Невероятный сезон - Розалин Ивз
А Талия? Калли оглянулась и увидела сестру, с застывшим выражением лица наблюдавшую за ними с другого конца зала.
Ревновала ли Талия? Эта мысль сделала Калли почти счастливой. Она положила руки на лацканы пиджака Адама. Его грудь была твердой под ее ладонями, и он сделал быстрый, резкий вдох, его грудь приподнялась. Калли демонстративно разгладила накрахмаленные складки галстука. Она приподнялась на цыпочки, словно собираясь что-то прошептать Адаму, и он наклонился, повернув голову, чтобы лучше расслышать ее слова. Его дыхание стало прерывистым.
Все еще чувствуя пристальный взгляд сестры, Калли провела губами по щеке Адама. Легкая шероховатость там, где он брился, сменялась гладкостью скулы. Жар разлился у Калли внизу живота. Это было ошибкой. Но она решилась сделать это. Она пробормотала:
– Почему я не должна целовать того, кого захочу? Разве я недостаточно хорошенькая? Запятнана скандалом?
Она отпустила галстук и качнулась на каблуках, чтобы посмотреть на выражение его лица. На его узкой челюсти дрогнул мускул, а правая рука, прижатая к боку, сжалась в кулак, затем пальцы расслабились.
Его голос немного дрожал, когда он ответил. Он посмотрел куда-то над ее головой, и на шее у него забилась жилка.
– Я уже говорил, что считаю тебя красивой, и, поскольку тоже замешан в том скандале, с моей стороны было бы лицемерием возражать на этом основании.
Он глубоко вздохнул, прежде чем опустить глаза и встретиться с ней взглядом. Свет отразился от оправы его очков.
– Боюсь, мое возражение эгоистично: пока ты помолвлена со мной, не думаю, что тебе следует целовать кого-то еще.
Внутри у Калли все сжалось. Ей стало трудно дышать или сформулировать вопросы, роящиеся у нее в голове. Что Адам имел в виду? Что хочет поцеловать ее? Или то, что на нем плохо отразится, если его невеста будет целоваться с другими мужчинами? Где-то в глубине души она отметила: «Так ему и надо», – но отбросила эту мысль.
– Калли… – Талия остановилась рядом, в ее голосе прозвучала тревога.
Калли встретилась взглядом с сестрой, провоцируя сказать что-нибудь о неподобающем поведении, игнорируя при этом то, что сама оставалась в алькове с мужчиной, которого едва знала. Талия, похоже, поняла все, покраснела и прикусила губу.
Но Калли не могла смотреть на Адама. Как она осмелилась быть столь прямолинейной? Чувствуя себя взволнованно и потерянно, она наугад выбрала направление и пошла прочь. Она смотрела на очередную статую, не видя ее, когда Адам присоединился к ней, приняв позу и шутя, будто не сказал только что ничего из ряда вон выходящего.
Если это ничего не значило для него, то и она не станет больше об этом думать.
К тому времени, как Талия и оба Дарби присоединились к ним, Калли смеялась, ее лицо было таким солнечным, словно жених никогда не игнорировал ее, словно она не ссорилась с Талией… словно Адам не сказал того, из-за чего она потеряла дар речи.
Они вернулись домой и обнаружили, что тетя принимает посетителей в гостиной. Диллсуорт сообщил, что мисс Элфинстоун в своей комнате и пишет – занятие, которое он, по-видимому, находил весьма сомнительным. Калли поднялась наверх переодеться, и Талия последовала за ней.
«Талия сказала, я слишком рассеян, чтобы сделать тебя счастливой». Слова Адама всплыли в памяти, и, когда Талия последовала в ее комнату, Калли не велела ей уходить. Конечно, они ссорились и раньше, но никогда еще ссора не затягивалась так надолго. Если Талия готова извиниться, Калли более чем рада простить ее. Ей не хватало сестры.
Талия устроилась на кровати.
– Калли, тебе в самом деле следовало проявлять немного больше самоуважения.
Калли уставилась на нее.
– Я слышала, ты сказала Адаму, что хотела бы быть мной. Ты так много можешь предложить миру: ты добрая, заботливая, щедрая. – Талия серьезно посмотрела на сестру. – Тебе не следует преуменьшать свои способности.
Губы Калли сжались в тонкую линию. Ни одно из перечисленных дарований не было качеством, которое Талия стремилась развивать в себе. Но они подходили Калли. Талия продолжила:
– Не хочу, чтобы мы ссорились. Хочу, чтобы все было так, как прежде, до помолвки с Адамом. Я знаю, что была зла и обижена, но… прощаю тебя.
Калли, смеясь, опустилась в кресло у туалетного столика.
– Ты прощаешь меня? – Будто Калли устроила все это, чтобы навредить сестре.
– Да, – вспыхнула Талия, и на ее щеках появился румянец. – Я прощаю, что ты была слишком слаба, чтобы постоять за собственное счастье, что позволила Адаму растоптать свое. Что пыталась заставить меня ревновать.
– По твоим словам, доброта, заботливость и щедрость – мои лучшие качества. То, что ты называешь слабостью, я рассматриваю как заботу о других. И ты ревнуешь, иначе не стала бы поднимать этот вопрос.
– Нет, это не так, – отрезала Талия. – Разве это забота – тащить Адама за тобой в трясину страданий?
– О, хорошо. Ты сочинила это специально для меня? – Калли глубоко вздохнула. – Как именно, по-твоему, выглядит для меня счастье?
Слушала ли сестра ее когда-нибудь по-настоящему?
Талия махнула рукой.
– О, жизнь, полная детей, вечеров, и любящий муж.
Калли вздрогнула. Талия права, но ее мечты в устах сестры звучали так жалко. Чего Калли и правда хотела, так это любви – быть окруженной семьей и друзьями, которым она небезразлична.
– Не надо снисходительности. Лишь потому, что я не хочу быть публикуемым автором, как ты, или ученым, как Грация… так как мне не нужно, чтобы все в мире знали мое имя… это не значит, что то, о чем я мечтаю, не имеет значения.
– Я никогда не говорила, что это не имеет значения!
– О, не в таких выражениях. Но всегда намекаешь на это, пытаешься утешить меня, говоря, что я добрая, тогда как сама не ценишь доброту, тебе хочется блеска. Говорить, будто мне нужно больше самоуважения, когда ты не уважаешь меня или мой выбор, – лицемерие. – Калли подыскивала самые жесткие слова. – Ты обвинила меня в том, что я использовала скандал, чтобы принудить Адама к браку, но весь день это ты провоцировала скандал. Ты хочешь заставить мистера Дарби сделать тебе предложение?
Калли встретилась взглядом с Талией, получая странное удовольствие от широко распахнутого взгляда сестры, от боли, промелькнувшей на ее лице.
– Ты лицемерка, Талия Обри.
Талия вскочила с кровати, дрожа.
– А ты, Каллиопа Обри, трусиха. По крайней мере, я борюсь за то, чего хочу.
Она выскочила из
