Эта жизнь возврату и обмену не подлежит. Как построить будущее, о котором не придется сожалеть - Маршалл Голдсмит
Автор описывал форму сопереживания, наиболее полезную для достижения заслуженной жизни. В то время как он был подключен к мозгу клиента и продолжал выполнять задание, писатель проявлял эмпатию, понимание и чувства. После этого он мог избавиться от любых сопереживающих чувств. Он не позволил им выплеснуться в следующий эпизод его текущей жизни. Эти чувства принадлежали ему прежнему. Его новой версии нужно было заслужить что-то новое. Одним словом, он достигал редкого состояния, которого все мы хотели бы достигать чаще. Он был в моменте.
Актер и певец Телли Люнг прекрасно описывает ментальный процесс разделения нашего сопереживания и присутствия. Телли был звездой давнего бродвейского хита «Аладдин» в течение двух лет подряд. Рассказывая о том, как он поддерживал свою мотивацию и энергию восемь раз в неделю в течение двух лет в качестве главного героя в физически сложной постановке, он разделил свое сопереживание на две части.
Во-первых, это было его эмоциональное сопереживание аудитории, наблюдавшей за его выступлением. Телли сказал: «Я был маленьким восьмилетним мальчиком, когда впервые увидел пьесу. Я был загипнотизирован музыкой, пением, танцами и радостью. Я ношу память об этом опыте с собой на каждое выступление. Когда я выхожу на бродвейскую сцену, я думаю о “маленьком телевизоре” и представляю эмоции какого-нибудь восьмилетнего мальчика или девочки, сидящих в тот вечер в зале. Я хочу, чтобы этот маленький человек почувствовал то же, что и я. Каждый вечер я говорю себе: “Это шоу для тебя!”».
Второе – это то, что Телли называет «подлинной эмпатией», уважением к своим коллегам, когда они выступают вместе. Это проявление профессионализма, которое позволяет ему оставаться сосредоточенным и «в образе» в течение каждого момента каждого выступления.
Актер, пытающийся проявить себя на сцене наилучшим образом, не может позволить себе ни на секунду отвлечься мысленно или эмоционально.
«За те два часа, что я был на сцене в роли Аладдина, – сказал мне Телли, – мне пришлось продемонстрировать множество совершенно разных эмоциональных реакций. Я должен был быть счастливым, грустным, влюбленным, отвергнутым, серьезным, беззаботным, злым и забавным. Мне нужно было эмоционально соединиться с другими актерами. Я должен был демонстрировать эмпатию к ним каждую секунду, пока находился на сцене. Каждую ночь я должен был влюбляться в принцессу Жасмин – и я влюблялся! Когда занавес опускался, я сразу же подавлял это чувство до следующего представления. Затем я возвращался домой, где мог снова любить свою супругу».
Я не могу улучшить определение Телли. «Подлинное сопереживание, – говорит он, – это когда ты делаешь все возможное, чтобы быть тем человеком, которым тебе нужно быть для людей, которые сейчас с тобой».
Какой бы ни была терминология – является ли эмпатия «профессиональной» или «подлинной», – спичрайтер и актер спрашивают нас об одном и том же: проявляем ли мы эмпатию и испытываем ли мы ее только тогда, когда это может оказать положительное влияние, а именно, когда это важно в данный момент?
Я предпочитаю термин «единичная эмпатия» не только потому, что он фокусирует наше внимание на отдельном человеке или ситуации, но и потому, что напоминает нам о том, что каждая отдельная возможность проявить наши эмпатические способности – это уникальное и исключительное событие. Единичная эмпатия присуща только данному моменту, она меняется в зависимости от каждой ситуации. Иногда это напоминает эмпатию понимания, в других случаях – эмпатию чувства, заботы или действия.
Единственная константа, присущая особой эмпатии, – это то, как она концентрирует наше внимание на одном моменте и, следовательно, делает его уникальным для всех участников.
Когда вы демонстрируете единичную эмпатию, вы не можете быть неискренним. Вы не проявляете неуважение к другим людям из других прошлых моментов вашей жизни, сиюминутных или очень давних. Вы демонстрируете эмпатию единственным людям, которые могут ее оценить: тем, кто сейчас рядом с вами.
Если бы у меня была только одна карточка, которую я мог бы носить с собой до конца своей жизни, чтобы смотреть на нее в любое время суток как на напоминание о том, как я должен вести себя, чтобы добиться достойной жизни, я бы написал на ней это послание[36]:
Являюсь ли я тем человеком, которым хочу быть прямо сейчас?
Ответьте один раз утвердительно, и вы обнаружите, что заслужили этот момент. Делайте это привычно и постоянно – и вы создадите цепочку из множества заслуженных моментов, растянувшихся от дней до месяцев и лет, которые в сумме составят заслуженную жизнь.
Заключение
После круга почета
Если вы проведете выходные в гостях у моего друга Лео, вы будете хорошо питаться. Лео заранее спросит вас, что вы любите пить и какая еда вам не нравится, как если бы он был метрдотелем, раздающим меню и интересующимся предпочтениями посетителей и их пищевой аллергией в изысканном ресторане.
Лео научился готовить в возрасте чуть за тридцать, когда ушел с рынка труда, чтобы сидеть дома и заботиться о трех своих маленьких дочерях, в то время как его жена Робин вернулась на работу бухгалтером. После пяти лет работы отцом-домохозяином Лео присоединился к бывшему коллеге, который основывал частную инвестиционную фирму, и оставался исполнительным директором фирмы в течение тридцати лет. Он много работал, справлялся очень хорошо, но никогда не отказывался от своей роли семейного повара. Лео не хвастается своей готовкой. Я никогда не слышал, чтобы он называл себя «гурманом». Только друзья и родственники, которые обедают за столом Лео, знают, что кулинария – это его «главное открытие».
Друзья Лео уже считают его мастерство у плиты само собой разумеющимся, хотя я сомневаюсь, что Лео осознает это. Если вам повезет навестить Лео и Робин на несколько дней в одном из их многочисленных домов, вы увидите, с каким спокойным усердием он всех кормит. Лео не является инстинктивным поваром, который может приготовить изумительное блюдо из мешанины ингредиентов, как участник шоу Iron Chef. Он просматривает кулинарные книги в поисках рецептов, знает, что ему подойдет, и всегда следует рецепту до мелочей – никакого вольного творчества. Рецепты, которые радуют вкус, хранятся в папке с тремя кольцами, которую Лео просматривает перед едой. Он планирует обеды на неделю, закупает все ингредиенты и готовит столько, сколько может в свободное время. Почему-то каждое блюдо кажется лучше предыдущего. После стольких лет, проведенных у плиты, Лео совершенствуется с каждым днем.
Самое удивительное в Лео
