Сага Yakuza: подобная дракону. Как преступный мир Японии превратили в видеоигру - Виктор Муазан
Фильмы, на которые ссылается Нагоси, относятся к золотому веку якудза эйга; многие из них были выпущены студией Toei в 1960‐х. В то время в Японии ежегодно выходило до сотни таких произведений, и большинство из них считались нинкё эйга, или «рыцарскими фильмами», – произведениями, чье действие происходило в конце XIX или начале XX века и в которых честные бандиты боролись с разложением традиционных ценностей на фоне модернизации страны. «Вдохновленное самурайскими историями и культурой банд, а не Голливудом, кино нинкё эйга обычно охватывает период в семьдесят лет между концом феодализма и началом Второй мировой войны, – пишет Марк Шиллинг в The Yakuza Movie Book. – Такие фильмы опирались на уже привычные черты – их добрые преступники были теми же добрыми самураями, только с татуировками, и их также затрагивали актуальные вопросы вроде социально-экономических последствий вестернизации» [394]. В компании Toei главным архитектором этого кинопомешательства был Кодзи Сюндо, продюсер с тесными связями в криминальном мире (согласно распространенным слухам, он сам при жизни был якудза). Эпические и яркие постановки способствовали укреплению мифа о благородном бандите, популяризируя клише о добродетельной морали якудза.
В подобных фильмах почти всегда рассматривается вечная дилемма гири-ниндзё, то есть терзания между долгом (гири) верности клану и позывами человеческих чувств, таких как сострадание (ниндзё) по отношению к угнетенным – эта тема также лежит в основе Yakuza. Из кинематографа нинкё эйга вышли десятки звезд: Кэн Такакура, икона 1960‐х, архетипический молчаливый аутсайдер и стремящийся к справедливости герой, на плечах которого держалась серия «Тюрьма Абасири»; Нобору Андо, сам бывший якудза с убийственным взглядом и элегантностью мачо, появившийся в «Волках» режиссера Хидэо Гося (1971), а также в нескольких фильмах Киндзи Фукасаку; Кодзи Цурута, актер с плодотворной карьерой, игравший жестких и романтических якудза в фильмах вроде «Бакуто» (1964), одной из первых лент нинкё эйга; напряженный Томисабуро Вакаяма, бывший актер кабуки, известный своей ролью виртуозного фехтовальщика в саге «Одинокий волк и его ребенок», и многие другие. Внимательный зритель может легко уловить отголоски всех этих актеров в характере Кадзумы Кирю, в ком одновременно уживаются мачо, тихоня, боец, преданный помощник, бунтовщик, стоик и чувствительный герой. Протагонист Yakuza сочетает в себе характеристики идеализированной фигуры японского бандита, сформированной кинематографом – к большому удовольствию самих якудза, которых, по всей видимости, можно считать самыми главными поклонниками таких фильмов.
Еще до взрыва популярности нинкё эйга персонажей-якудза в кино изображали как героев-одиночек на манер ронинов и часто связывали с кастами изгоев. В социальной мелодраме Акиры Куросавы «Пьяный ангел» 1948 года Тосиро Мифунэ сыграл тщеславного гангстера, одевающегося по западной моде и проводящего ночи в джаз-клубах. Страдая от туберкулеза, он тайно обращается за помощью к врачу, который лечит неимущих, обитающих в послевоенных трущобах. Несмотря на свой элегантный белый костюм, якудза все равно остается изгоем. В знаковой сцене фильма доктор (его играет Такаси Симура) яростно бранит персонажа Мифунэ, обличая лицемерие и фальшь так называемых моральных ценностей преступного мира. Более пятидесяти лет спустя Yakuza кажется ответом на его выпад, поскольку авторы игры связывают фигуру якудза с маргиналами и, ссылаясь на кодекс чести, который попирают современные бандиты, прославляют героя-одиночку, защитника простых людей. Как мы увидим далее, Тосиро Мифунэ также оказался одним из основных образцов при создании Кадзумы Кирю, персонажа с множеством характеров…
Хотя якудза в качестве главных героев появлялись в японском кино с самого его зарождения, им пришлось переждать несколько десятилетий, прежде чем они смогли в полной мере насладиться моментом своей славы. Фильмы о якудза не очень созвучны с пропагандистскими лентами 1940‐х, что восхваляли коллективные усилия и были нежелательны в период американской оккупации, так как освещали чересчур традиционные темы. Они пережили бум в 1960‐х, на пике силы криминального мира, поскольку ориентировались на обычных граждан. Во времена экономического чуда подавленная системой городская молодежь с удовольствием проецировала себя на этих мятежных и независимых героев. Как справедливо пишет Филипп Понс, «сага об условном одиноком бандите стала притчей о восстании индивида против несправедливого мира» [395]. Звезды жанра, анализирует историк, воплощали «героев как „сирот мира сего“ – мрачных, неразговорчивых, меланхоличных, с бесстрастными лицами; на них лежит вся тяжесть их роковой судьбы, но они бросаются в атаку на крупнейшие структуры и непременно принимают то, что считают своей участью» [396]. Фаталистическая, доходящая до крайности решимость одержимых смертью героев характеризует личность Кадзумы Кирю, который тоже представляется «сиротой мира сего», образцом идеала якудза.
В 1970‐х годах криминальное кино приняло мрачный и реалистичный оборот с появлением нового поджанра: дзицуроку эйга, или «фильм-хроника». Отказавшись от славных эпопей нинкё эйга, фильмы дзицуроку эйга стали опираться на резкий и грубый стиль с оттенком синема верите [397], сосредоточившись на клановых войнах в современной Японии и на «атомизированных детях Хиросимы, ставших бандитами» [398], как пишет Филипп Понс. Бесспорным отцом поджанра считается Киндзи Фукасаку с его шокирующей лентой «Битвы без чести и жалости» (1973), положившей начало новой моде на кино о якудза и целой серии из восьми фильмов. Скрупулезная сага, вдохновленная подлинной историей главаря банды из Куре (портовый город недалеко от Хиросимы), временами напоминает документальную хронику настолько, что кажется, будто фильм снимали прямо с натуры. Такая точка зрения, несомненно, оказала сильное влияние на серию Yakuza, которая позаимствовала свою разбивку по главам из другой классики Фукасаку, «Сочувствие жертве несправедливости», снятой в 1971 году. Фильм, перемежающийся пролетами камеры по улицам Нахи, где виднеется присутствие иностранцев, реклама «Кока-Колы» и парады американской армии, передает пульс Окинавы по состоянию на время съемок. В нем рассказывается о том, как якудза из Иокогамы приезжают на тропические острова, в которых они видят последний беззаконный фронтир, ведь все японские мегаполисы оказались в руках крупных организаций. По ходу фильма пожилая женщина играет на сямисэне и поет песню на окинавском диалекте, но никто из героев не понимает ее слов. Похожие томные, ностальгические
