По требованию герцога - Энн Хэррингтон

Энн Хэррингтон

По требованию герцога

Пролог

Мейфэр, Лондон

Май 1820 г.

Себастьян Карлайл поднялся по ступенькам Парк-Плейс как раз в тот момент, когда первые лучи рассвета осветили небо.

Проклятье, он задержался дольше, чем намеревался. Намного дольше. Но его родители не одобряли женщин, компанию которых он предпочитал, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как заметать следы. В конце концов, тот разговор с отцом в прошлом году, когда его поймали с леди Бэнкрофт, стал наглядным уроком, которого хватит на всю жизнь. Боже мой, он все еще помнил тот стыд, который испытал в тот вечер. Он не знал, что было хуже: угроза дуэли со стороны лорда Бэнкрофта или разочарование на лице отца.

Поэтому он пообещал ставить репутацию семьи и ее наследие превыше всего. Включая собственные удовольствия.

Но, ради всего святого, он был Карлайлом! Неужели отец действительно ожидал, что он оставит все свои безумные выходки? Конечно, он взял себя в руки и стал решительно более осторожным, в том числе держался подальше от замужних дам из высшего света. Но он также имел репутацию негодяя, и что хорошего в том, чтобы жить как монах? Когда он вошел в дом, все еще ощущая на коже аромат духов актрисы, которая всю ночь развлекала его, он знал, что принял правильное решение прошлой ночью. То, о чем его родители не знают, не сможет причинить им боль. И ведь он так любит театр.

Видимо, подумал он с ухмылкой, вспоминая рвение женщины, его любовь взаимна.

Стараясь не разбудить еще спящих домочадцев, он зашел в вестибюль. И замер.

Его младший брат, Куинтон, сидел на полу у подножия лестницы, положив локти на колени и опустив голову на руки.

Ледяное предчувствие скользнуло по спине Себастьяна. Его брата не должно было быть здесь. Ему и Роберту следовало сеять хаос на Сент-Джеймс-стрит.

— Куинн? — мягко позвал он, внезапно боясь нарушить тишину дома.

Куинтон поднял голову и тупо уставился на него, как будто не узнавал. Его лицо было белым, глаза покрасневшими, весь он яростно трясся… Хриплые слова вырвались у него из горла.

— Отец мертв.

Нет. Тело Себастьяна онемело, когда он уставился на Куинна и попытался понять смысл слов, которые кружились у него в голове. Нет, должно быть он не так расслышал. Невозможно! Отец не мог быть…

— Мертв, — выдохнул он без единого звука.

Куинн прислонился головой к перилам и зажмурился, страдание исказило его лицо.

О Боже…

— Мама!

Беспокойство за нее поглотило его. Он побежал вверх по лестнице, не чувствуя своих ног на мраморных ступенях, не осознавая ничего, кроме оглушительного прилива крови в ушах, и неистовых ударов сердца, которые пронизывали его грудь болью и перехватывали дыхание.

Он добрался до площадки второго этажа, остановился, посмотрел через холл в сторону семейных спален… Мир рухнул под ним.

Его сестра, Жозефина, съежившись, сидела в коридоре за дверью спальни их родителей и безутешно плакала в объятиях своего мужа, так сильно, будто боль разрывала ее на части. Прислонившись к стене, Роберт тупо смотрел на свои руки. Что-то алое… на его пальцах, на одежде. Кровь. Кровь отца. Слепящая боль пронзила его, и Себастьян схватился за перила, чтобы не упасть.

Он сделал глубокий вдох и пошел мимо них в комнату. Сильный… он должен был быть сильным ради них. Он был самым старшим, наследником. Он отвечал за защиту своей семьи. Отец ожидал этого от него. Но ему хотелось лишь кричать.

В тускло освещенной комнате Ричард Карлайл лежал в своей постели. Сердце Себастьяна остановилось. Отец, конечно же, не умер. Он лежал с закрытыми глазами и со спокойным выражением лица. Он спал, вот и все, если не замечать того, что лежал он полностью одетый и в сапогах поверх одеяла. Под его головой лежало красное полотенце. Так неестественно тихо… Себастьян посмотрел на его грудь, ожидая, когда он сделает вдох. Затаив дыхание, он ждал доказательств того, что все остальные были неправы, что отец не был… Себастьян не мог дольше сдерживаться, воздух вырвался из него в удушливом рыдании.

Мама… о боже, мама. Она сидела на краю кровати, крепко держа мужа за руку. Такая бледная, такая слабая и хрупкая, ее лицо такое пустое — только в ее глазах, ярко блестевших в тусклом свете лампы, еще виднелись признаки жизни.

Себастьян опустился рядом с ней на колени и положил руку ей на колено, горе внутри него превратилось в жгучую боль. Когда она не посмотрела на него, он прошептал.

— Мама?

— Да?

Но она не отводила взгляда от его отца, ее пустой взгляд был устремлен на его лицо.

— Мама, — повторил он и осторожно отнял ее руку от руки отца и взял ее в свою. Холодные, как лед, ее пальцы ухватились за него, словно он был единственным якорем, удерживающим ее сейчас в этом мире.

Она посмотрела на него, и горе, которое он увидел в ней, разорвало его на части.

— Себастьян, — пробормотала она, когда осознание прорвалось сквозь ее горе, — произошел несчастный случай…

Его глаза затуманили жалящие слезы, и он кивнул, он не мог вымолвить ни слова.

— Где ты был?

Она протянула дрожащую руку к его щеке.

— Мы не могли тебя найти.

Жгучая ненависть к себе обожгла его душу.

— Мне очень жаль, — выдохнул он.

Она прошептала.

— Он звал тебя.

Вес мира обрушился на него, удушливый, сокрушительный. Этот вес был невыносим. Каждый дюйм его тела и души болел от вины, от которой, как он боялся, он никогда не сможет избавиться. Он прижался лицом к ее колену.

— Мне очень жаль… очень жаль…

1 глава

Ислингем, Линкольншир

Январь 1822

Миранда Ходжкинс осторожно выглянула из-за двери утренней комнаты. Коридор был пуст. Слава Богу. Сделав решительный глубокий вдох, она поспешила к черной лестнице и протянула руку к своему лицу, чтобы убедиться, что ее маска все еще надежно на месте.

Грандиозный бал-маскарад, который проводился в честь дня рождения Элизабет Карлайл, закончился, и теперь гости расходились. Те, кто прибыл только на вечерний бал, отправились к длинной очереди экипажей, а те немногие, что остались в доме с ночевкой, в свои комнаты в восточном крыле. Совсем скоро семья тоже отправится в свои комнаты в западном крыле. Туда-то и направлялась Миранда.

Она поспешила вверх по темной лестнице, запомнив путь наизусть за годы игры