Невероятный сезон - Ивз Розалин
– Что бы вы ни делали, мистер Хетербридж, – попросила Эмма, – прекратите. Люди начинают оглядываться.
Но Адам лишь улыбнулся и «поскакал» на невидимой лошади. Затем звучно, будто реплику в пьесе, произнес:
– Храбрый греческий воин, э-э, Адонис, поскакал на верном скакуне, эм, Лошади, через равнины в битву. Завидев врага, он не испугался, а бросился вперед и не сворачивал до тех пор, пока не проехал поле боя насквозь и не вернулся домой.
Преувеличенный ужас на лице Адама позабавил Калли, и она громко рассмеялась, вызвав суровый взгляд наблюдавшего за ними работника.
– Боюсь, твой храбрый воин не очень храбр, – сказала она.
– Да, – согласился Адам, меняя позу. – Но слышал, что он очень красив. И умен.
– Да, – ответила она, все еще улыбаясь. – Только подумай, сколько ума требуется, чтобы назвать лошадь «Лошадью».
– О, пожалуйста, прекратите эту нелепую игру, – взмолилась мисс Дарби. – Джеймс и Талия тут, мы можем двигаться дальше.
Калли обернулась и увидела, что пара направляется к ним, щеки ее сестры раскраснелись, а на лице мистера Дарби играла самодовольная ухмылка. Адам качнулся в сторону Талии, а Калли резко отвернулась, прошла мимо фриза и остановилась рядом со статуей девушки, плечи и ноги которой были вырезаны так, будто она летела. У нее не было рук, как и головы. Что-то острое и горячее толкнулось в грудь Калли, когда она изучала статую.
Адам заговорил у нее за спиной.
– Кажется, эта женщина потеряла голову. Как думаешь, из-за чего? Соперница? Подгоревший пирог?
Трепет пробежал по телу Калли. Адам последовал за ней, не за Талией.
– Несомненно, любовник.
Он покачал головой и цокнул языком.
– Любовники – такие надоедливые существа.
Поддавшись порыву, которому не хотела искать причины, Калли повторила позу статуи, откинув плечи назад и вздернув подбородок.
– В далекой деревне Елена ждала возвращения возлюбленного с войны. Но, увы, к тому времени, когда Адонис вернулся, она потеряла голову, рассудок и руки и не могла ни обнять, ни поцеловать трусливого кавалера.
Адам улыбнулся.
– Я бы сказал, что большего Адонис не заслужил после того, как сбежал. Хотя мне очень жаль Елену. Хорошенькая девушка должна иметь возможность целовать, кого пожелает.
Он искоса взглянул на Калли, и его лицо озарилось теплым светом. Калли на мгновение встретилась с ним взглядом, затем опустила глаза. Адам сказал на балу, что она была красивой… хотел ли он поцеловать ее?
– Ты так думаешь? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно. – Разве беспорядочные поцелуи не скандальны?
– Я и в самом деле сказал «должна». Не рекомендую тебе пробовать.
Она подняла глаза. Адам стоял, наклонившись, чтобы не так сильно возвышаться над ней. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от нее. Ее поразило, что Адам довольно мил, даже в очках. Ей нравился его взгляд, ясный и прямой, и россыпь веснушек на носу. Его губы теперь, когда она изучила их, показались ей выразительными. Она могла бы приподняться на цыпочки и прижаться своими губами к его. Что бы сказал на это Адам?
А Талия? Калли оглянулась и увидела сестру, с застывшим выражением лица наблюдавшую за ними с другого конца зала.
Ревновала ли Талия? Эта мысль сделала Калли почти счастливой. Она положила руки на лацканы пиджака Адама. Его грудь была твердой под ее ладонями, и он сделал быстрый, резкий вдох, его грудь приподнялась. Калли демонстративно разгладила накрахмаленные складки галстука. Она приподнялась на цыпочки, словно собираясь что-то прошептать Адаму, и он наклонился, повернув голову, чтобы лучше расслышать ее слова. Его дыхание стало прерывистым.
Все еще чувствуя пристальный взгляд сестры, Калли провела губами по щеке Адама. Легкая шероховатость там, где он брился, сменялась гладкостью скулы. Жар разлился у Калли внизу живота. Это было ошибкой. Но она решилась сделать это. Она пробормотала:
– Почему я не должна целовать того, кого захочу? Разве я недостаточно хорошенькая? Запятнана скандалом?
Она отпустила галстук и качнулась на каблуках, чтобы посмотреть на выражение его лица. На его узкой челюсти дрогнул мускул, а правая рука, прижатая к боку, сжалась в кулак, затем пальцы расслабились.
Его голос немного дрожал, когда он ответил. Он посмотрел куда-то над ее головой, и на шее у него забилась жилка.
– Я уже говорил, что считаю тебя красивой, и, поскольку тоже замешан в том скандале, с моей стороны было бы лицемерием возражать на этом основании.
Он глубоко вздохнул, прежде чем опустить глаза и встретиться с ней взглядом. Свет отразился от оправы его очков.
– Боюсь, мое возражение эгоистично: пока ты помолвлена со мной, не думаю, что тебе следует целовать кого-то еще.
Внутри у Калли все сжалось. Ей стало трудно дышать или сформулировать вопросы, роящиеся у нее в голове. Что Адам имел в виду? Что хочет поцеловать ее? Или то, что на нем плохо отразится, если его невеста будет целоваться с другими мужчинами? Где-то в глубине души она отметила: «Так ему и надо», – но отбросила эту мысль.
– Калли… – Талия остановилась рядом, в ее голосе прозвучала тревога.
Калли встретилась взглядом с сестрой, провоцируя сказать что-нибудь о неподобающем поведении, игнорируя при этом то, что сама оставалась в алькове с мужчиной, которого едва знала. Талия, похоже, поняла все, покраснела и прикусила губу.
Но Калли не могла смотреть на Адама. Как она осмелилась быть столь прямолинейной? Чувствуя себя взволнованно и потерянно, она наугад выбрала направление и пошла прочь. Она смотрела на очередную статую, не видя ее, когда Адам присоединился к ней, приняв позу и шутя, будто не сказал только что ничего из ряда вон выходящего.
Если это ничего не значило для него, то и она не станет больше об этом думать.
К тому времени, как Талия и оба Дарби присоединились к ним, Калли смеялась, ее лицо было таким солнечным, словно жених никогда не игнорировал ее, словно она не ссорилась с Талией… словно Адам не сказал того, из-за чего она потеряла дар речи.
Они вернулись домой и обнаружили, что тетя принимает посетителей в гостиной. Диллсуорт сообщил, что мисс Элфинстоун в своей комнате и пишет – занятие, которое он, по-видимому, находил весьма сомнительным. Калли поднялась наверх переодеться, и Талия последовала за ней.
«Талия сказала, я слишком рассеян, чтобы сделать тебя счастливой». Слова Адама всплыли в памяти, и, когда Талия последовала в ее комнату, Калли не велела ей уходить. Конечно, они ссорились и раньше, но никогда еще ссора не затягивалась так надолго. Если Талия готова извиниться, Калли более чем рада простить ее. Ей не хватало сестры.
Талия устроилась на кровати.
– Калли, тебе в самом деле следовало проявлять немного больше самоуважения.
Калли уставилась на нее.
– Я слышала, ты сказала Адаму, что хотела бы быть мной. Ты так много можешь предложить миру: ты добрая, заботливая, щедрая. – Талия серьезно посмотрела на сестру. – Тебе не следует преуменьшать свои способности.
Губы Калли сжались в тонкую линию. Ни одно из перечисленных дарований не было качеством, которое Талия стремилась развивать в себе. Но они подходили Калли. Талия продолжила:
– Не хочу, чтобы мы ссорились. Хочу, чтобы все было так, как прежде, до помолвки с Адамом. Я знаю, что была зла и обижена, но… прощаю тебя.
Калли, смеясь, опустилась в кресло у туалетного столика.
– Ты прощаешь меня? – Будто Калли устроила все это, чтобы навредить сестре.
– Да, – вспыхнула Талия, и на ее щеках появился румянец. – Я прощаю, что ты была слишком слаба, чтобы постоять за собственное счастье, что позволила Адаму растоптать свое. Что пыталась заставить меня ревновать.
– По твоим словам, доброта, заботливость и щедрость – мои лучшие качества. То, что ты называешь слабостью, я рассматриваю как заботу о других. И ты ревнуешь, иначе не стала бы поднимать этот вопрос.
