АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4

Маляренко скептически посмотрел на своего лейтенанта.

– Игорь. Нам на восток надо?

– Нет.

– А куда нам надо?

– Пока на север.

– Вот и плыви, твою дивизию, на СЕВЕР!

Лейтенант выпрямился, откозырял и умотал в рубку.

'Поспать не дал, пацан'

Было понятно, что берег бывшей небольшой европейской страны под названием Португалия, просто закончился. Семьсот километров яхта преодолела всего за пять дней.

'Надо пойти – на карту посмотреть'

Маляренко сполз с матраца и кряхтя полез по лестнице на палубу. Стоило только приоткрыть люк как…

– Ай. Уй! Уф!

Ледяные брызги солёной воды умыли капитана и прогнали последние остатки сна.

Ба-бах! С громким ударом кораблик проломил очередную волну и…

– Ай! Бля! Уй!

На этот раз промочило до пупа. Яростно матерясь, Иван быстро выскочил на палубу, задраил люк в кубрик и осмысленно огляделся. Океан впечатлял. Он подавлял. Такого Ваня ещё не видел. Маляренко нутром чувствовал – это не шторм. Ещё не шторм. Просто свежий ветер и волны, но… эти водяные холмы просто пугали. На каждую такую высоту 'Мечта' карабкалась, словно альпинист, а потом проваливалась в пропасть, скатываясь вниз и врезаясь носом в основание следующей водяной горы. По небу плыли редкие, но, чёрт возьми, мрачные тёмные тучи, а в ушах непрерывно свистел ветер.

– Батя! Не стой столбом, иди сюда.

Из рубки, приоткрыв иллюминатор орал рулевой.

В рубке, вокруг пустого кресла капитана, собралась вся команда, даже столь редкий гость наверху, как Франц. К нему то с первым вопросом и обратился капитан.

– Как двигатель?

Идти под парусом при такой погоде, для такого неподготовленного экипажа, было смерти подобно.

– Хорошо двигатель. Даже очень хорошо. Вода здесь холодная. Намного холоднее, чем раньше. Если печь топить, то разница температур очень хорошая будет. Да.

– Быстрее идти сможем?

– Нет. – Немец покачал головой, – не сможем, волны большие, но и медленнее идти не будем.

Это была хорошая новость, плохая новость заключалась в том, что Ермолаев не мог точно сказать, где они сейчас находятся.

– Да и так понятно, что в Бискайском заливе, где именно?

Летёха пожал плечами, а Иван закрыл глаза. Внешне, на невозмутимом лице капитана не дрогнул ни один мускул и вся команда была абсолютно уверена, что Батя МЫСЛИТ.

Батя, на самом деле, мысленно крыл себя матом.

'Придурок! Авантюрист хренов! Раздолбай уродский! Куда тебя понесло? Надо было с Серёгой, пешочком идти!'

Ощущения от качки при закрытых глазах были во сто крат хуже. Хотелось немедленно пристегнуться. Благо, что ремни у бывшего самолётного кресла имелись.

– Ещё какие новости?

– Сеанс связи прошёл нормально.

– Чего говорят?

– Да не разобрал я – сплошные помехи. Но, я так думаю, уже то, что они знают, что мы живы – уже хорошо, да?

Ермолаев с надеждой заглянул в глаза командиру. Ваня вздохнул.

– Да, Игорь. Это уже хорошо.

С момента их выхода из бухты Севастополя прошёл ровно один месяц.

Отправив всех лишних по своим местам, Иван остался в рубке наедине с Игорем. Тот стоял у штурвала и делал вид, что его здесь нет.

– Ладно, Игорь, не кори себя. Ты же не штурман, в конце концов. И не моряк. Мы тут все – не моряки. Так… покурить вышли.

Ермолаев шмыгнул носом и не ответил. Маляренко расправил карту.

– Идём на север?

Рулевой скосил глаз на компас.

– Ровно на север.

– А ветер куда дует?

– В левый борт.

Ваня включил логику.

– Значит нас, как минимум, не сносит в открытый океан. Так?

– Так.

По карте получалось, что если они и будут плыть так, как сейчас, то приплывут в Ирландию.

В Ирландию, почему то, не хотелось.

– Поворачивай на северо-восток. Э…

Маляренко прищурился.

– Чуть севернее.

По лобовому иллюминатору хлестнул плотный поток брызг. Палуба кораблика уже давно была вся залита водой, а боцман убрал и привязал всё, что может смыть за борт. 'Мечта' ударила носом в очередной водяной холм и поползла в гору, а Иван тихо порадовался, что здесь, в рубке – тепло, светло и мухи, как говорится, не кусают. А главное – сухо!

Маляренко пристегнул ремни безопасности, вытянул ноги, положив их на подоконник, включил светильник и достал учебник Бориса по общему курсу физики.

'Ну-с, почитаем…'

Глава 7.

'Нет. Она не 'сногшибательна'. Это я погорячился. Она… ослепительна! Восхитительна! Она… ЦАРИЦА!'

Сергей Спиридонов сглотнул комок, ставший поперёк горла, и попытался сосредоточиться. Получалось плохо. Женщина, сидевшая перед ним, одним своим видом начисто отбивала всякую способность мыслить.

Сергей поймал себя на мысли, что он ведёт себя точно так же как Санька Сазанов в их прошлое посещение Севастополя. То есть неотрывно пялится на Машину грудь и не может вымолвить ни слова.

'Но сейчас-то у меня есть смягчающие обстоятельства!'

Мария Сергеевна сидела в своём роскошном кресле и кормила грудью ребёнка.

– Мня…

– Ближе к теме.

Холодный и жестокий тон, которым это было сказано, разом вернул старшего оперуполномоченного с небес на землю.

– А. Да.

'Боже! Спасибо тебе! Я. Это. Видел!'

Грудное молоко увеличило и без того выдающиеся достоинства первой леди Севастополя, без малого в два раза. Сергей выдохнул, перевёл дух и, зарёкшись впредь вести себя как безмозглый пацан, собрался.

– Да. Так вот…

– Короче!

Лицо ледяной королевы никак не вязалось с её остальным обликом. Стоявший за её спиной Андрей нахмурился и бесшумно вытащил из ножен мачете.

'Ещё секунду промямлю – зарубит'

Сидевшие рядом Олег и Станислав тоже смотрели на гостя совершенно зверскими глазами.

– Этот урод Ермолаев ни бэ ни мэ. ЧТО. ТАМ. ПРОИЗОШЛО?

– Вот. – Спиридонов вытащил из кармана мятый листок. – Письмо. Иван попросил меня передать те… вам лично.

Маша буквально вырвала замызганную бумажку из рук Сергея.

'Милая моя! Я не знаю, что тебе сказать. У меня нет слов. Я не жду от тебя прощения и понимания. Они невозможны. Просто я чувствую, что должен поступить именно так. Спиридонов тебе всё расскажет и объяснит. Поцелуй от меня детей и скажи Тане, что я её люблю.

Ищи в доме у племянниц.

Люблю тебя.

Твой Маляренко'

Арктический лёд дал трещину. Женщина закачалась в кресле и если бы не поддержка телохранителя…

– Таня, Танечка, – голос Маши был слаб и жалок, – возьми Серёжу.

В комнату вошла заплаканная женщина, в которой Сергей узнал вторую жену Ивана, молча взяла малыша и так же молча вышла.