Невероятный сезон - Ивз Розалин

– Полагаю, они в библиотеке. Сейчас принесу.

Она извинилась и поспешила по коридору. Библиотека оказалась пуста, и Талия схватила газету, держа ее кончиками пальцев, будто та могла самопроизвольно воспламениться.

Мистер Дарби открыл ее на странице «Свет». Он указал на маленький квадратик текста. Талия прочла про себя.

«Недавний вечер в доме мистера Г. был оживлен застигнутой в саду ин флагранти парой. Личность молодого человека – смеем ли мы называть его джентльменом? – неизвестна, но молодая леди – это мисс О., как говорят – дочь викария, хотя едва ли подобное поведение было усвоено ей дома».

Талию едва не трясло к тому моменту, когда она закончила читать. Из всей этой абсолютной чуши…

– Будь я мужчиной, вызвала бы кого-то на дуэль из-за этой клеветы.

– Если бы вы были мужчиной, мы, возможно, не встретились, и я, конечно, не принес вам цветов, поэтому не могу сказать, что сожалею, – ответил мистер Дарби, откладывая газету в сторону, его пальцы коснулись ее ладони. – Ну же, не стоит беспокоиться из-за этого. Эти нелепые преувеличения свидетельствуют скорее об устаревших моральных устоях автора, чем об этических представлениях вашей сестры.

Талия тоже так думала, пока мистер Дарби не дал свою оценку.

– Может, и так. Но разве вы не видите, насколько это несправедливо? Эту газетенку не волнует личность неизвестного джентльмена, лишь позор моей сестры. Подобные слухи ранят ее еще сильней, потому что она девушка со скромными средствами. Мужчине, находящемуся в компрометирующем положении, нечего бояться. Даже женщина – если она богатая наследница – может пережить скандал. Взгляните на принца-регента, – сказала Талия. – Ему позволены любые экстравагантности, которые погубили бы репутацию женщины.

– И все же у принца есть критики, – заметил мистер Дарби.

– Но эти критики без колебаний пригласили бы его на свои вечера, прояви он малейшее желание прийти.

– Вы, конечно, правы. Чертовски несправедливо, что общество позволяет джентльменам вольности, которые не простительны леди. Но подобные установления не изменятся, пока вы их не измените. Позволив себе поступать как заблагорассудится, не считаясь ни с чьим мнением, помимо собственного.

– Почему именно женщины должны менять общество? Разве на мужчинах не лежит та же ответственность? Если нам обходится дороже поступать так, как захочется, разве не следует разделить часть сложностей?

После трех дней, в которые она чувствовала себя загнанной в ловушку из-за расчетливой осторожности тети Гармонии, этот обмен репликами принес облегчение. По коже Талии пробежал электрический ток.

Мистер Дарби начал отвечать, но голос Диллсуорта заглушил его.

– Мистер Адам Хетербридж.

Талия встала поприветствовать Адама, забыв о разговоре с мистером Дарби из-за охватившей ее радости. Адам был тут, и вся эта неразбериха с Калли больше не казалась неразрешимой.

– Где ты пропадал? – прошептала она, сжимая ему руку.

– Был занят, – ответил Адам. Он не мог встретиться с ней взглядом. Оглядел комнату и замер, когда заметил мистера Дарби. – Где Калли?

– Мы тебя ждали, – сказала Талия.

Адам все же посмотрел на нее. В его взгляде читалось что-то, чего она не смогла понять: твердость и… покорность? Она думала, что знает все его настроения.

– Понимаю. Мне жаль, что я не смог появиться у вас раньше, но сначала требовалось кое-что сделать. Мне действительно нужно поговорить с Калли.

Тетя Гармония послала горничную за Калли, попросив ее убедиться, что у мисс Каллиопы подобающий вид.

Адам отказался сесть, хотя Талия предложила ему, вернувшись на место рядом с мистером Дарби. Мистер Дарби попытался снова вовлечь ее в дискуссию, но Талию она больше не интересовала. Где пропадал Адам? Почему вел себя так странно? Это из-за того, что случилось с Калли? Если так, почему он хотя бы не написал? Он должен был понимать, что его отсутствие в такую минуту ранило их.

Наконец, появилась Калли, и если ее прическа не отличалась обычной аккуратностью, невозможно было винить ее в этом. Она, казалось, не удивилась, увидев Адама, горничная, вероятно, предупредила ее. Она сделала несколько шагов по комнате и остановилась, ни на кого не глядя.

– Могу я поговорить с тобой? – спросил Адам.

Когда Калли не шелохнулась, он добавил:

– Наедине?

Калли кивнула, глядя почти так же несчастно, как Адам. Они вдвоем вышли из комнаты.

Нет.

Внутри Талии, казалось, все похолодело. Она могла придумать лишь одну причину, по которой Адам настаивал на личной беседе с Калли, и только одну причину, по которой тетя Гармония позволила это.

Он собирался сделать предложение.

Но из всех глупых идей эта не могла быть единственным выходом из затруднительного положения. Талия знала, что мечты Калли о будущем не включали Адама, а Адам не желал жениться на Калли. Он искал жену, которая поощряла бы его ученые занятия и бросала вызов его идеям. Ее сестра же нуждалась в том, кто заботился бы о ней и дал ей уютный дом. Они оба будут несчастны.

Мистер Дарби задал Талии вопрос, и она ответила наугад, мыслями она была в другой комнате, с сестрой.

Через несколько минут тетя выскользнула за дверь. А когда вернулась, на ее лице играла кошачья улыбка: высокомерная и самодовольная. Ни Калли, ни Адам не присоединились к ним.

Талия нахмурилась, в ней зарождалось беспокойство.

– С вами все в порядке, мисс Обри? – спросил мистер Дарби, изучая ее с тревогой.

Талия почти забыла о госте.

– Со мной все хорошо, – ответила она. – Но, боюсь, с моей сестрой – нет. Прошу извинить, я должна навестить ее.

Мистер Дарби не настаивал, чтобы она осталась, за что она была благодарна, но, выходя из комнаты, она чувствовала на себе его взгляд.

Все наладится, сказала себе Талия, торопливо поднимаясь по лестнице в поисках сестры. Вероятно, она неправильно поняла ситуацию, и Адам сообщил Калли какие-то важные новости.

Почему же она тогда чувствовала тяжесть внутри, будто вот-вот разразится катастрофа?

VIII

Признавая препятствия

Супружеский союз, если он заключен на основе уважения и привязанности, безусловно, самый счастливый, он сделает вас самыми уважаемыми и самыми полезными членами общества.

Калли последовала за Адамом в маленькую розовую гостиную: тесную, неудобно расположенную и темную комнату с единственным узким окном, которой семья почти не пользовалась. Она прошла к окну и посмотрела вниз, на конюшни за домом.

Адам остался стоять в центре гостиной. Она спиной чувствовала его взгляд. И знала, о чем он хотел спросить, знала, каким должен быть ее ответ, и хотела оттянуть время. Она потерла руки, ощущая, как покалывает муслин дневного платья. Почему тут не развели огня?

– Калли, – начал Адам и остановился. Тишина, повисшая между ними, ощущалась обремененной смыслами. Хотя, возможно, подумала Калли, поморщившись, беременность – не лучшая ассоциация, учитывая ее затруднительное положение.

Калли, наконец, повернулась. Она не могла больше откладывать неизбежное, а Адам не уйдет, пока не поговорит с ней. Он был сама верность.

– Адам, – эхом ответила она.

Его лицо было бледным и осунувшимся, словно в последние несколько дней он спал ненамного больше, чем она.

Он шагнул к ней и взял за руки. Его рукопожатие оказалось теплым и согрело ее замерзшие пальцы.

– Каллиопа Обри, окажешь ли ты мне честь, став моей женой?

Адам не отпускал ее ладонь, и она была рада этому. Его вопрос не стал неожиданностью, но все же комната закачалась вокруг Калли, и без его поддержки она бы упала.

– Понимаю, это не то, чего ты хотела. – Он был настоящим джентльменом, чтобы сказать, что это не то, чего хотел он, но Калли знала это. Адам хотел Талию, всегда хотел ее. – И мне жаль, что не смог приехать раньше, но твои дядя и тетя подумали, что будет лучше, если я официально попрошу у твоего отца твоей руки.