От выстрела до выстрела (СИ) - Чеснокова Юлия Олеговна AlmaZa
— Ты извини, Володя, мы с похорон идём. Устали.
— О, прости, я не знал! Кто скончался?
— Брат. Дуэль, — выдал он, лаконичностью поставив точку в разговоре. Вернадский попритих и отступил:
— Мои соболезнования! Прости, что я так вот… не знал, правда, не знал!
— Ничего.
— Ну… увидимся на лекциях завтра? У Менделеева?
— Да, до завтра.
Столыпины простились с товарищем и поднялись в квартиру. Аграфена, бывшая крепостная, прислуживавшая им, встретила их, заплаканная. Михаила она знала. Не так близко, как младших братьев, но даже если бы знала ещё меньше — всё равно бы расчувствовалось её доброе и отзывчивое сердце простой, старой деревенской женщины. Кто из них не заплачет по случайной смерти, унёсшей молодую жизнь? Утирая глаза фартуком, она стала накрывать ужин.
Саша сел на диван и, посмотрев на Петю, задумчиво произнёс:
— А, может, всё-таки, заглянуть как-нибудь к Ольденбургам? Так… отвлечься! — добавил он на всякий случай, видя на лице брата неодобрение.
Пётр ничего не сказал. Только подумал ещё более упрямо, что нужно достать револьвер и научиться хорошенько стрелять.
Глава II
Аркадий Дмитриевич Столыпин выехал сразу же, как получил весть о смерти сына. Приехав к уже зарытой могиле, он не смог проронить ни единой слезы. Что-то в нём как будто бы надорвалось. Генералу приблизилось шестьдесят лет, но стареть он стал только теперь, после того как потерял, пережил своего ребёнка. Много смертей он видел на войне, лишался многих товарищей, но сын — это не то же самое.
Просиживая у окна молча не первый день, своей неподвижностью и задумчивостью Аркадий Дмитриевич заставлял своих младших сыновей, не знающих, что сказать и как себя вести, теряться. Они ходили в университет, возвращались, обедали с ним, но не решались заговорить первыми. Авторитет отца всегда был так велик, что, стоило тому сурово на них посмотреть, как молодые люди краснели до ушей. В семье военного была строгая дисциплина, обязательное послушание, иерархия, не допускающая, чтобы младший не подчинился старшему.
Сегодня моросил дождь. Саша задерживался где-то после лекций, а Пётр, придя аккуратно, как и должен был, вошёл в зал, где сидел отец. И тот, наконец, повернулся к нему и сказал:
— Не хочешь, Петя, поехать домой на каникулах?
Домой. Имелось в виду поместье в Орловской губернии, где отец поселился после окончания Русско-турецкой войны. До этого десять лет они жили в Ковенской губернии, в имении, которое Аркадий Дмитриевич выиграл в карты. А детство своё Пётр провёл в Середниково, усадьбе, находящейся неподалёку от Москвы. Родила же его мать и вовсе в Саксонии. Так где у него дом? В Подмосковье, в Ковно, в Орловщине? Или здесь, в Санкт-Петербурге, где он начал по-настоящему взрослеть и узнавать жизнь?
— Отец, можно прежде поговорить с тобой? Я все эти дни хотел…
Генерал указал на кресло перед собой, без слов приглашая осуществить задуманное. Студент присел и, переведя дыхание, выпалил:
— Я хочу просить руки и сердца Ольги Борисовны. Нейдгард, — добавил он фамилию после паузы, как будто можно было не понять, о ком речь.
Аркадий Дмитриевич внимательно посмотрел на сына. Такой юный, что едва усы пробились. Жениться собрался! В атмосфере пережитого горя эта мысль почему-то показалась ярко-светлой, забавно-неуместной, неловкой, но умиротворяющей. У генерала от первого брака — жена скончалась родами — был старший сын, Дмитрий, жил в Саратовской губернии, занимался земскими делами, о браке даже не думал, хотя Петра был намного старше. А этот — вот те на!
— А она что же? — полюбопытствовал Аркадий Дмитриевич. — Согласится?
Пётр вспыхнул, щёки сделались пунцовыми:
— Не знаю, отец, я ведь ещё не спрашивал её.
— И правильно. Спрашивать у отца надо. Борису Александровичу решать, отдавать за тебя дочь или нет.
— За Мишу ведь он был согласен отдать…
— Да, конечно, семья-то та же. Но одно дело — офицер, и другое — студент.
Это было понятно. Пётр знал, что уступает покойному Михаилу во многом; хотя был выше, моложе, спокойнее, уступчивее — все его достоинства в вопросе женитьбы на Ольге превращались мысленно в недостатки, ведь она совсем другого себе в женихи выбирала. И в глазах отца — тоже военного человека — офицер стоит несравненно значимее того, кто хочет пойти по стезе гражданской службы.
— Я всё же хочу попытать удачу, и прошу твоего благословения.
Аркадий Дмитриевич посмотрел на сына внимательнее. Оглядел сверху до низу и снизу вверх. Может, не так и прост этот скромный юноша? Может, в своём упорстве и в своей мечтательности и найдёт опору для какого-нибудь перспективного будущего? А то придумал! Изучать агрономию. В земле возиться, как крестьянину? Чем он будет заниматься, когда закончит университет? Выгодный брак с фрейлиной императорского двора, конечно же, поспособствовал бы улучшению его положения.
— Благословляю, — перекрестил он Петра, — пытайся, если так того хочется.
— Благодарю, отец! — молодой человек поднялся и поклонился, окрылённый разрешением. Впрочем, внутри себя он до конца не мог бы ответить, сдался бы, не получи от отца одобрения? Послушался бы? Как будто и нет. Всё равно бы попробовал по-своему сделать. — В таком случае, прости, на каникулах уехать отсюда не смогу.
— Ясно, — кивнул генерал, — что ж… настаивать не буду!
Немногословный, Аркадий Дмитриевич считал своих сыновей достаточно взрослыми, чтобы не продолжать их воспитывать и направлять. Пусть сами теперь несут ответственность за свои жизни. Михаил распорядился своею так, как распорядился, хотя, казалось, что именно он идёт по отцовским стопам и составит славу и гордость семьи. Не вышло.
Пообедав, Пётр сослался на учебные дела и покинул квартиру. Дождь по-прежнему мелко и неприятно капал, но погода не изменила планы студента. Узнавший у Дмитрия Нейдгарда подробности дуэли, он брал лодку и плавал на тот самый остров, где она произошла. Уединённое, удалённое от людей место позволяло спокойно упражняться в стрельбе — револьвер молодой человек приобрести смог, потратив на него немалые для обычного студента деньги. Кому-то другому сумма оказалась бы не по карману, но Столыпины относились к недолюбливаемым бедными однокурсниками белоподкладочникам — состоятельным студентам из дворянства, для которых не было проблемой приобрести ни новую одежду (и подшить форменный сюртук белым шёлковым подкладом, откуда и пошло прозвище), ни новую обувь, ни вот такую огнестрельную «безделушку».
На вёслах приходилось сидеть самому, что помогало тренировать силу рук, и всё же, когда он добирался до места, правая рука не желала нормально подчиняться. Поднятая и прямо вытянутая, она начинала дрожать до того, как Пётр хорошенько прицеливался. Суставы в плече дёргало и локоть начинало крутить, возникала лёгкая боль, но, если рука не опускалась, и он продолжал целиться и держать её навытяжку, то боль усиливалась, так что приходилось стискивать зубы и, превозмогая себя, стрелять. Выстрелы выходили скверными. Выбранный ствол дерева лишь пару раз зацепило по краям. О попадании в середину процарапанной на коре мишени нечего было и думать. Это выводило из себя, но Пётр не сдавался и, при каждом удобном случае, в свободные часы, день через день старался повторять свои упражнения, чтобы однажды попасть в цель. Даже если рука при этом будет гореть огнём — он добьётся меткости, добьётся того, что научится стрелять не хуже всякого опытного военного. Представляя, что именно здесь, в этом месте, Михаил стрелялся с Шаховским, студент преисполнялся энергии, словно покойный брат поддерживал его, подсказывал, ободрял. Он был таким справедливым, доблестным человеком! Его смерть не могла остаться безнаказанной.
Сегодня опять не повезло. Пули закончились, а ствол дерева оставался слабо задетым с одной стороны. Ненавидя себя и свою слабую, поражённую недугом руку, Пётр пнул первую опадающую листву и взметнул мокрый пёстрый фонтан. Развернулся и побрёл обратно в лодку. Если он не научится стрелять настолько хорошо, чтобы стать опасным дуэлянтом, то нечего и думать просить руку и сердце Ольги Нейдгард. Жизнь высшего света — это место, где нужно уметь постоять за себя, отстаивать свою честь. Никто никогда не знает, выйдет ли обида или оскорбление, вызовут ли на дуэль, но к ней лучше всегда быть готовым.
