. Рамсес держал меня за руку, нас окружали сановники фараона Сети, которые безостановочно говорили и улыбались, словно всегда поддерживали этот брак. Хотя Исет сослалась на плохое самочувствие и осталась во дворце, остальные не замедлили явиться. Даже царица Туйя выдавила улыбку. Ее тщедушный ивив скалил зубы и тихонько рычал.
— Здравствуй, Аджо, — весело сказала я.
При мысли, что мне больше не придется его видеть, я улыбнулась.
Сегодня будет сразу два празднества — свадебное и прощальное, — и фараон Сети вместе со своим двором отплывет в Аварис. Отныне Рамсес будет сидеть в тронном зале без отца и один править Верхним Египтом. Стареющий фараон Сети станет царем Нижнего Египта, и ему придется тратить меньше сил. Такое решение приняли много лет назад; хотя Рамсес всегда знал, что этот день наступит, стоило ему посмотреть на озеро, с губ его исчезала улыбка. Флотилия фараона закрывала собой весь горизонт. Словно объевшиеся цапли, покачивались ладьи, наполненные бесценными сокровищами Фив: статуи черного дерева, гранитные столы, паланкины с ножками в виде львиных лап. Многие цари предпочитают оставаться в одном городе со своими соправителями, заседать в одном тронном зале, но Сети захотелось жизни попроще. В Аварисе ему придется решать меньше тяжб, его летний дворец ближе к морю, и там нет такой изнуряющей жары, что терзает Фивы почти круглый год.
Придворные собрались на пристани; у причала уже стояла маленькая золоченая ладья — в ней поместятся только трое: я, Мерит и гребец. Как только фараон Сети даст разрешение, мы поплывем в карнакский храм, что неподалеку отсюда. А за нами поплывет в золоченой ладье Рамсес вместе с родителями, и грести будет один-единственный воин из войска фараона: Аша. Позади на красиво расписанных лодках поплывут придворные. Как-то раз я спросила Мерит, почему свадьба фараона начинается не на земле, а на воде, и она ответила, что, мол, Египет рожден из вод Нуна[46], и раз вода дала нам такую плодородную землю, то она сделает плодовитым и союз людей.
В ожидании благословения от Сети я стояла на пристани — от Рамсеса меня отделяли сотни людей в белоснежных нарядах и лучших золотых украшениях. Пронзительно загудели трубы; фараон начал говорить. Мне не было слышно, но я знала, что он дает благословение на отплытие. Мерит взяла меня за руку и повела в лодку, помогла сесть и расправила подол моей накидки так, что казалось, будто я сижу в цветке лотоса.
Няня уселась рядом, прямая и строгая — ни дать ни взять Пасер. Я хотела о чем-то ее спросить, но Мерит решительно покачала головой. Сердце мое пело от радости, однако нужно было изображать молчаливую невесту, трепетно идущую навстречу судьбе. Оглядываться тоже не полагалось — не хватало еще походить на утку, которая тянет шею и крутит по сторонам головой. Я смотрела только вперед. Наша лодка вышла из озера в воды Нила. На берегах собрались тысячи людей, всем хотелось посмотреть представление: царский двор плывет под золотыми знаменами фараона. Когда замуж выходила Исет, народ кричал ей приветствия, а теперь все стояли тихо.
