Мишель Моран - Нефертити
— Что случилось?
— У тебя будет двоюродный брат или сестра, — сказала я ей, и девочка не по годам рассудительно поинтересовалась:
— Ты беременна?
Я просияла:
— Да, Меритатон.
— А разве ты не слишком старая?
Все расхохотались. Меритатон покраснела.
Моя мать мягко пожурила девочку:
— Мутноджмет всего двадцать лет. А твоей матери двадцать два.
— Но у нее же это пятая беременность! — сообщила Меритатон таким тоном, будто мы, по глупости своей, этого не понимали.
— У некоторых людей дети рождаются позже, чем у Других.
— Это потому, что Нахтмин уезжал? — спросила она у нас.
В Зале книг воцарилось неловкое молчание.
— Да, — в конце концов произнес мой отец. — Это потому, что Нахтмин уезжал.
Меритатон поняла, что сказала что-то такое, чего говорить не следовало, и подошла обнять меня.
— Двадцать — это еще не так много, — серьезно произнесла она, даруя мне свое дозволение. — Ты собираешься сейчас сказать об этом маме?
Я тяжело вздохнула:
— Да, думаю, я скажу ей сейчас.
Нефертити еще не покинула родильный павильон. Я готова была встретиться с гневом, рыданиями или драмой. Ведь ребенок отнимет меня у нее. Но я не была готова к тому, что Нефертити обрадуется.
— Теперь ты останешься в Амарне! — радостно воскликнула она.
Но это была расчетливая радость. Придворные дамы, сидевшие в родильном павильоне, уставились на меня с интересом. Они могли слышать наш разговор, невзирая на негромкую песню лиры.
— Нефертити, — отрезала я, — я поеду рожать домой.
Сестра повернулась ко мне, напустив на себя вид человека, глубоко уязвленного изменой, — чтобы выставить мое поведение неблагоразумным.
— Твой дом здесь!
Я пристально взглянула на нее.
— Ты что, думаешь, если у меня родится сын, для него будет безопасно находиться в Амарне?
Нефертити уселась в постели.
— Конечно! Если это вообще сын.
— Я останусь еще на два месяца, — пообещала я.
— А потом что? Ты уедешь и увезешь мать с собой?
— Не переживай, мать тебя одну не оставит! — огрызнулась я. — Даже ради того, чтобы увидеть рождение моего первенца!
Нефертити рассмеялась; правда, высказанная в присутствии стольких женщин, привела ее в замешательство.
— Мутни! Я же вовсе не об этом говорю! — Она подвинулась, давая мне место среди подушек, что казались рядом с ее хрупкой фигурой огромными и тяжелыми. — Иди сядь сюда.
«Она хочет подлизаться ко мне», — подумала я.
— Ты уже знаешь, что завтра будет празднество? — спросила Нефертити. — На три дня. А Тутмос сделает новый семейный портрет для храма. Чтобы Панахеси не забывал.
Панахеси придется терпеть эту картину всякий раз, как он будет проходить мимо алтаря Атона. Нефертити в короне с изображением змеи. Нефертити и шесть ее красивых детей.
Нефертити понизила голос.
— Панахеси думает, что, раз я родила сейчас двух дочерей, у меня уже никогда не будет сына. Он думает, что корона Египта перейдет к Небнеферу. Но я этого не допущу! — поклялась она.
Я огляделась, не слышат ли нас кто.
— Как?
— Не знаю, — призналась Нефертити. — Но я что-нибудь придумаю.
На третий день празднества Нефертити, вне себя от гнева, грохнула дверью своих покоев. Прежде чем я смогла ее успокоить, она швырнула свою щетку для волос об стену, и фаянсовые плитки разлетелись вдребезги.
— Я родила ему двух дочерей, а он отправился к Кийе?!
Отец велел служанке убрать осколки и резким тоном добавил:
— Подмети, а потом уходи и закрой за собой дверь.
Мы подождали, пока девушка сделает, как было велено, а Нефертити тем временем кипела от злости. Когда служанка ушла, отец встал.
— Держи себя в руках! — потребовал он.
— Я только что родила двух детей сразу, и этого недостаточно?!
— Ты родила ему шестерых девочек.
— Мы должны снова…
— Нет! — отрезал отец. — Теперь это слишком опасно.
— Сейчас это может сделать Мутни!
Отец смерил Нефертити тяжелым взглядом:
— Ты не будешь втягивать в это сестру.
Я попыталась убедить себя, что их разговор не имеет никакого отношения к той истории, когда Кийя потеряла своего второго ребенка.
— Мы положимся на волю богов, — сказал отец.
— Но она забеременеет через месяц, — прошептала сестра. — А вдруг у нее родится еще один наследник? — Судя по голосу, ее охватила паника. — Один сын может умереть, но два?
— Тогда нам придется найти другой способ удержать трон. Невзирая на шестерых девочек.
Семь дней спустя, первого фаменота, в Зал приемов явились два жреца и объявили при всем дворе:
— Ваше величество, нашим жрецам было великое видение!
Отец с Нефертити переглянулись. Этого они не затевали.
Эхнатон подался вперед.
— Видение? — переспросил он. — Что за видение?
— Видение о будущем Египта, — таинственно прошептал старый жрец.
И когда Панахеси с нетерпением вскочил с кресла, мы тут же поняли, что происходит. Он ждал этого момента с тех самых пор, как Нефертити при помощи выдуманного сна убедила Эхнатона, что Панахеси следует сделать верховным жрецом, а не казначеем. Теперь же он драматически воскликнул:
— Как могло случиться, что мне не сообщили об этом видении?
Старый жрец поклонился, взмахнув рукой:
— Это произошло лишь сегодня утром, ваше святейшество. Двум жрецам было ниспослано видение от Атона.
Я посмотрела на Панахеси и второго жреца, с круглым, добрым лицом. «Не одному жрецу, а сразу двум». Панахеси умело выбрал своих марионеток.
— Берегись лжепророков, — предостерегающе произнесла Нефертити.
Придворные выжидающе загомонили.
— Так что это было за видение? — надавил Эхнатон.
Младший жрец выступил вперед.
— Ваше величество, сегодня в храме Атона нам было явлено откровение…
— Где именно? — перебила Нефертити, а Эхнатон, услышав ее жесткий тон, нахмурился.
— Во дворе под солнцем, ваше величество.
«Все лучше и лучше».
— Мы почтили Атона возжиганием благовоний, и тут перед нами возник яркий свет, и мы увидели…
— Мы узрели видение! — вклинился старый жрец.
Им удалось завладеть вниманием Эхнатона.
— Какое?
— Видение Небнефера в царской короне.
Панахеси нетерпеливо шагнул вперед.
— Небнефера? Вы имеете в виду сына его величества?
Старый жрец кивнул:
— Да.
Придворные напряглись, ожидая реакции Эхнатона.
— Очень интересное видение, — заметил отец. — Небнефер, — он многозначительно приподнял брови, — в короне Египта.
