Мисс Совершенство - Лоретта Чейз
Капитан был так ошеломлен, что не сразу встал, забыв о манерах.
– Послушай, Флора… извините, миссис Энтуисл, уж не сватовством ли вы занимаетесь?
Она вздернула подбородок:
– Скажем так: не следует мешать природе делать свое дело.
– Знаю по опыту, что на природу нельзя полагаться, иначе кораблям не потребовались бы ни паруса, ни руль, не так ли?
Капитан был прав, когда беспокоился о том, что могут пойти сплетни: у мисс Олдридж имелись враги.
Примерно в двадцати милях отсюда, в долине на другом конце Лонгледж-Хилла, в прошлое воскресенье Калеб Финч всячески побуждал деревенских жителей думать о ней самое плохое.
Несколько дней назад он приехал из Нортумберленда якобы потому, что заподозрил кое-какие погрешности в управлении угольными шахтами, принадлежащими его хозяину, лорду Гордмору. Разумеется, Калеб мог судить об этом лучше, чем кто-либо другой, поскольку сам мошенник, но главной целью его приезда было навредить мисс Олдридж.
Он присутствовал на службе в церкви, что отчасти объяснялось желанием произвести на местных жителей впечатление своим благочестием, а отчасти тем, что это давало возможность восстановить против мисс Олдридж большее количество людей при наименьших затратах усилий. Высокий, худощавый, в строгом черном костюме, с зализанными назад жидкими седеющими волосами, он выглядел вполне респектабельным.
Каким-то непостижимым образом его обман, мошенничество и прочие уловки всегда имели логическое моральное обоснование. Поскольку Калеб не был гигантом мысли, его обоснование сводилось к простейшей формуле: «Если у кого-то есть что-то, чего нет у меня, это несправедливо, а потому, если я отберу это у него – не важно, каким способом, – то восстановлю справедливость».
Одиннадцать лет назад мисс Олдридж совершила ужасное преступление, заставив его прекратить восстанавливать справедливость в своих интересах за счет ее отца. Она уволила его без рекомендации, обвинив в некомпетентности. После этого на многие мили вокруг никто не нанимал его на работу. И ему пришлось податься в другие края.
Будь он умнее, считал бы, что легко отделался. Мисс Олдридж могла бы обвинить его в целом ряде преступлений против собственности, заставить отчитаться перед магистратом за плохой бухгалтерский учет, пропавший при загадочных обстоятельствах скот, а также сельскохозяйственные продукты, лесоматериалы и многое другое, но лишь поставила под сомнение его компетентность.
Однако Калеб не извлек из этого урок, а только озлобился и не упускал случая навредить ей. Так, например, ему пришелся по душе план его хозяина о строительстве канала, потому что он должен был пройти по земле Олдриджей, а следовательно, стал бы источником постоянных страданий для мисс Олдридж.
Поэтому после службы в церкви, едва услышав о несчастном случае, произошедшем с мистером Карсингтоном, он поспешил выставить мисс Олдридж в самом неприглядном свете. Напустив на себя благочестивый вид, он заявил, что надеется, что это был несчастный случай. Когда его спросили, что он хочет этим сказать, Калеб с готовностью объяснил. «Было бы любопытно узнать, что они делали на холме в такую ужасную погоду. Лондонский джентльмен, конечно, мог ничего не подозревать. Но о чем думала леди, когда тащила его туда? И где все это время находился грум?»
Не прошло и нескольких минут, как эти и другие подобные замечания облетели толпу прихожан, большая часть которых ему не поверила. «Откуда у этого человека такие мысли?» – сказал кто-то. «Наверное, проповедь священника в одно ухо ему вошла и из другого вышла», – говорили другие. Но были среди прихожан и такие, кому доставляло удовольствие оскандалить других, особенно если эти другие были красивее и богаче, чем они. Как раз такие приняли предложенную Калебом версию случившегося, приукрасили и стали распространять.
Ко второй половине воскресного дня новость облетела весь Лонгледж-Хилл и достигла прихода, где проживали Олдриджи.
Капитан Хьюз доставил миссис Энтуисл после полудня.
К тому времени Кру, прибывший на рассвете, уже разложил по местам вещи, необходимые Алистеру на несколько дней.
Если верить капитану Хьюзу, который нанес пострадавшему короткий визит, этих предметов первой необходимости хватило бы, чтобы экипировать экипаж корабля с семьюдесятью четырьмя пушками на борту. Однако, по его словам, у слуги все аккуратно разложено по местам, а мистер Карсингтон, судя по всему, чувствует себя гораздо лучше.
И правда, когда мисс Олдридж некоторое время спустя вошла в комнату, ее гость выглядел в высшей степени элегантно, но все, что рассказал капитан, не подготовило ее в полной мере к тому впечатлению, которое произвел на нее внешний вид мистера Карсингтона.
Ее гость в великолепном шелковом халате, надетом поверх сорочки из тончайшего батиста с завязанным сложным узлом галстуком, расположился в мягком кресле перед камином. Свободные белые брюки облегали длинные ноги, обутые в турецкие шлепанцы.
Она сказала себе, что, наверное, было разумно не пытаться надеть носки, хотя лодыжка распухла не сильно. Больная нога была приподнята вверх в точном соответствии с предписаниями доктора, но Мирабель не могла сосредоточиться, хотя ее гость был прикрыт одеждой значительно больше, чем прошлой ночью, когда ей не следовало здесь находиться: его длинные ноги были прикрыты простынками, угадывались всего лишь их очертания. Теперь же они были беззастенчиво вытянуты перед ней. Мягкая ткань брюк облегала их контуры, напоминая о крепких, словно камень, мышцах, которые она ощутила, когда осматривала его. В тот момент она была слишком встревожена и старалась подавить охватившую ее панику, а потому не чувствовала ничего другого. Но теперь…
Она отвела взгляд и оглядела комнату: якобы хотела убедиться, что все в порядке.
В комнате был порядок, но не тот, к которому она привыкла. Изменилась сама атмосфера: белое накрахмаленное полотно, темная шерстяная ткань и кожа, мужские туалетные принадлежности на столике, бритвенный прибор, запахи пальмового мыла и обувного крема. Комната стала мужской, и он в ней доминировал. Почувствовав на себе его взгляд, она взяла себя в руки.
– Кажется, вам стало удобнее, мистер Карсингтон. Я рада.
– Я говорил вам, что обожаю бездельничать, – ответил Алистер.
Но дело было не в безделье. Он умел сделать так, что сама обстановка располагала к интимности, казалась непринужденной.
Такое предположение было, конечно, абсурдным. У нее просто разыгралось воображение. Мирабель взяла себя в руки и сосредоточила внимание на подносе, который принес слуга. Доктор Вудфри рекомендовал легкую пищу несколько раз в день.
Кру принял у слуги поднос и поставил на маленький столик, а потом предложил ей стул. Она села, стараясь казаться невозмутимой, как и ее гость, а камердинер деликатно удалился в самый дальний угол комнаты.
– Вы прямо как восточный шейх, – обратилась Мирабель к мистеру Карсингтону.
– Я не люблю
