Невероятный сезон - Ивз Розалин

Она подумала о том, что сказала его сестра, о том, что он заслуживает счастья. Было ли это так порочно – искать счастье там, где его можно найти? В конце концов, они всего лишь разговаривали.

Она заметила, что Талия и Адам наблюдают за ней. Сестра выглядела раздраженной, и Калли не могла понять выражения лица Адама. Она снова повернулась к мистеру Солсбери, и ее улыбка стала шире и лучезарнее.

Она решила, что расскажет ему позже. Или, возможно, кто-то другой расскажет. А пока Калли хотела еще немного насладиться этим золотым мгновением.

XII

Приходится, когда черт гонит

У них более строгий и исключительно терпкий вкус, чем у других растительных веществ этого класса, которые мне известны, и при добавлении в любую из красных солей железа они приобретают черный оттенок.

Примечание Грации: «Строгий и исключительно терпкий» – подходящее описание для одного знакомого джентльмена… а сколько ученых мужей умерло во имя науки, попробовав незнакомые вещества?

Грация никогда не отличалась особой набожностью… по крайней мере, с точки зрения семьи Обри. Она предпочитала искать свою религию на открытом воздухе, среди деревьев и ручьев, созерцая радугу над головой. И все же в дни, предшествовавшие ее прогулке с мистером Левесоном, она истово молилась каждую ночь с таким рвением, которое удивило бы кузин, узнай они об этом.

Она молилась о дожде. Она молилась о бурях. Она молилась о штормах, которые обрушились бы на Лондон, таких, подобных которым не бывало. Или хотя бы о небольшом тумане поздней зимы, цепляющемся за кирпичи и балюстрады и делающем поездку опасной.

Но день прогулки с мистером Левесоном, который последовал за балом у Солсбери, выдался самым ясным и пугающе ярким днем этого прохладного времени года. Грация не могла решить, являлось ли это результатом ее слабой веры, или Бог смеялся над ней.

Мама предложила помочь ей одеться, но она попросила о помощи Талию и Калли. Ей нужно было позаимствовать немного мужества у кузин, и она надеялась, что, придя ей на выручку, они, возможно, помирятся. После замечания мистера Левесона о цвете его коляски мама удивила Грацию, купив ей янтарный спенсер, чтобы та надела его на прогулку и не замерзла. Было досадно осознавать, что потребовалось замечание мужчины, чтобы заставить маму услышать то, в чем тщетно пыталась убедить ее Грация.

Она все еще боялась, что мама станет настаивать, чтобы она надела к жакету розовое платье или что-то с неприличным количеством оборок. Грация не обманывала себя: она знала, что оборки и кружевные верхние платья, которые так воздушно смотрелись на кузинах, делали ее скорее похожей на надутую птицу. Простые силуэты и насыщенные теплые оттенки подходили ей гораздо больше. Но мама не предложила ничего подобного, поэтому Грация надела жакет с платьем цвета слоновой кости простого покроя с коричневым кантом и дополнила наряд парой бежевых перчаток.

Талия помогла ей поправить жакет, пока Калли наблюдала.

– Ты такая хорошенькая, Грация! – воскликнула она.

Грация села за туалетный столик и смотрела в зеркало, пока ее горничная, Мэри, собрала ей волосы в свободный узел на затылке, а по бокам низко спустила на лоб, но без завитков, которые любила мама. Она изучала свои веснушчатые щеки, каштановые волосы, полные розовые губы. У нее были широко расставленные глаза красивого карего цвета, похожего на темный херес. Она действительно выглядела прекрасно и позволила себе задаться вопросом, подумает ли мистер Левесон так же, прежде чем отбросила эту мысль. Не имело значения, что он думал о ней.

Грация заметила:

– Калли, ты, кажется, счастлива этим утром. Оправдал ли первый бал твои ожидания?

Калли начала отвечать, но Талия перебила ее.

– Очевидно, ей понравилось, она протанцевала не больше одного танца с женихом.

– И как я могла танцевать с Адамом, если каждый раз, как я оглядывалась на него, он был с тобой?

Грация застонала. Она пригласила сестер к себе, чтобы помочь им помириться, а не для того, чтобы они нашли новые поводы для обид.

– Пожалуйста, не ссорьтесь! Я и так нервничаю из-за этой дурацкой поездки. Вы обе нужны мне, чтобы успокоиться.

Калли посмотрела на нее пораженно, Талия – скорее с раскаянием. Но они перестали задирать друг друга, а это уже было что-то.

– Неужели мистер Левесон настолько ужасен? – спросила Калли. – Ты можешь придумать предлог, сказать тете Гармонии, что плохо себя чувствуешь.

– Он не такой отвратительный, но он провоцирует меня, и я боюсь, что не стану держать язык за зубами, – сказала Грация.

– Если он провоцирует тебя высказывать свое мнение, – заметила Талия, – значит, он заслуживает то, что получает.

– Точно, – согласилась Калли, и Грация заметила в зеркале, как сестры обменялись взглядами и едва заметными улыбками. Грация завязала ленты соломенной шляпки, подбитой коричневым атласом, и спустилась с кузинами вниз, обнаружив, что мистер Левесон уже прибыл и непринужденно болтает с мамой. Мама нахмурилась, когда она вошла, и, заключив ее в объятия, прошептала:

– Ты так строго одета, Грация. Возможно, тебе стоит вернуться наверх и попросить у Мэри кружевной платок на плечи или что-нибудь в этом роде, чтобы оживить наряд. Или, по крайней мере, выпустить несколько локонов из-под шляпки?

Грация покраснела, но Талия сжала ее руку и сказала:

– Ты очень хорошо выглядишь. Это как раз твой цвет, он подчеркивает твои глаза.

Мистер Левесон внимательно посмотрел на нее.

– Должен отдать должное вашему вкусу, леди Элфинстоун. Вы выбрали как раз тот оттенок, который дополнит мой экипаж.

Его глаза сверкнули, когда он взглянул на Грацию, и она не смогла не восхититься тем, как он нашел подход к ее матери. Леди Элфинстоун теперь верила, что именно ей, а не мистеру Левесону первой пришла в голову мысль одеть Грацию в осенние цвета.

Приступ страха охватил ее, когда она забиралась в экипаж мистера Левесона: красивую двухколесную коляску с высоким сиденьем. Грация не могла сказать, пугала ли ее высота – что было немаловажно – или внезапное осознание, что она получила мамино разрешение на поездку наедине с джентльменом, которого едва знала, что вызывало у нее опасения. Более того, с джентльменом, который ей, скорее, не нравился.

– Не бойтесь, мисс Элфинстоун, может, я не такой блестящий возничий, как некоторые из тех, кого знаю, но уверяю, что вполне компетентен.

– Ваша компетентность никогда не подвергалась сомнению, – ответила Грация.

Он улыбнулся ей.

– Лишь мои манеры? Обещаю вести себя хорошо.

Черт возьми, почему теперь это вызвало у нее вспышку разочарования? Талия, Калли и мама помахали ей на прощание… Все вышли проводить ее, будто Грация достигла чего-то выдающегося, что стоило отметить, а не собиралась просто прокатиться по парку.

Некоторое время они ехали молча, мистер Левесон понукал лошадей и направлял их в самые рискованные улицы между домом Элфинстоунов и Гайд-парком. Грация поймала себя на том, что восхищается красивой формой его рук и тем, как уверенно он держит поводья. Она задалась вопросом, как получилось, что у людей появились руки, столь удивительно приспособленные для выполнения множества задач. Дядя Эдвард, конечно, сказал бы, что такими их создал Бог, но как викарий он и должен говорить так… и как Бог смог остановиться именно на такой форме? И почему при виде пары красивых рук у нее возникло странное ощущение внизу живота?

Мистер Левесон поднял взгляд и увидел, что она наблюдает за ним.

– Ну? – спросил он тоном, предполагающим, что он ожидает от нее критики.

– У вас неплохо получается. Было трудно учиться?

– Что, никаких жалоб? Ну же, мисс Элфинстоун, вы меня разочаровываете.