Шерри Томас - Любовь против правил
— Конечно. Я сейчас же начну паковать вещи.
Двадцать минут спустя они уже были в пути. Фицу с его ослабленным организмом нелегко было трястись в повозке по неровной извилистой дороге, но он вытерпел все неудобства без единой жалобы.
В некотором смысле они не так уж сильно отличались друг от друга. Оба превыше всего ставили долг. Оба были замкнуты по натуре. И каждый из них способен был вынести больше личной боли, чем мог предположить другой.
— Благодарю вас, — сказал он, когда до деревни оставалась еще примерно миля. — Вы правильно сделали, что очистили дом от виски. Иначе я был бы сейчас не в той форме, чтобы оказать помощь сестре. Я рад, что вам хватило решимости и силы духа.
Удовольствие, которое доставил ей его комплимент, было неописуемым. Она опустила взгляд на свои руки, чтобы не выдать охвативших ее чувств.
— Я боялась, что вы можете причинить себе смертельный вред.
— Для этого, вероятно, потребовалось бы больше, чем несколько недель беспробудного пьянства.
Ей стоило неимоверных усилий заговорить об этом:
— Я говорю о винтовке.
— О какой винтовке? — с искренним удивлением спросил он.
— Вы заглядывали в дуло ружья.
— Вы имеете в виду игрушечное ружье, которое я нашел в сарае?
— Оно было игрушечное? — У нее рот открылся от изумления.
— Да. Детская игрушка. — Он рассмеялся. — Наверное, пора познакомить вас с кое-каким огнестрельным оружием, чтобы в следующий раз вы могли заметить разницу.
Милли залилась ярким румянцем.
— Какой ужасный конфуз, не правда ли?
Теперь, когда он был трезв, глаза его сияли неземной синевой.
— Прежде всего для меня. Должно быть, я вел себя так, что заставил усомниться в моей воле к жизни.
— Вы переживали серьезную утрату.
— Ничего такого, чего не переживали бы другие — включая вас.
Он был склонен скрывать сердечную боль и муку. Какой смысл выставлять напоказ душевные страдания?
Дорога повернула. Величественное зрелище открылось их взорам. Обширное овальное озеро, зеленое, как изумрудные вершины обрамляющих его гор. Вдоль берегов пышно цвели поздние летние цветы. Их отражения, белые и розовато-лиловые, окружали озеро, словно жемчужное ожерелье. На дальнем берегу расположилась прелестная деревенька с аккуратными, увитыми плющом домиками. В ящиках на окнах еще пламенели герани и цикламены.
— Ну что ж, — сказала Милли. — По крайней мере медовый месяц закончился.
— Да. — Фиц повернул лицо к небу, словно наслаждаясь ощущением солнечных лучей на своей коже. — На все воля Божья.
Глава 6
1896 год
Фиц стоял возле дома Изабелл.
Днем раньше он колебался перед ее дверью, потому что его обуревали противоречивые чувства — слабая тень надежды и сильный страх разочарования. Но это было вчера, до того как они договорились о совместном будущем, будущем, которое когда-то считали утраченным. Сегодня он должен уверенно войти в ее дом с радостью и без всяких колебаний.
Но прошлой ночью он обсуждал этот вопрос с Милли. И шестнадцать часов спустя он все еще не мог прийти в себя после ее необъяснимого приступа паники, ее страха перед тем, что он предложил. Под конец она все же уступила. Но чувство неприятия осталось, словно все эти годы их теплой взаимной привязанности и общей цели ничего не значили.
Он позвонил у двери и был должным образом принят. В солнечной гостиной Изабелл они долго обнимались, прежде чем присесть и обменяться новостями. С ней все было хорошо. С детьми тоже. Утром она водила их в Британский музей. Александр не мог насмотреться на оружие. Гиацинта пришла в восхищение от мумий, в особенности от мумий животных, и уже планирует забальзамировать Генерала, их старого кота, когда тот испустит дух.
— Могу себе представить, как далеко она может зайти в своих проказах, — заметил Фиц.
Изабелл усмехнулась:
— Думаю, она намного превзойдет меня по части озорства.
Им принесли поднос с чаем. Изабелл поднялась и прошла в соседний кабинет.
— Чай такой нелепый напиток для мужчины. Могу я предложить вам чего-нибудь посущественнее?
Он не прикасался к спиртному со времени поездки к озеру Дистрикт.
— Нет, благодарю. Чай вполне подойдет.
Изабелл выглядела слегка разочарованной. Было много такого, чего она не знала о нем — или он о ней. Но у них будет время поговорить о прошлом позже.
Она снова села и разлила чай.
— Вчера вы сказали, что вам нужно поговорить с женой. Разговор прошел хорошо?
Если бы разговор прошел хорошо, он бы не чувствовал эту странную пустоту внутри. И все же он не мог утверждать, что разговор прошел плохо, потому что он получил что хотел.
— Достаточно хорошо, — уклончиво ответил он и пересказал Изабелл значительно урезанную версию того, о чем они с Милли договорились.
— Шесть месяцев! — воскликнула Изабелл. — Я думала, что ваш разговор с женой будет простой формальностью.
— Не все так просто, когда ты женат. — С некоторых пор он сам начал это понимать.
— Но вы женаты уже почти восемь лет. Если вам не удалось обзавестись потомством за это время, чем могут помочь дополнительные шесть месяцев?
Фиц предвидел этот вопрос.
— Мы редко пытались произвести на свет наследника. Я удовлетворял свои потребности в других местах, а леди Фицхью, насколько я могу судить, была довольна тем, что я оставил ее в покое.
— Как редко?
— Мы провели несколько ночей вместе во время медового месяца.
Формально Фиц не солгал. Но он нарочно старался создать ложное впечатление. Он не хотел, чтобы кому-нибудь, в особенности Изабелл, стало известно, что его брак так и остался только на бумаге и не обрел законной силы. Это оскорбило бы и унизило Милли.
Его удивило, с какой легкостью он в мыслях называет Милли женой. Наверное, в душе он уже давно это признал, просто не отдавал себе отчета.
Реакция Изабелл была неоднозначной. Разочарование, появившееся на ее лице, сменилось видимым облегчением. Знай она, что он никогда не спал со своей женой, это послужило бы прекрасным подтверждением его верности ей. Но с другой стороны, означало бы также, что, пытаясь произвести на свет наследника, он берет себе новую любовницу, чего Изабелл скорее всего не обрадовало бы.
— Я знаю, вы не придаете значения глупым условностям, Изабелл, но вы же понимаете, что леди Фицхью и я обязаны выполнить свой долг в какой-то момент. Я думаю, вы бы предпочли, чтобы с этим вопросом было покончено раз и навсегда. В противном случае мне пришлось бы периодически возвращаться к ней, когда мы с вами будем вместе.
