Лесли Лафой - Невеста маркиза
– Тебя.
– Как.
– Медленно и нежно, – ответила она, целуя его в плечо. – А потом быстро и жестко.
Тристан рассмеялся и опустил руки ниже, подводя ладони под ее ягодицы.
– Ты не можешь получить одновременно и то, и другое, – проговорил он, ловя ее восторженный вздох. – Я хорош, но не настолько, так что сделай выбор.
Симона снова поцеловала жаркий атлас его плеча. Ее мысли кружились в вихре пьянящих ощущений, пульс мощно отдавался во всем теле, живот наполнился жидкой лавой.
– Я совсем не умею терпеть и ждать, – призналась она, поворачивая голову и нежно прикусывая его шею. – А ты?
Тристан чуть отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза:
– А могу попробовать.
– Пожалуйста, не надо.
Он маняще улыбнулся:
– Под подушкой слева от тебя лежит кондом. Будь добра…
– Да, – прошептала Симона и, высвободившись из его объятий, просунула руку под подушку.
В этот момент его руки легли ей на талию, а язык медленно прошелся по изгибу ягодицы.
– Тебе это нравится? – спросил Тристан, повторяя ласку.
– Да!
Тело Симоны дрожало от наслаждения, когда Тристан, передвинувшись у нее за спиной, поставил колени между ее ногами. Ее сердце замерло от восторга, когда он плотно прижался к ней. Жар и тугая плоть, жар и влага – вот чистое блаженство!
– Кажется, у тебя что-то для меня есть?
А, да… кондом. Она успела про него забыть. Если бы она могла дышать, то извинилась бы. Если бы могла шевелиться, то передала бы ему необходимый предмет.
– Позволь мне, – прошептал Тристан у самого ее уха, наклоняясь над ней и просовывая руку под подушку.
Потом он выпрямился с кондомом в руке и скользнул губами по ее коже, заставив Симону застонать от предвкушения.
Управившись с кондомом, Тристан крепко взял ее за бедра и глубоко вздохнул, заставляя себя двигаться медленно, давая ей время принять его вторжение и привыкнуть к нему. Она ахнула, а когда он двинулся вперед, приподняла голову и опустилась на локти.
Тристан вошел чуть глубже, сражаясь со стремительно нарастающим желанием, и Симона не вскрикнула, не попыталась его остановить. Симона даже не стала пассивно принимать его робкое продвижение, а подалась навстречу ему с жаждой, которая была не менее сильной, чем его. Наслаждение быстро увлекло Тристана за грань благородных намерений в область древних инстинктов. Симона последовала туда вместе с ним, издав тихий стон радостного согласия.
Придерживая ее бедра, он задал ритм их танца; ничто никогда не казалось ему таким правильным и предначертанным, как это. Он крепче сжал руки и чуть отстранился, стараясь удержаться у самого пика экстаза.
– Тристан! – вскрикнула Симона, – не останавливайся! Пожалуйста!
Бог да поможет ему: он не мог ей отказать и подсунул руку ей под живот. Его пальцы вошли во влажное гнездо завитков и отыскали набухший бугорок в самом их центре.
Симона застонала и подалась вверх, глубоко втягивая его в себя и унося за грань ослепительного экстаза.
Наконец Симона вздохнула и позволила Тристану бережно уложить ее на постель из подушек.
– Как ты? – спросил он, обнимая ее и переворачиваясь так, чтобы они оба оказались на боку.
Симона промурлыкала что-то в ответ, но что – ей трудно было определить точно. Ее разум плавал в поразительно чудесном море покоя. Возможно, она никогда не вернется обратно, но если Тристан будет вместе с ней, то ее это вполне устроит.
Пробуждение было медленным. Сначала Симона пришла в себя настолько, что почувствовала гладкость и тепло шелка, скользящего по ее груди в такт дыханию. Она улыбнулась и пошевелилась, потягиваясь, вздыхая с ощущением оставшегося при ней удовольствия, а потом открыла глаза.
Тристан лежал рядом с ней на боку, подперев голову рукой и небрежно набросив на пояс кусок шелка.
– Привет! – тихо проговорил он, проводя кончиком пальца по ее щеке и улыбаясь. – Добро пожаловать обратно.
– Кажется, я заснула и не смогла составить тебе компанию!
Его глаза потемнели.
– Мне приятно было за тобой наблюдать. Ты улыбаешься во сне? И у тебя есть невероятно чувственная привычка, не просыпаясь, шептать мое имя.
Симона этого не знала, как не знала и того, почему почувствовала себя так странно из-за того, что теперь это знает он. Неловкость… и странное беспокойство, словно попала в ловушку, сковывали ее.
Она провела языком по нижней губе и пошевелилась под шелковым покрывалом, отчаянно пытаясь придумать какой-нибудь отвлекающий маневр.
Спасение нашлось на самом краю пятна света от лампы. Она села и подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть увиденное.
– Там птичья клетка?
– Если говорить точно, клетка леди Фионы. – Тристан перекатился на спину и притянул Симону к себе. – Надеюсь, ты это имела в виду?
– Да, это именно то, что нужно! – Все снова стало безупречным, и Симона потянулась, чтобы прикоснуться губами к его подбородку.
– Когда у Фионы будет день рождения?
– Ровно через неделю.
– Я позабочусь, чтобы клетку доставили утром. Хочешь, чтобы она была завернута и украшена большим бантом?
– В этом нет нужды. Фиона будет в таком восторге, что даже не обратит внимания на украшения! – Симона теснее прижалась к нему и нежно коснулась губами его губ. – Она будет просто счастлива, Тристан, потому что ее ждет лучший из дней рождения.
– Но за клетку еще не заплачено…
Сердце Симоны забилось быстрее при мысли о чудесных возможностях.
– Конечно. Я заплачу столько, сколько ты попросишь.
– В пределах разумного.
– Нет, – возразила она, наклоняясь, чтобы нежно прикусить его нижнюю губу. – Все, что ты пожелаешь. Назови свою цену.
Тристан тихо застонал и медленно перевернул ее на спину, а потом, опираясь на локоть, приподнялся над ней и провел пальцем вдоль ее шеи:
– Если дать моим желаниям полную волю, они могут тебя шокировать.
– Все равно я согласна.
Больше не медля, Тристан скатился с их ложа, встал на ноги и протянул ей руки. Симона положила пальцы ему на ладони и позволила поднять ее с постели.
Ее кожа соприкоснулась с его кожей, и по ее телу пробежала волна наслаждения. Тристан нежно поцеловал ее в губы, а потом, наклонившись, подхватил одну из подушек. Симона еще не успела понять, зачем он это сделал, когда он увел ее от постели.
– Захвати лампу, – тихо попросил он.
Заинтригованная, Симона послушно выполнила его указание и позволила ему увлечь ее глубже в помещение склада. Боже, что он мог придумать такое, для чего нужна лампа и всего одна подушка?
Ответ пришел уже через несколько мгновений, когда Тристан свернул за пирамиду ящиков и завел ее в пустое пространство между второй такой же пирамидой. Огромное зеркало стояло на полу, прислоненное к стене; его рама была богато украшена резьбой, поверхность отражала стену, образованную деревянными ящиками. Зеркало буквально кричало о всевозможных чувственных возможностях.
