Сквозь шторм - Беверли Дженкинс
Оседлав своего жеребца, Рэймонд посмотрел на нее, стоявшую у палатки. Первое, что он планировал сделать, — это найти замену ее оборванному платью. Она была слишком красива для такого изодранного наряда.
— Вы боитесь лошадей?
— Нет.
— Тогда почему вы не хотите поехать со мной?
— Потому что я недостаточно хорошо вас знаю, майор.
— Вы беспокоитесь о своей репутации?
— Помимо всего прочего, да.
— Это очень долгая прогулка.
— Последние четыре дня я только и делала, что шла пешком. Я справлюсь.
— Мы должны вернуться в лагерь как можно быстрее. Мы не сможем этого сделать, если будем приноравливаться к вашему темпу ходьбы.
— Почему скорость так важна?
— В этих лесах полно мятежников, и мы не ищем драки.
У Сэйбл также не было желания ввязываться в сражение. Она долго и упорно искала альтернативное решение своей дилеммы, но так и не смогла его найти. Ей пришло в голову, что лучше было бы поехать верхом с кем-нибудь из солдат, но она никого из них не знала.
— Полагаю, мне придется поехать с вами, — согласилась она.
— Отличный выбор.
Лошадь была уже оседлана. Рэймонд вскочил в седло, затем наклонился, чтобы поднять ее. Когда она устроилась поперек седла перед ним, он сказал ей:
— Вам придется немного откинуться назад, мисс Фонтейн. Я не смогу ничего разглядеть, если вы будете сидеть неподвижно, как столбик забора. Обещаю, что не буду кусаться, пока вы сами не попросите.
Сэйбл не ответила на это последнее шутливое замечание. Вместо этого она сделала, как было велено, и немного откинулась назад, так что его сильная грудь прижалась к ее плечу и боку.
— Удобно? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Не совсем, но у меня нет другого выбора, не так ли?
— К этому времени большинство женщин уже таяли бы в моих объятиях.
— Вы так сильно напоминаете мне моего брата. На него женщины тоже вешаются.
— И это плохо?
— Для женщин, которые остаются с разбитыми сердцами, да, это плохо.
— Мужчина когда-нибудь оставлял вас с разбитым сердцем?
— Нет.
— И я тоже не оставлю.
Больше он ничего не сказал и погнал коня вперед.
Рэймонд и его небольшой отряд из пятнадцати кавалеристов собрались на окраине импровизированного лагеря, готовые к отъезду. Сэйбл старалась не обращать внимания на любопытство, которое она почувствовала в лицах других мужчин, когда Левек представил ее как подругу миссис Табман. Она знала, что для них она была больше похожа на подругу майора, но никто не высказал этой мысли вслух, по крайней мере, в пределах слышимости.
Когда они двинулись в путь, Сэйбл гадала, куда же теперь поведут ее Старые королевы. Она ехала с группой янки и не знала, радоваться ей или бояться. С самого начала войны рабам рассказывали жуткие истории о янки. Владельцы рабов, такие как Салли Энн, изо всех сил старались убедить своих рабов, что янки не только употребляли в пищу человеческое мясо, но и совершали такие ужасные зверства, что ни один раб в здравом уме не захотел бы искать свободы. Сэйбл не верила в эти истории, но ей было не по себе перед вступлением в эту новую жизнь.
— Куда мы направляемся? — спросила она.
— Лагерь контрабандистов выше по реке.
— Что такое лагерь контрабандистов?
— Место, где беглые рабы могут оставаться до тех пор, пока правительство не решит, что с ними делать.
— Я слышала о таких лагерях.
— Они переполнены. Там много болезней, мало еды. Мы просим людей уехать в другое место, если они могут.
Сэйбл задумалась, что он имел в виду под словом «мы». Несмотря на то, что он представился майором, она сомневалась, что представитель расы имел какую-то власть. Но, с другой стороны, она никогда раньше не была свободна. Возможно ли такое?
— Как давно вы стали майором? — спросила она.
— С тех пор, как Линкольн в 63-м открыл двери для чернокожих мужчин, чтобы они могли сражаться.
— Где ваш дом?
— Я родился на Гаити, но Луизиана — мой дом.
Она удивилась этому.
— Где ваш дом? — спросил он.
— К югу отсюда, — вот и все, что она сказала.
Она почувствовала, что он ждет от нее дальнейших объяснений, но, когда он не стал настаивать, она расслабилась.
Сэйбл не знала, что заснула, пока ее легко не потрясли за плечо. Дезориентированная и сонная, она открыла глаза. То, что она сидела на лошади, поразило ее не меньше, чем улыбка Левека, но воспоминания вскоре вернулись к ней.
— Доброе утро, — мягко произнес он.
В лучах рассвета он был еще красивее, чем казался раньше.
— Доброе утро, — сонно ответила она. — Мы уже в лагере?
— Через несколько минут будем. Я подумал, что вы захотели бы спешиться до нашего прибытия. Я переживаю о вашей репутации.
Сэйбл не собиралась засыпать в его объятиях.
— Я, должно быть, очень устала. Простите, что я заснула.
— Не нужно извинений. Я рад, что вам было так удобно.
Дорога стала такой узкой, что они ехали гуськом. Сэйбл подняла глаза на майора и спросила:
— Мы можем остановиться на минутку? Мне нужно…
Он всмотрелся в ее лицо и понял, в чем дело.
— Конечно.
Она была рада, что ей не пришлось ничего объяснять. Озвучивать даже эту просьбу было достаточно неловко. В ответ на его выкрикнутую команду шеренга остановилась, и он развернул свою лошадь, направив ее в сторону густых деревьев, окаймлявших дорогу. Он спешился, затем протянул руку и, обхватив ее за талию, медленно опустил на землю.
— Я сейчас вернусь, — пообещала она и поспешила дальше в лес, чтобы укрыться от посторонних глаз.
Она справилась со своими нуждами и вернулась. Она почувствовала себя намного лучше, когда приняла другое положение, а он направил лошадь обратно к остальным.
— Лучше? — спросил он, когда они тронулись в путь.
— Да. Спасибо.
Менее чем через час небольшой отряд черных кавалеристов поднялся на вершину холма, и от вида огромного лагеря, раскинувшегося в долине под ними, у Сэйбл перехватило дыхание.
С достоинством, которое придавало его словам силу, ее сопровождающий произнес:
— Добро пожаловать на свободу, мисс Фонтейн.
Охваченная чувством, которому не могла дать названия, Сэйбл встретилась с ним взглядом.
— Мы на месте?
— Да.
Сэйбл поняла, что в ее глазах стоят слезы. Свобода! В течение трех поколений женщины из ее рода жили как пленницы, не имея возможности свободно дышать, ходить по улицам или жить так, как им заблагорассудится, но теперь этот круг был разорван. Она перешла на другую сторону и, как и Араминта, поклялась, что скорее умрет, чем позволит вернуть себя обратно.
— Я
