В СССР геев не было! - Ванда Лаванда
– Я не сказал в прошлый раз. У вас очень красиво, – хрипло прошептал Ярослав. – Мне кажется, что такая деревенщина, как я, тут совсем ни к месту.
– Глупый, ты всегда к месту!
Михаил дважды проверил, что запер дверь на все защелки, чтобы приход родителей не застал их врасплох. Ему надоело, что все пытаются помешать ему заполучить то, о чем он мечтал несколько месяцев. Миша коснулся предплечья Славы и медленно провел кончиками пальцев вниз по руке.
– У тебя последний шанс отказаться, – предупредил Михаил, оттесняя Ярослава к стене, пока тот не уперся спиной.
– Миша, – Слава положил ладони парню на щеки, скопировав его жест возле клуба. Все же он был прав, что если ему показать, как надо делать, то он быстро научится. – Если бы я хотел отказаться, я бы не приехал к тебе.
Они оба двигались медленно, чувствуя дыхание друг друга, прежде чем их губы впервые встретились. Это было мягкое нежное касание, полное любви и заботы, страха быть отвергнутым, желания и просьбы о большем. Но как только они почувствовали друг друга, Миша сжал Славу в крепких объятиях и приоткрыл рот для более глубокого поцелуя. Ярослав повторял движения парня, стараясь не разочаровать его своим первым поцелуем.
– Видишь, твой нос совсем не мешает тебе прекрасно целоваться, – шепнул Миша, на секунду оторвавшись от желанных губ, и снова приникая к ним с новыми поцелуями.
До 1968 года Ярослав ненавидел зиму – несколько месяцев холода и снега. Но теперь Слава знал, как и с кем ему согреться.
***
2021 г., осень
– Это просто сезонная простуда, чего ты так всполошился? – закатил глаза Михаил, когда Ярослав в очередной раз запретил ему идти выгуливать Теслу.
Ну да, у него поднялась температура, ну да, у него болело горло и было тяжело дышать, ну так это из-за насморка. И, да, у него болела голова. Но, вообще-то, ему семьдесят три года, так что не удивительно, что его уставшее старое тело плохо справлялось с простым респираторным заболеванием.
– Ты забыл, что у нас в разгаре очередная волна короны? Ковид никуда не делся! Я вызываю врача, – безапелляционно заявил Смирнитский. Он присел на край кровати и прикоснулся запястьем ко лбу больного. – У тебя снова жар.
– Я старый. Болеть для меня – нормально. Не нужен врач.
– Нужен! Миша, я же волнуюсь!
– Я чувствую себя нормально. Ни к чему тревожить врачей. У них и так хватает вызовов, на более важные случаи, чем обычная простуда, – продолжил сопротивляться Михаил.
– Что ж, отлично! Раз ты так переживаешь за нагрузку для врачей, значит мы завтра сами пойдем в больницу на прием. Нужно, чтобы тебя осмотрели, послушали и взяли тест на коронавирус, в конце концов! – фыркнул Слава и встал.
Не дав Михаилу больше сказать ни слова, он взял с его постели Теслу и увел гулять. Гайдук выдохнул, тихо простонав от боли, когда за Ярославом закрылась входная дверь. При Славе он старался выглядеть бодрее, чем на самом деле.
Последняя неделя выдалась нелегкой. Всё началось с легкой тошноты и головной боли, которые Михаил благополучно списал на изменения погоды и скачущее давление. Но на следующий день у него поднялась температура, невысокая, всего 37,5, но чувствовал он себя паршиво. Ему не хотелось вставать с кровати, идти умываться и бриться, не было аппетита, а веки были словно свинцовыми. Миша позволил себе полежать еще немного, пока не станет легче, и не заметил, как уснул. И проспал почти до обеда. К его изумлению, Ярослав без лишних вопросов забрал обязательные домашние дела на себя: то есть выгулял и накормил Теслу, приготовил легкий куриный бульон на обед.
– Я умею ухаживать за больными, – смущенно пробормотал он, как будто оправдывался за то, что заботится о Михаиле. Зрелище редкое, и оттого более ценное. – Если ты помнишь, я брал больничные через раз с Аней, так что многому успел научиться, пока растил трех детей.
Вечером Смирнитский почитал Мише новую книгу – глаза у старика совсем разболелись. С наступлением ночи стало получше, так как свет перестал раздражать, но появился кашель и насморк, стало трудно дышать. Почти всю ночь Ярослав не спал. Он проверял, как Михаил себя чувствует, не поднялась ли температура и каждые пару часов предлагал вызвать врача на дом, а лучше скорую. Но больной каждый раз упрямо отказывался. Славе пришлось призвать на помощь всё своё терпение, чтобы не поругаться с внезапно ставшим капризным Мишей.
Утро облегчения не принесло, как и следующая ночь, и следующий день… Лекарства, которые были в аптечке, не помогали. Народные средства больше походили на плацебо, чем на реальную помощь. Михаил продолжал болеть и вредничать, а Ярослав – его лечить и терпеть. Он запретил приезжать детям и внукам, чтобы они не принесли новую заразу к ослабленному организму Михаила, и чтобы сами не заразились, чем бы там Миша ни болел. Так прошло несколько дней, а температура, колеблющаяся от 37,5 до 38,5, не хотела ни повышаться, чтобы можно было, наплевав на отказ Миши, вызвать врача; ни приходила в норму, что свидетельствовало бы о выздоровлении.
К концу недели Михаил, наконец, набрался сил достаточно, чтобы начать вставать с кровати не только, чтобы сходить в туалет. Но идти с собакой на улицу в холодный октябрьский вечер Ярослав ему не позволил. И теперь, самостоятельно гуляя с Теслой, он пытался дозвониться до поликлиники, чтобы узнать время работы терапевта на их участке и записаться на прием.
Больницы были, как всегда, перегружены, так что Михаила Петровича приняли только после выходных. Уставшая женщина среднего возраста мельком осмотрела старика и отправила его на сдачу анализов: тест на ковид, общий анализ крови и мочи. Результатов пришлось тоже ждать, аж до конца недели. ПЦР-тест на коронавирус оказался отрицательным, и Михаилу Петровичу отказали в направлении на КТ.
Однако такой подход к здоровью любимого, который вторую неделю был без сил и настроения, похудел почти на пять килограмм, совсем не устроил Ярослава Александровича. Смирнитский, наплевав на собственную гордость, позвонил Марии, которая по долгу службы часто сталкивалась с похожими ситуациями,
