Сьюзен Джонсон - Леди и лорд
Аптекарь принес с собой огромный кулек всевозможных лекарств, мазей и компрессов. Осмотрев больного, он при почтительном молчании собравшихся глубокомысленно излагал диагноз, когда из коридора вдруг послышался шум, возвестивший о прибытии Элизабет.
Она устремилась туда, где был ее любимый. Телохранители едва поспевали за ней. Беременная женщина с разбегу толкнула дверь, прежде чем ее успел открыть лакей, опешивший от внезапного появления необычной гостьи. На какую-то долю секунды Элизабет, сама не своя от волнения, застыла на пороге.
В другое время ее появление было бы встречено возгласами ликования. Однако сейчас слова приветствия застряли у всех в горле. Ни у кого не хватало духу сказать ей мрачную правду. Да она и не нуждалась в словах. Не сводя глаз с изможденного человека, лежавшего на кровати, она быстрыми шагами пересекла обширную комнату.
И замерла у постели, от всей души благодарная Господу за то, что муж ее, несмотря ни на что, все-таки жив. Ее молчаливая молитва была горячей и искренней, без единой капли горечи и упрека небесам. Глаза Элизабет наполнились слезами, и она тихонько прикоснулась к руке Джонни, словно желала убедиться, что зрение не обманывает ее. А потом провела пальцами по его лбу — нежно и осторожно, чтобы не разбудить человека, заключающего в себе весь ее мир. На фоне его темных спутанных волос тонкие пальцы Элизабет казались ослепительно белыми, словно сделанными из сахара. Лицо ее было мокрым от слез, и сердце разрывалось от боли, стоило только подумать, какие муки пришлось ему вынести.
Никто так и не осмелился заговорить с ней. И тогда Элизабет обернулась.
— Из-за него вы рисковали жизнью. Спасибо вам всем, — просто сказала она. — Спасибо за то, что вовремя пришли Джонни на выручку. — Его раны не были перевязаны, так как любое прикосновение к ним вызывало новое кровотечение, а потому ужасные следы истязаний были у всех на виду. — Он будет жить, — тихо пробормотала Элизабет, и ее заплаканное лицо осветила несмелая улыбка. — Я позабочусь об этом.
Отойдя от постели, она первым обняла Робби, затем стоявшую рядом с ним Роксану, потом Монро, Адама и Климента. Даже домоправительница и аптекарь были удостоены этого теплого приветствия, исполненного искренней благодарности, в связи с чем были немало смущены, не зная, как истолковать подобный демократизм в общении. Элизабет выпрямилась. В ее осанке появилась уверенность. Видно было, что ужас последних дней постепенно рассеивается. Казалось, для этой женщины отныне нет ничего недостижимого. Главное — муж ее остался в живых и находился рядом.
— Итак, что мы предпримем? — деловито осведомилась Элизабет у аптекаря. С точно такой же решимостью она бралась ранее за строительные проекты, на осуществление которых мог потребоваться не один год. С тем же бесстрашием бросала вызов собственному отцу, наводившему на других ужас своим необузданным нравом. Восемь мучительных лет, проведенных во владениях Грэмов, не прошли даром — они закалили ее. Небрежно сбросив свою пелерину на стул, она продолжила: — Я намерена узнать от вас, как лечить лихорадку. Кстати, — последовало предупреждение, — я также намерена как следует кормить его. И еще: никаких кровопусканий. Думаю, мы вполне поймем друг друга.
Непреклонный тон, каким все это было сказано, энергия, явственно различимая в ее словах, должно быть, достигли мозга Джонни, одурманенного страданиями и наркотиками. Больной, которого столь решительно собралась лечить супруга, приоткрыл глаза, губы его шевельнулись, на них появилась слабая тень улыбки.
— Битси, — прошептал он еле слышно.
Повернувшись волчком на месте при звуке родного голоса, она опрометью бросилась к кровати и, опустившись на колени, вплотную приблизила к нему свое лицо.
— Я здесь, милый, здесь, — зашептала Элизабет, и слезы с новой силой заструились по ее щекам.
Джонни снова закрыл глаза. Для него в нынешнем состоянии приподнять веки было все равно что своротить гору.
— Не уходи, — жалобно простонал он, попытавшись протянуть к ней руку.
Она стиснула его ладонь. Пальцы двух рук — белой, как снег, и смуглой, как древесная кора, — тесно сплелись.
— Я не уйду, никогда, никогда… — пообещала Элизабет страстным шепотом.
Его пальцы ослабли и разжались, и он снова погрузился в сон.
27
В течение следующего получаса ушли все, кроме Элизабет, которая пожелала остаться наедине с мужем. В ее распоряжении были теперь всевозможные лекарства и многочисленные слуги.
Было уже около трех часов утра, когда Робби провожал Роксану в ее спальню. Пройдя два лестничных марша, у двери оба неловко замолчали. Эта ночь была на редкость богата событиями. И то, что почти каждый в доме ощущал себя беглецом, спасающимся от погони, придавало чувствам особую остроту.
— Спасибо, нынешней ночью ты был очень добр ко мне, — мягко произнесла Роксана, нарушив секундное молчание. — А я уж думала, эти воспоминания давно канули в Лету.
Робби пожал плечами, вполне отдавая себе отчет в том, какие ощущения сейчас ею владеют.
— Слишком много совпадений. Как тут не вспомнить прошлое! — Его белозубая улыбка сверкнула в полумраке коридора, где явно не хватало свечей. — Хорошо хоть Элизабет не падает духом и исполнена решимости взять на себя все хлопоты, связанные с лечением Джонни. Она прямо-таки сцепилась с аптекарем, когда тот предложил разбудить его, чтобы попробовать дать ему новые снадобья. Я сам видел, когда выходил от них.
— Прекрасная все-таки сложилась пара — она и Джонни, — заметила Роксана. — Оба люди решительные, сильные, знают, как взяться за дело…
— Можно, я войду к тебе? — мягко перебил ее Робби, остановив взгляд на прекрасном лице, обрамленном рыжими волосами. Ему явно не терпелось сменить тему разговора.
Роксана так и застыла с раскрытым ртом, забыв, о чем только что говорила. Сердце, трепыхнувшись, замерло в груди. И все же, подняв глаза, в которых отразилось смятение, она нашла в себе силы еле слышно выдохнуть:
— Нет.
Здесь, в полутемном коридоре, ее так и подмывало сказать «да». Однако чувства, владевшие ею, были весьма противоречивы. С одной стороны, возбуждала близость молодого, сильного мужчины, с другой — маячил призрак Джеми.
Робби, со своей стороны, вовсе не намерен был проявлять нетерпение. Набрав полные легкие воздуху, чтобы справиться с наплывом чувств, он несмело дотронулся кончиками пальцев до ее руки и смущенно пробормотал:
— Что ж, тогда спокойной ночи.
Он не осмелился поцеловать Роксану, опасаясь, что в таком случае выдержка может подвести его.
— Увидимся утром, — попрощалась она каким-то глухим, деревянным голосом.
