Сага Yakuza: подобная дракону. Как преступный мир Японии превратили в видеоигру - Виктор Муазан
Неслучайно роль Горо Мадзимы досталась Горо Киситани, актеру из ленты Миикэ «Якудза: Кладбище чести», предположительно вдохновившему образ этого персонажа. На протяжении фильма Мадзима выслеживает и преследует Кирю по всему Камуро-тё (как он это будет делать позже в Yakuza Kiwami), поднимаясь на ноги после каждой стычки, будто неупокоенная нежить, создавая нарочито комический эффект. Кирю и Харука занимают основное положение в сюжете, как и детектив Датэ (его играет Ютака Мацусигэ, постоянный участник жанра якудза эйга), однако актеры с трудом справляются и выглядят неубедительно по сравнению с привычными сэйю из Yakuza. Миикэ также воссоединился со своим любимым актером Сё Айкавой и предложил ему роль полицейского, не присутствовавшего в играх. Но ярче всего здесь смотрится участие самого Тосихиро Нагоси, который появляется в самом конце в роли продажного политика, дергающего за ниточки истории: он исполнил роль Кёхэя Дзингу, чем сильно впечатлил зрителей. Скрываясь в тени кадра, гладколицый, почти нереальный дизайнер Yakuza сидит в вертолете, от рева которого весь Камуро-тё дрожит под его ногами: иначе говоря, босса (игры, фильма) играет «босс» Yakuza. В титрах Нагоси называют просто «Мистер Н.» – он опять веселится, культивируя свою ауру рок-звезды.
Что касается фирменных безумных сцен в стиле Такаси Миикэ, то в «Подобно дракону» их на удивление мало: в конце картины Кирю ввязывается в драку на первом этаже башни «Миллениум» и, обессилев, восстанавливает энергию с помощью напитка «Энергин», который окутывает его электрическим синим ореолом. Это один из немногих случаев проявления духа видеоигры в этой ленте.
Однако сфера кино о якудза в целом никогда не была застрахована от вторжения других жанров в ее среду, скорее наоборот. За свою историю она охотно принимала вид пародии или хоррора, сливалась как с научной фантастикой, так и с интимной драмой или аниме, а иногда порождала гибриды, предназначенные для нишевой аудитории. Аналогичным образом, кинематографическое влияние Yakuza не ограничивается якудза эйга. Игры в значительной степени опираются на популярное кино, например на фильмы о Торе-сане (см. главу 1), путешествующем по Японии торговце барахлом (сам он считается тэкия, близким к якудза). Действие каждой картины серии, выходившей в Японии на постоянной основе, происходит в новом регионе, подобно сменяющим друг друга эпизодам Yakuza. Тора-сан – антигерой, мечтающий вернуться домой к своей семье, и сделать это у него не получается. Как и у Кирю, который все не может уйти на покой. Истории об опустившихся людях в большом городе из Yakuza также напоминают магический реализм ряда японских фильмов, таких как аниме-шедевр «Однажды в Токио» (реж. Сатоси Кон, 2003) – библейский рассказ (и адаптация фильма Джона Форда «Три крестных отца»), где история о волхвах переносится в мир японских бродяг.
В конечном счете всевозможные кинематографические жанры, возвышенные и не очень, оставили свой след во вселенной Yakuza. Более того, авторы саги не игнорировали подобные веяния по ходу ее истории, пользуясь преимуществами отдельных спин-оффов для исследования иных территорий, к которым каноническая серия не могла подойти с таким же тщанием. Эти, казалось бы, второстепенные игры – некоторые из них совершенно проходные, а иные достойные похвалы – иллюстрируют любовь создателей Yakuza ко всем популярным жанрам, какими бы они ни были, и еще сильнее подпитывают кинематографические амбиции франшизы.
ДЗИДАЙГЭКИ
Авторы Yakuza дважды пробовали свои силы в создании исторических спин-оффов, в которых эта плотная вселенная сочеталась с условностями дзидайгэки – романтического жанра японской исторической драмы, изрядно представленного в кинематографе, чье действие происходит в благородные времена самураев. Хотя может показаться, что Ryu Ga Gotoku Kenzan! и Ryu Ga Gotoku Ishin! – все те же игры Yakuza, но в самурайской оболочке (привычные герои носят прически той эпохи и размахивают катанами), в этих двух эпизодах содержится нечто большее. Проекты разрабатывались в ключевые периоды выхода новых консолей, что позволило студии поэкспериментировать с оригинальными идеями, отойдя от рутины Камуро-тё. Прежде всего, обе игры неожиданно углубились в дорогие для саги темы, столкнув их с типично японскими поджанрами кино. Kenzan! следует модели тямбара, самурайских фильмов с фольклорными приключенческими сюжетами, приправленными романтизмом и дуэлями с филигранной эстетикой. Ishin! ближе к нинкё эйга, поскольку ее действие происходит в досовременной Японии, а в самой игре исследуются истоки организаций якудза с поразительной исторической точностью.
Не ограничиваясь своими наблюдениями за Японией в настоящем, авторы Yakuza обратились к прошлому страны, продолжив скрупулезную летопись в рамках серии. Kenzan! открывается в 1600 году битвой при Сэкигахаре, изменившей облик Японии, а Ishin! более чем двести пятьдесят лет спустя обращается к смутному времени Бакумацу, концу сёгуната, описывая обескровленную и охваченную социально-политическими потрясениями страну. Неслучайно две истории обрамляют самый известный из японских исторических периодов – эпоху Эдо (1603–1868), когда Япония была феодальной страной, практически полностью закрытой для иностранцев. В каждой из этих игр известный национальный герой перенял черты Кадзумы Кирю, а их историческая судьба перекликается с моральными и индивидуальными ценностями Дракона Додзимы. Таким образом, здесь исследуется отдельная сторона генеалогии якудза, а ядро всей серии тесно связывается с историей японских фактов и мифов. В этом отношении Kenzan! и Ishin! – эпизоды, вышедшие пока только в Японии [401], – это не только удачные попытки перенести Yakuza в формат дзидайгэки, но и одни из лучших выпусков во всей франшизе. Ryu Ga Gotoku Kenzan! (PlayStation 3,
