Лора Бекитт - Сердце в пустыне
– Одна из девушек нездорова, – мрачно промолвила Сайда, глядя в пол.
– Что с ней?
– Ничего не ест, господин. Несколько раз ее тошнило. Она очень бледна и еле идет.
– Возможно, это от солнца?
– Возможно. А может, и нет.
– Которая?
– Та, что вы купили последней.
Шакур медленно выдохнул ароматный дым. Свел брови, сжал рот. Через его руки прошли многие, и он был готов к любым неожиданностям.
– Эта – самая красивая. Она стоит дороже остальных. Надо узнать, что у нее за недуг. Проверь. Осмотри с головы до ног, вплоть до потаенных мест. Потом придешь и доложишь.
Грубое прикосновение Сайды вырвало Зюлейку из глухой, глубокой темноты сна. Девушка села и испуганно заморгала.
– Иди за мной, – бесстрастно произнесла женщина.
Через четверть часа она приволокла Зюлейку в палатку хозяина и бесцеремонно толкнула на ковер.
– Я все выяснила! Эта дрянь сама во всем призналась, едва я взялась ее осматривать! Она беременна: товар безнадежно испорчен, мой господин!
Шакур разразился бранью.
– Будь проклят лавочник! Ловко меня надул! Продать негодный товар за тридцать дирхемов! Пусть коршуны выклюют его нечестивые глаза, пусть шакалы съедят его печень!
Значит, Касим получил за нее деньги. Теперь понятно, почему тетка так сильно злилась, когда она отказалась от предложения незнакомца! Зюлейка подняла пылающий взор. Свет масляного светильника дрожал в ее зрачках, по высокому лбу и нежным щекам скользили мягкие матовые тени.
– Дядя не виноват. Он ничего не знал.
– Но ты-то знала, тварь! Когда и от кого ты успела забеременеть?!
– Вы никогда не узнаете его имени.
Взбешенный Шакур что есть силы пнул девушку ногой.
Торговец понял, что жестоко ошибся. Как ни была красива Зюлейка, ее нельзя отдавать в гарем. Шакур боялся обманывать постоянных клиентов: они могли отказаться иметь с ним дело. Лучше лишиться невольницы, чем терпеть из-за нее убытки.
Он сказал Сайде:
– Ты сделала свое дело. Иди. Очередь за мной.
Когда женщина ушла, Шакур протянул руку, схватил Зюлейку за волосы, намотал длинные пряди на свой кулак и вкрадчиво произнес:
– Ты не можешь представить, что случается с теми, кто посмел меня обмануть! Верблюд тащит их привязанные за длинную веревку тела по горячему песку, и им остается только смотреть в пустынное небо и чувствовать на себе взгляд смерти. Но с тобой я поступлю по-другому.
Торговец бросил девушку на кошму. Одной рукой он зажал ей рот, другой принялся шарить по телу. Зюлейку объял ужас, ей казалось, будто по ее коже ползают пауки и змеи. Вот что чувствует женщина, когда мужчина пытается взять ее силой! Девушка вырывалась, изворачивалась, кусалась. Распаленный грубым желанием, разгневанный ее непокорностью Шакур принялся жестоко избивать, а потом и душить пленницу. Он сжимал горло девушки до тех пор, пока она не начала хрипеть, а после потеряла сознание.
Слуги Шакура перетащили Зюлейку через соседний бархан и небрежно швырнули на песок. Не было нужды закапывать тело: могильщики пустыни, шакалы и коршуны, знают свою работу. От плоти не останется и следа, а кости занесет песком.
Девушка лежала на спине. В бледном сиянии звезд ее лицо казалось вырезанным из кости, волосы разметались по темному песку. Прошло много времени, Прежде чем она пришла в себя. Над пустыней плыла похожая на огромную жемчужину луна, плыла, заливая пески серебристым светом. Горизонт тонул во тьме, даль не имела ни очертаний, ни границ; было невозможно определить, куда нужно двигаться. До слуха не долетало ни единого звука. Пустыня молчала. Зюлейка с трудом подняла голову и осмотрелась. Никого и ничего!
Девушка встала на четвереньки. Руки подламывались, нестерпимо болела шея, тело было тяжелым, как камень. Она поползла по песку, а вскоре смогла подняться на ноги. Нужно идти, идти вперед. Иначе – смерть!
Незаметно наступило утро. Зюлейка продолжала брести. В волосы набился песок, в горле пересохло, она ощущала себя обожженной и ослепленной безжалостным солнцем. Здесь, в пустыне, казалось, не было времени, пространство выглядело безжизненным и бесконечным. Девушка быстро выбилась из сил. Зюлейка начала понимать, что ее ждет ужасная, медленная, беспощадная смерть. Каждый шаг давался с трудом; девушке казалось, что подошвы сандалий прилипают к песку, точно это не песок, а смола. Однообразие пейзажа сводило с ума: чудилось, будто на свете не существует ничего, кроме пустыни.
Постепенно усталость достигла предела и Зюлейка начала останавливаться через каждый шаг. Она не смела присесть, ибо знала, что потом просто не сможет подняться. Опереться было не на что, прислониться – не к чему. Невыносимо хотелось пить. Наверное, ее ребенок тоже страдает от жажды! Жив ли он? Зюлейка приложила руку к животу, но ничего не почувствовала. Оставалось верить, что он – там, что его не коснулись страдания, которые выпали на ее долю.
Меж песчаных волн плыла таинственная тишина, солнце светило тускло, словно пробивалось сквозь туманную дымку. Постепенно горизонт заволокла темнота, и послышались странные звуки. Это пела пустыня. Живя в Багдаде, Зюлейка кое-что слышала о песчаных бурях, однако все эти рассказы больше походили на сказки. На базаре болтали, что сокрушительный ветер пустыни, страшный самум,[13] сметает города и точит гранит, что он с легкостью поглощает целые караваны, что перед бурей безмолвие пустыни нарушают дикие голоса джиннов.
К счастью, Зюлейка была способна отличить правду от вымысла. Девушка знала: если поблизости нет укрытия, нужно лечь на песок и накрыться плащом, в противном случае несчастного путника ждет жестокая смерть от удушья. Она слышала приближающийся рев и свист бури, сеявшей песчинки, словно семена, семена из которых никогда ничего не вырастет. Минуты казались тяжелыми и неподвижными, как камни. Зюлейка в отчаянии смотрела на волнообразную поверхность барханов. Что делать?! Где спрятаться, чем укрыться? Из всей одежды на ней осталась только изорванная полотняная рубашка.
Когда в лицо с силой ударила первая горсть песка и ослепила ее, Зюлейка быстро сорвала с себя рубашку, укутала голову, упала на землю и вскоре лишилась чувств.
Очнувшись, Зюлейка испытала странное чувство: ей показалось, что она лежит на дне глубокого пересохшего колодца. Девушка попробовала пошевелиться. Тщетно! Тело будто придавило свинцовой плитой. Вероятно, борясь с удушьем, она сорвала с головы рубашку, и теперь ее лицо покрывал лишь тонкий слой песка. Каким-то чудом Зюлейка умудрялась дышать, но руки и ноги девушки были скованы невыносимой тяжестью.
Лежать без движения было нестерпимо, но Зюлейка не могла ничего сделать: она настолько ослабла, что у нее не было сил высвободиться из песка. Пустыня погребла ее заживо. Зюлейка похолодела, отчетливо понимая, что ей ни за что не выбраться наружу, что она навсегда останется здесь, в этой ужасной песчаной могиле. Вместе с ней умрет и ее не успевший родиться ребенок.
