Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Следующим инквизитором был Джастин Шаффер. Выше меня, в районе примерно 180 см, с вихрящейся копной волос, пожал мне руку и начал задавать вопросы об AdGrok раньше, чем его задница успела коснуться стула. Сколько у вас пользователей? Что с прибылью? Для чего вы оптимизируетесь? Каковы будут ваши дальнейшие шаги? И так далее… Я чувствовал себя, будто снова проводил презентацию перед венчурным капиталистом и пытался перепродать ему всю нашу компанию (в принципе, я и пытался).
По мере продолжения пытки утапливанием я начал замечать признаки высокомерия, пахнувшего как плохой лосьон после бритья. Позднее я осознал: то, что я почуял, было запахом его статуса «Друг Цукерберга», а у меня к нему несомненная аллергия на генном уровне. Некоторые аллергии, как выяснилось, ухудшаются при выявлении.
Но умом он был расторопен. Шаффер задавал стандартные вопросы о Евангелии стартапов, которое я заучил не хуже теолога. Согласно информации, которую я раскопал до интервью, он сам был нанят через поглощение несколькими годами ранее. Он был ни больше, ни меньше чем из Главной лиги бейсбола и являлся частью компактного, но расширяющегося нью-йоркского контингента Facebook, кто был нанят с другого конца континента. Его список вопросов продолжался, мы оба говорили на скорости 200 км в час, и закончить мериться эго должны были через полчаса.
В ретроспективе я осознал, что он вел разведку насчет одного из самых зыбких и, несомненно, грешных концептов Кремниевой долины – соответствие корпоративной культуре. Соответствие корпоративной культуре, как Святой Дух в католической Троице, было чем-то загадочным и неуловимым, что трудно осмыслить и еще труднее дать определение. Тем не менее это «что-то» важно для приема на работу в технологическую компанию. В теории это измерение, насколько ценности кандидата в отношении сотрудничества, стиля разработки продукта и наиболее насущных целей («более открытый мир, разные точки которого хорошо соединены между собой») совпадают с ценностями компании. Отсюда, как полагают большинство технологических компаний в собственном возвеличивании, их корпоративная культура уникальна и настолько же ценна, как культура не имевшего связей с внешним миром амазонского племени, и так же превозносится (что поддерживает заоблачную стоимость компании). Поэтому невероятно важно, чтобы кандидат этой культуре соответствовал. Умения управляться с языком программирования С++ недостаточно – ты должен быть одним из нас по мысли и по духу.
В реальности, однако, все обычно получалось так.
Кандидат-женщина, которая испортит вам еженедельный «счастливый час»?
«Несоответствие корпоративной культуре».
Подобострастный инженер из Италии или Китая, по-тихому компетентный, но неспособный на жесткую самовлюбленность, которую американцы носят всегда и везде, как джинсы?
«Несоответствие корпоративной культуре».
Самоучка из какого-нибудь дрянного колледжа, о котором вы никогда не слышали, без развязного лоска того непринужденного превосходства, которое вы вынесли из Гарварда или Стэнфорда?
«Несоответствие корпоративной культуре».
Далее в том же духе.
Начальственность Шаффера и та пулеметная очередь, с которой он задавал вопросы, выводили меня из себя. Я подозревал, что не достиг заданной планки, и мне надо было освежить голову. Весь день состоял из череды допросов в тесных серых комнатках с затхлым воздухом. Атмосфера Гуантанамо утомляла. Несмотря на уровень секретности на входе, сравнимый с Управлением государственной безопасности, и то, что нас передавали с рук на руки, как заминированную горячую картошку, которую ни в коем случае нельзя уронить, никто не объявился для следующего интервью. Обед и коктейль явно не были предусмотрены, поэтому я побрел прочь в поисках еды.
Идя по разлагающемуся ковру, который выглядел так, будто его в последний раз чистили при администрации Рейгана, я набрел на одну из микрокухонь. Единственной вещью на полках, которая напоминала настоящую еду, была банка куриного супа Campbell’s, которую я открыл, налил содержимое в кофейную чашку и поставил в микроволновку. Я проглотил еле теплую муть и отправился в мужской туалет, который был удобно расположен рядом с моей суповой кухней. Кратчайшим путем к писсуару и расстегнуть молнию; опорожнить мочевой пузырь, думая о лице Фиделя Кастро. Пока все это происходило, я обратил внимание на клацанье клавиш лэптопа на фоне. Это был микротуалет, клаустрофобический по своей планировке, в котором было только два унитаза, два писсуара и две раковины. Кто-то сидел в кабинке на унитазе, с упавшими до щиколоток брюками, и усердно работал на лэптопе. Это не был разговор в стиле «я болтаю со своей девушкой», нет. Это было печатание на полной скорости в течение двадцати секунд, потом пауза в две секунды на размышление, еще несколько строк прописанного кода и затем разовое арпеджио сокращенной комбинации клавиш для сохранения работы в текстовом редакторе наподобие Emacs. Каденция была безошибочной, я не слышал ничего другого за последние шесть лет. Тот парень кодил на всех оборотах, пока справлял большую нужду.
Завершив собственную миссию, я направился к раковине. Два немаленьких ведерка рядом с краном были наполнены одноразовыми зубными щетками и маленькими тюбиками пасты. Я бросил быстрый взгляд в мусорное ведро и заметил несколько упаковок от зубных щеток. Они их действительно часто использовали. Люди кодили, сидя на унитазе, и нуждались в зубных щетках на работе. Это привлекло мое внимание.
Я вернулся в переговорную, она же камера пыток, и стал ждать последнего интервьюера. Им оказался сам Гокул.
На тот момент Гокул Раджарам был легендарным серым кардиналом мира рекламных технологий. Так называемый крестный отец AdSense, второго золотого дна Google после AdWords, Гокул постоянно присутствовал на конференциях отрасли и был вездесущим советником и инвестором для каждой компании, которая занималась рекламными технологиями и была достойна упоминания.
Он тоже пришел в Facebook через найм после поглощения небольшой компании, хотя на самом деле для него это была всего лишь карьерная передышка между Google и Facebook. Высшее образование в Индийском институте технологии, потом американское МВА – он был индийским технарем стандартного образца и, пожалуй, самым ценным экспортом этой страны после стали и Tata Motors.
– Что бы вы первым делом поменяли в рекламе на Facebook, если бы мы вас наняли?
Гокул был таким же любителем прологов и лоска, как дипломат из Северной Кореи.
– Я бы создал систему отслеживания конверсии. Не могу поверить, что у вас ее еще нет.
Система отслеживания конверсии – программа, которая сообщает вам, удалось ли рекламе создать конверсию (так на маркетинговом языке называют продажу), и позволяет внести поправки в маркетинговую кампанию в зависимости от ее производительности. Система рекламы без отслеживания конверсии – как машина без зеркал заднего вида. Нет, это даже машина без заднего и боковых стекол. Вы можете только смотреть вперед и радостно рулить, не понимая, что находится позади вас и кого вы только что переехали. Это опасно и для вас, и для других, и было признаком того, насколько менеджмент отдела рекламы Facebook оторвался от реальности, не выбрав такого приоритета.
По улыбке Гокула стало ясно, что… я дал верный ответ!
Так и продолжался наш разговор – мы обсуждали различные потенциальные аспекты системы рекламы на Facebook и то, что компании надо было создать.
Гокул, страдая от головокружения – вскоре я узнаю, что он почти всегда от него страдает, – проводил меня к выходу. Ребята и я прибыли отдельно,
