Розалинда Лейкер - Танцы с королями
Две женщины вспоминали свои свадьбы и венчальные обряды, проходившие перед этим же высоким алтарем, поблескивавшим позолотой на фоне полированного белого мрамора. Мария-Антуанетта заново переживала надежду и счастье, охватившие ее в тот день и заставившие позабыть про тесное свадебное платье. К тому времени она уже покорила весь двор молодостью, очарованием и страстным желанием полюбить свою новую родину. Все это вскоре растаяло, как сон…
У Жасмин, стоявшей позади Мишеля, были иные чувства. Тогда она была повержена в состояние шока и ужаса, и ее разум отказывался воспринимать подробности церемонии, как бы протестуя против насилия. В ее памяти запечатлелось лишь искаженное ненавистью лицо Сабатина и взгляд юного короля, смотревшего на нее с болью и упреком, когда они с Сабатином уже отходила от алтаря. Но вскоре он быстро забыл о ней. Жасмин намеревалась подарить внучке к свадьбе сапфировое ожерелье Маргариты, но после того, как Роза столь бурно выразила свои опасения, что история может повториться, она передумала и решила завещать это украшение в числе остальных драгоценностей, которые должны были достаться Розе в качестве наследства. К тому времени Роза наверняка излечится от своих необоснованных страхов.
Праздничное пиршество состоялось в салоне Геркулеса. Играла музыка, шампанское лилось рекой, и произносились тосты, а в завершение был устроен бал в зале Зеркал. Жасмин и Мишель решили уйти сразу после того, как начались танцы. Груз переживаний, даже и столь радостных, был слишком велик для нее, и ей требовалось отдохнуть, тем более, что на следующий день предстояло принимать в Шато Сатори мать Ричарда и его братьев, которые остановились в британском посольстве в Париже.
— Это был чудесный день, — сказала Жасмин жениху и невесте.
— Мы скоро навестим тебя, — пообещала Роза.
— Твоя бабушка не будет чувствовать себя одинокой, — заверил ее Мишель. — Уж я-то об этом позабочусь — и сейчас, и потом, когда ты уедешь в Англию.
— Это произойдет еще нескоро, — твердо проговорила Роза. — Да и когда я буду жить там, я смогу приезжать в Шато Сатори всегда, когда захочу. В наши дни письмо из Лондона в Париж доходит за сутки, и мне потребуется немногим больше, чтобы добраться до дома.
— Ты собираешься скакать на почтовых перекладных верхом?.. — поддразнила ее Жасмин, шутливо погрозив сложенным веером.
Ответ Розы прозвучал вполне серьезно:
— Даже так, если буду тебе нужна.
— Я приеду с Розой, — заявил Ричард.
— Конечно, мой милый! — растрогавшись, ответила Жасмин и поцеловала их обоих. — А теперь мы с Мишелем должны удалиться. Сегодня мы и так уже навеселились предостаточно.
От государственных покоев до лестницы путь был неблизким. Жасмин очень сожалела о том, что они с Мишелем не могут воспользоваться портшезом, но еще действовало старое правило, согласно которому в этой части Версальского дворца портшезами могли пользоваться лишь особы королевской крови. Обычно из них двоих Мишелю было куда труднее передвигаться по скользким, отполированным до зеркального блеска полам, но в этот вечер они поменялись ролями и Жасмин еле волочила ноги. Добравшись, наконец, до кареты, они испытали огромное облегчение.
Молодые супруги возвратились на бал. Их отражения поочередно появлялись в высоких зеркалах, когда они легко и плавно скользили под яркими канделябрами в гавотах и менуэтах. Они часто выбирали друг друга в партнеры, а когда случалось танцевать раздельно, то обменивались взглядами, в которых содержались целые любовные послания.
В полночь подружки невесты увели Розу в новые, более просторные покои, отведенные ей по распоряжению королевы. Она не успела толком разглядеть их, как ее быстро втолкнули в спальню. В эту ночь верной Диане не позволили развязывать шнуровку корсета, расстегивать крючки и вообще раздевать ее хозяйку. Этим занимались пальцы, унизанные бриллиантами. Розу окружило море смеющихся; улыбающихся, подмигивающих молодых женских лиц; от их обладательниц исходили запахи тончайших духов. От всей этой сумятицы у Розы голова пошла кругом.
Стоя вне этого кольца, оторопевшая Диана еде успела подхватить свадебное платье и повесить в шкаф, аккуратно расправив. Затем ей пришлось собрать разбросанные по полу нижние юбки, скомканную блузку, атласные туфельки с бриллиантовыми пряжками и белые шелковые чулки. Сама Мария-Антуанетта пришла в спальню, чтобы уложить невесту в постель. Роза росла без матери, а бабушка была бы не в состоянии держаться на ногах в столь поздний час. Присутствие королевы было весьма кстати, ибо любителям пошлых и грубых шуток пришлось прикусить языки. Наиболее ретивые из них, сопровождавшие Ричарда, увидев королеву, поспешили убраться за дверь. Сбросив на руки друзей шелковую мантию, он вскарабкался на высокую кровать под балдахином. Усевшись рядом и укрыв ноги покрывалом, молодожены выслушала обычные пожелания, при этом Ричард нашел под покрывалом руку Розы и ласково погладил. Королева поцеловала невесту и задернула желто-оранжевый полог, оставив новобрачных в его амбровой тени.
Они не двигались, пока не услышали скрип затворяемой двери и в спальне не установилась полная тишина. Затем, широко раскинув руки, они бросились друг к другу в объятия и упали на подушки в безудержном ликовании.
— Все! Они ушли! — возбужденно крикнул Ричард, вглядываясь в ее счастливое лицо. Затем он увидел, как на ее лице появилось выражение нежности и любви, когда тихо прозвучали его слова:
— Теперь мы вместе. Навеки.
— Я люблю тебя, — прошептала Роза по-английски. Она уже некоторое время брала уроки английского и надеялась преподнести ему приятный сюрприз.
— Так же, как люблю тебя я, моя дорогая жена… — пробормотал он в ответ, и последние слова потерялись в страстном поцелуе.
Когда их уста разомкнулись, Ричард сел и, стянув через голову ночную рубашку, с силой бросил ее в полог, который разошелся от удара, и сквозь эту щель проник мерцавший свет свечи. Розе на миг показалось, что мускулистое мужское тело окружено какой-то аурой или нимбом, и Ричард превратился для нее в Аполлона, вокруг которого вращался весь Версаль. Язычник, красивый и полный необузданного желания…
Но сначала он был почти невыносимо нежен и ласков; каждое его осторожное прикосновение вызывало у Розы волны восхитительнейшей дрожи. Он откинул покрывало и стал медленно поднимать кверху ее ночную сорочку, обнажая тело. Наконец, он стянул сорочку через голову и поднятые руки Розы и сбросил с кровати. Одной рукой Ричард поймал оба ее запястья, прежде чем она успела опустить руки, и ласково заставил ее опять лечь на подушки. Она с охотой подчинилась. Его руки и губы стали гладить и целовать набухшие страстью груди Розы, и та почувствовала, что тонет в волнах божественного наслаждения. Ее тело вдруг изогнулось дугой и, освободив запястья, Роза принялась проводить руками по плечам и шее Ричарда и, наконец, запустила пальцы в его волосы, прижав к себе его голову.
