АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4

– Так… эээ… батя, мы ж Гибралтар ещё вчера утром прошли.

Губы у лейтенанта были как оладьи. Толстые и распухшие. Вдобавок ко всему, левое ухо Игоря раза в полтора превышало своими размерами правое.

– Как вчера? Это ж сколько я…

– Три дня, батя. Три дня. Настя уж беспокоиться начала и назад поворачивать потребовала.

Лейтенант отвернулся.

– А тут, как назло, такой ветер поднялся. Попутный. Ну я и…

Все мужики, что собрались вокруг Ивана на палубе, могли похвастаться боевыми отметинами. Укрощение впавшего в ярость хозяина встало команде очень не дёшево, но при этом все старательно делали вид, что ничего особенного не произошло.

– За двое суток почти семьсот километров отмахали. Если лагу верить. И это. Мы пролив в темняках проскочили. Как-то. Не знаю как.

Ермолаев потупился.

– Я только когда в полдень координаты снимал, понял, что мы уже западнее. И берег к югу стал отворачивать. Вчера на север повернул. Ну вот. Толи Испания, то ли Португалия.

Горе-навигатор махнул рукой. И точно – берег теперь тянулся по правому борту. Причём внешне он никак не отличался от побережья Африки. Камень, песок и соль. И никаких признаков растительности.

Ваня мутно посмотрел на унылые пейзажи, молча, одними глазами, попросил у всех прощения и ушёл в каюту.

– Ермолаев, за мной.

А мужики его, кстати, также молча, одними глазами, простили.

– Оружие я всё у себя в сундуке запер. А патроны – у вас под кроватью лежат. И ружьё это тоже.

Маляренко сунулся под кровать и вытащил оттуда почти двухметровой длины коробку. Из красного дерева. С серебряной пластиной на крышке.

'Львиная охота. Красиво'

Ермолаев протянул маленький ключ.

– Подарочное. Дорогое, наверное…

Винтовка лежала на чёрном бархате, в специальном углублении. Оптика лежала отдельно.

– Патроны к ней есть?

Иван не стал доставать ружьё, а просто провёл пальцами по идеально чистому цевью и прикладу.

Винтовка сияла, как новенькая.

– Вот.

Ермолаев выудил из под кровати босса ещё одну лакированную шкатулку. Тоже из красного дерева.

– Восемьдесят две штуки.

Ярко-жёлтые острые как кинжалы патроны масляно блестели каждый в своём гнезде из алого шёлка.

– Восемнадцати штук не хватает.

Маляренко повертел в пальцах патрон. На первый взгляд диаметр пули был миллиметров девять-десять.

– Солидная штука.

Длиной патрон был с указательный палец.

– Ладно. Что с остальным?

– Автоматы французские. Первый раз такие увидели. Пока разобрали-собрали – намучались страшно. Дурдом, а не конструкция. Патроны из цинка не пересчитывали. Набили шесть рожков пока и всё. И две ленты для пулемёта. И осталось там ещё больше половины цинка. Вот такие дела, Иван Андреевич.

– Люди?

– …?

– Что говорят?

Лейтенант напрягся.

– Про поход что говорят?

– А…

Игорь заулыбался. Несмотря на все трудности, настроение у людей было отличное. Экипаж вовсе не рвался вернуться домой, а с всё возрастающим интересом ожидал – а чего ж там дальше то будет?

За стеной глухо и громко бухнуло, яхта вздрогнула и ещё немного накренилась. Капитан и навигатор переглянулись.

– Тьфу-тьфу-тьфу. Как специально дует. Идём в среднем пятнадцать километров в час.

Маляренко наклонился над картой. Берег Португалии был, в целом, довольно ровным, без больших бухт и значительных мысов, да и по рассказам Герда выходило, что мели и рифы в этой части Атлантики – редкость.

'Ёлки-палки! АТЛАНТИКА!'

Ваня поражённо уставился на своего заместителя. Пока он валялся в отключке – поход продолжился. Сам собой. Без его участия и руководства. Мало того – эти ребята, с которыми он временами разговаривал сквозь зубы и матом, вывели корабль в ОКЕАН!

– Игорёха, пойдём ка на палубу.

'Да. Это точно не море. Даже не Средиземное'

И вроде бы волны были точно такими же, и ветер не сказать что очень сильным, но… но чувствовалось, что это ОКЕАН. И с ним нужно держать ухо востро, потому что он может прихлопнуть эту скорлупку и не заметить этого.

'Мечта' шла в трёх-четырёх километрах от берега, постепенно поворачивая вслед за ним к северу. На носу лодки сидел с подзорной трубой Дмитрий, целым правым глазом наблюдая за землёй.

– Что видишь?

– Пустыня. Песок. Нет там ничего.

Мужчине было очень жарко. Иван посмотрел на своего матроса и велел.

– Иди под навес, нечего здесь делать. Ермолаев! Отворачивай к западу. Идти на пределе видимости берега.

Яхта пробила носом волну и подняла облако брызг. Мужики утёрлись.

'Мечта' шла вдоль самой западной части европейского континента.

– Настя, а как ты ЭТО чувствуешь?

– Не знаю. Просто чувствую. Где-то там. Вдали. Что-то… свербит что ли. Не могу точно сказать. Как тысяча пчёл. Такой рой. Если я смотрю в сторону, то краем глаза иногда вижу этот рой. Серый и маленький. А когда я его не вижу, то точно знаю, где он. И ещё. Мне туда хочется. Как-будто домой. К себе домой. Мне страшно. Я же точно знаю, что мой дом раньше был в Москве. А теперь в Севастополе.

– Не бойся. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

На второй день перегона на север, вдоль берега Португалии, такой нужный попутный ветер переменился на западный. Команда под руководством боцмана честно пыталась повторить то, чему их учил бельгийский яхтсмен – идти зигзагом, ловя ветер в перебрасываемые с одного борта на другой эти… 'грёбаные бандуры', как выразился Виталий Николаевич. Кроме перекошенной палубы и сухих обедов (готовить суп, когда кастрюля соскальзывает с печки, было сложновато) экипаж не добился ничего. Пролив литры пота, и намотав, по оценке навигатора лишних двести километров, моряки сдались. Самым поганым оказалось даже не это, а то, что старпом произвёл несложные подсчёты и громогласно, с матом-перематом, объявил, что если бы они не маялись дурью, а убрав паруса, просто пошли бы на двигателе, то за то же время они бы прошли по прямой точно такое же расстояние.

Сухопутные морячки дружно выдохнули 'бля' и косо посмотрели на боцмана. Маляренко, конечно, в возне с парусами участия не принимал, но и ему было не весело – матросы, особенно палубные, выглядели выжатыми лимонами.

– Убирайте паруса к чёрту. Палубные – спать. Боцман – в помощь к Францу. Будешь печку подтапливать, ясно?

Раздав всем причастным и не причастным трендюлей, капитан, с чувством выполненного долга, ушёл в каюту.

Утро началось с того, что Ивана растолкал встревоженный лейтенант и объявил, что берег исчез.

– Я думал, мы немного к западу отклонились, повернул на восток. Два часа шли – нет берега и всё!

Маляренко скептически посмотрел на своего лейтенанта.