Лия Флеминг - Дети зимы
– Тот возчик говорил, куда он едет? Какой груз был у него? – Хепзи растирала холодные пальцы кузины, стараясь хоть немного ее согреть.
– Он ехал через Сеттл куда-то дальше. Я неправильно поступила? – взмолилась Бланш.
– Он вызывал доверие? Как он выглядел? – мягко спросила Хепзи, но Бланш покачала головой.
– Как любой другой возчик. Было темно. Он кутался в мешки. Но его повозка была крытая. Я поверила ему на слово. Он обещал высадить ее на перекрестке возле таверны. Я велела ей идти к госпоже Престон, а потом к вам. Томас Карр знал об этом. Ты должна была догадаться, что я пошлю ее сюда.
Бланш глядела на нее с таким детским удивлением, что ее кузине стало страшно.
– Но я ничего не знала, – настаивала она. – Именно это я и сказала констеблю. Всю неделю было слишком много снега и воды. Возможно, Нони живет в таверне или у какой-нибудь доброй души, приютившей ее, и сейчас ждет тебя возле теплого очага. Не отчаивайся. – Хепзи сама не верила своим словам.
– Не надо мне было отпускать дочку от себя. Вот где теперь ее искать? – Бланш зашевелилась, выходя из своей странной летаргии.
– Мы пошлем за констеблями и ночными сторожами, – заявил Натаниэль, чтобы успокоить ее. – Они обойдут все дома в городе и наведут справки. Анона разумная девочка. Она не выйдет из дома в плохую погоду. Что заставило тебя отправить ее в Сеттл?
– Я думала только о ее безопасности. Боялась, что нас отправят в Йорк и она не сможет пройти шестьдесят миль. Мне казалось, что я поступаю так ради ее блага. Ведь я не причинила ей еще большего вреда? – Бланш рыдала. Слезы ручьями лились из ее глаз.
– Конечно, нет… – солгала Хепзи. Ведь девочки нет уже несколько дней. Даже одного дня достаточно, если у тебя нет никакого укрытия. Что, если… В ее голове мелькали всякие ужасы. – Надо немедленно поговорить с Томасом Карром. Он должен знать того возницу. Еще надо начать поиски Нони, а прямо сейчас давай встанем на колени и помолимся за ее возвращение.
Всю ночь Бланш ходила взад-вперед по каменному полу, а наутро отказалась от завтрака и выехала верхом на лошади вместе с Томасом Карром. Констебль мрачно ехал рядом с ней, ругая себя за пропажу ребенка.
Хепзи начищала до блеска дом и молилась. Хлопоты по хозяйству были единственным лекарством от зловещих предчувствий. Ах, если бы они тогда знали, что должны забрать к себе Нони. Скоропалительное решение Бланш могло привести к ужасному результату. Ах, если бы она вовремя предупредила кузину. Если бы этот святой пастор не был таким усердным в своем рвении.
– Мы не можем тут сидеть и ничего не делать! – воскликнула она, когда потеплело и расчистились дороги в Банкуэлл.
– Не вмешивайся, а то сделаешь еще хуже, – предостерег ее Нат.
– Как ты можешь говорить такие вещи, если из-за пастора Бентли потерялся ребенок? Разве можно быть таким бессердечным? А если бы это был твой собственный ребенок?.. Я должна пойти к Бланш.
Хепзи спустилась к Банкуэлл-Хаусу и, скользя по деревянному настилу, перешла через узкий мост. Ее кузина безутешно ходила по холодным комнатам.
– Никаких вестей… Почему вы все сговорились против меня? Если бы ты предупредила меня… – рыдала Бланш. – Я огонь и лед одновременно. Мое сердце превратилось в лед, но мой разум пылает от возмущения из-за несправедливости. Мне пора превратиться в тигрицу и схватить за горло всех, кто причинил зло моему детенышу. Я убью этого мерзкого негодяя! – закричала она, но тут же испугалась собственных слов и перекрестилась. – Кузина, пока я не найду своего ребенка, я не перестану страдать. Почему все тянется так бесконечно долго?
– Молчи, сестра, и успокойся, – ответила Хепзи. – Пускай мужчины ищут Нони, а ты побудь дома.
Она пыталась утешить ее, но Бланш покачала головой.
– Тебе легко говорить. Ты не теряла ребенка. Я не могу тут сидеть. Лучше я вернусь в Сеттл и узнаю, нет ли новостей.
– Только не в такую погоду, прошу тебя, – взмолилась ее кузина, но безутешная мать уже была возле двери.
– Отстань от меня. Это ты во всем виновата, – прошипела она. Хепзиба с ужасом смотрела на небо. Надвигалась еще одна снежная буря.
* * *Как холодно было сидеть в повозке и глядеть на черную спину пони, который плелся сквозь снег. Анона мерзла, у нее намокли плащ и башмаки, а живот урчал от голода. Почему она едет рядом с этим старым, вонючим дядькой? Она сидела тихо, надеясь, что он больше не ущипнет ее своими костлявыми пальцами. Может, вообще забудет про нее. Как ей хотелось быть рядом с мамой. Дядька то и дело глядел на нее, и она отодвинулась от него подальше.
Дорога была узкая, густо падал снег. Дядька был одет в мешковину и перчатки из грубой кожи без пальцев, а его ноги обмотаны тряпьем. Лицо покрыто ямками, похожими на выбоины на дороге. Когда он усмехался, во рту становился виден его единственный зуб. Еще ей не нравились его выпученные глаза.
Корсаж ее платья затвердел как доска; казалось, он вот-вот разрежет ее пополам. Да и сама она, несмотря на плащ и капор, надвинутый на уши, вся заледенела до кончиков пальцев.
Разглядеть что-то впереди становилось все труднее; от старого пони валил пар, он спотыкался и фыркал. Мокрый снег засыпал следы их повозки; Анона ощущала опасность. Зачем она оказалась тут, одна с этим незнакомым дядькой. Мы потерялись, подумала она, а в ухмылке старика ей чудилась угроза. Она снова попыталась отодвинуться подальше от него и от навозной вони; ее живот громко заурчал. Страх сковал ее тело, ее руки и ноги окаменели.
Они все ехали и ехали в полумраке, и ей было трудно понять, куда они направлялись. Эту дорогу она не знала. Она почти никогда не уезжала из Банкуэлла, разве что вместе с мамой они ездили в гости в Сеттл и Уинтергилл.
На крутом склоне бедная скотина поскользнулась; от рывка Анона уткнулась в ребра дядьки; тот загоготал и попытался ее обнять. От страха кляча помчалась вниз, скользя на ледяной корке. Повозка раскачивалась из стороны в сторону. Старик пытался остановить пони, размахивал кнутом, орал какие-то слова, которых она не понимала.
Девочка вцепилась изо всех сил в край старой деревянной повозки, которая бешено прыгала под ней. Из ее глотки сами собой вырывались отчаянные крики: «Мама! Мама! Спаси нас!» Но им никто не мог помочь. Кляча врезалась за поворотом в каменную стенку, повозка опрокинулась на старика, и тот заорал в смертельной агонии.
Анона взлетела в воздух. Вся тяжесть деревянных колес обрушилась на спину возчика. Бочки с грохотом покатились под гору. Девочка благополучно приземлилась в мягкий снег, у нее лишь кружилась голова.
– Я хочу к маме! Хочу к моей маме! – заплакала она. Снег перестал. Анона с ужасом посмотрела на старика. Он глядел на нее пустыми глазами и ничего не говорил.
