Невероятный сезон - Розалин Ивз
Какой жалкой он выставлял Калли? Они едва обручились, а она уже не могла удержать внимание будущего мужа. Она сказала: «Мне жаль, что я не Талия», – и, хотя сожалела, что произнесла это вслух, действительно так думала. Если бы она была храброй, как сестра, то, возможно, не попала бы в такое положение. Если бы она больше походила на Талию, Адам не отворачивался бы от нее так часто.
На двенадцатый раз он не просто остановился. А повернулся к арке, через которую они вошли в зал. Эмма Дарби перехватила его, взяла под руку и направила к фрагменту фриза, спросив его мнение о резьбе. Расстроенный, Адам бросил взгляд в сторону двери, но он был настоящим джентльменом, поэтому не мог отмахнуться от Эммы.
Хотя не настолько внимательным, чтобы понять, что испытывает Калли.
Представить, что ей придется провести жизнь, чувствуя, как ею постоянно пренебрегают, – этого было достаточно, чтобы заставить ее задуматься, не лучше ли, в конце концов, остаться одинокой и оскандаленной. Калли отказалась рассматривать фризы и подошла к окну, разглядывая сады, простиравшиеся за музеем. Может, свежий воздух лучше поднимет ей настроение, чем наблюдение за тем, как Адам не может оставить в покое ее сестру.
Когда она проходила мимо него, он отвернулся от мисс Дарби.
– Если увидишь Талию, не попросишь ее, пожалуйста, присоединиться к нам?
Что-то обожгло Калли.
– Я не собираюсь искать сестру. Просто выйду в сад подышать свежим воздухом.
Калли не знала, что именно Адам заметил, посмотрев на нее, но выражение его лица изменилось, тревога уступила место чему-то мягкому.
– О боже, Калли, мне так жаль. Я – никудышный сопровождающий, не так ли?
Пристыженный взгляд, который он бросил на нее, немного ослабил напряжение в ее груди. Мисс Дарби перевела взгляд с Калли на Адама и двинулась дальше по выставочному залу. Калли была благодарна ей за это.
– Я начала задаваться вопросом, не обидела ли тебя чем-то? – сказала она, стараясь сохранять непринужденный тон. Адам не виноват, что любит Талию… что он мог с этим поделать? – За последние полчаса ты не сказал мне и шести слов.
– Ты не обидела меня, – ответил он. – Наоборот, думаю, я оскорбил тебя своим невниманием. Талия сказала, я слишком рассеян, чтобы сделать тебя счастливой.
– Талия так сказала? – Возможно, сестра в самом деле беспокоилась о счастье Калли.
– Да, и боюсь, она права. Прости. Ты заслуживаешь лучшего. – Он помедлил, всматриваясь в ее лицо. – Ты идешь в сад только из-за того, что я расстроил тебя? Не хочешь остаться здесь немного дольше?
Адам не смог удержаться и бросил взгляд на дверной проем, Калли поняла, о чем он беспокоился: «Мы не должны оставлять Талию и мистера Дарби одних надолго».
Хотя она и предпочла бы сады музейным залам, но неохотно согласилась с Адамом. Мистер Дарби показался ей одним из тех людей, которые ошибочно принимают свой интеллект за настоящую добродетель. Но он нравился Талии, и Калли не знала, как сказать сестре об этом так, чтобы это не прозвучало как ревность, учитывая, что за Талией ухаживали так, как Калли хотелось бы, чтобы ухаживали за ней.
Поэтому она вздохнула и последовала за Адамом и Эммой дальше по коридору. Остановившись перед фрагментом фриза, изображающим всадников, которые спешили в бой, Адам встретился взглядом с Калли, прежде чем встать в позу, подняв правую руку, будто держа в ней копье, и согнув ноги, словно ехал верхом. Сходство с фризом было очевидным, хотя Адам и выглядел нелепо.
– Что бы вы ни делали, мистер Хетербридж, – попросила Эмма, – прекратите. Люди начинают оглядываться.
Но Адам лишь улыбнулся и «поскакал» на невидимой лошади. Затем звучно, будто реплику в пьесе, произнес:
– Храбрый греческий воин, э-э, Адонис, поскакал на верном скакуне, эм, Лошади, через равнины в битву. Завидев врага, он не испугался, а бросился вперед и не сворачивал до тех пор, пока не проехал поле боя насквозь и не вернулся домой.
Преувеличенный ужас на лице Адама позабавил Калли, и она громко рассмеялась, вызвав суровый взгляд наблюдавшего за ними работника.
– Боюсь, твой храбрый воин не очень храбр, – сказала она.
– Да, – согласился Адам, меняя позу. – Но слышал, что он очень красив. И умен.
– Да, – ответила она, все еще улыбаясь. – Только подумай, сколько ума требуется, чтобы назвать лошадь «Лошадью».
– О, пожалуйста, прекратите эту нелепую игру, – взмолилась мисс Дарби. – Джеймс и Талия тут, мы можем двигаться дальше.
Калли обернулась и увидела, что пара направляется к ним, щеки ее сестры раскраснелись, а на лице мистера Дарби играла самодовольная ухмылка. Адам качнулся в сторону Талии, а Калли резко отвернулась, прошла мимо фриза и остановилась рядом со статуей девушки, плечи и ноги которой были вырезаны так, будто она летела. У нее не было рук, как и головы. Что-то острое и горячее толкнулось в грудь Калли, когда она изучала статую.
Адам заговорил у нее за спиной.
– Кажется, эта женщина потеряла голову. Как думаешь, из-за чего? Соперница? Подгоревший пирог?
Трепет пробежал по телу Калли. Адам последовал за ней, не за Талией.
– Несомненно, любовник.
Он покачал головой и цокнул языком.
– Любовники – такие надоедливые существа.
Поддавшись порыву, которому не хотела искать причины, Калли повторила позу статуи, откинув плечи назад и вздернув подбородок.
– В далекой деревне Елена ждала возвращения возлюбленного с войны. Но, увы, к тому времени, когда Адонис вернулся, она потеряла голову, рассудок и руки и не могла ни обнять, ни поцеловать трусливого кавалера.
Адам улыбнулся.
– Я бы сказал, что большего Адонис не заслужил после того, как сбежал. Хотя мне очень жаль Елену. Хорошенькая девушка должна иметь возможность целовать, кого пожелает.
Он искоса взглянул на Калли, и его лицо озарилось теплым светом. Калли на мгновение встретилась с ним взглядом, затем опустила глаза. Адам сказал на балу, что она была красивой… хотел ли он поцеловать ее?
– Ты так думаешь? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. – Разве беспорядочные поцелуи не скандальны?
– Я и в самом деле сказал «должна». Не рекомендую тебе пробовать.
Она подняла глаза. Адам стоял, наклонившись, чтобы не так сильно возвышаться над ней. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от нее. Ее поразило, что Адам довольно мил, даже в очках. Ей нравился его взгляд, ясный и прямой, и россыпь веснушек на носу. Его
