Обезьяны в бизнесе. Как запускать проекты по лучшим стратегиям Кремниевой долины - Антонио Гарсиа Мартинес
Сто миллионов пользователей!
Если бы человечество ждало до 2010 года, чтобы изобрести мастурбацию, она бы не завоевала популярность так быстро, как CityVille. Вот с какой скоростью Facebook воплощали идеи в жизнь.
А вот еще одна точка отсчета для вас. В рамках нашей решительной кампании по обхаживанию Facebook я месяцами получал уведомления от Google о компании. Одно из них в особенности привлекло мое внимание. В октябре 2010 года мать во Флориде закачала своего ребенка до смерти, потому что плач ребенка мешал играть в FarmVille. Она собственными руками убила существо, на любовь к которому ее программировали бесконечные эпохи. И все ради того, чтобы ответить на уведомления Facebook, поступившие от какой-то дурацкой игры. Продукты, из-за которых матери убивают собственных младенцев, лишь бы побольше попользоваться продуктом, просто не могут не оказаться успешными в этом мире (если, конечно, они легальны). Facebook был легальным крэком в интернет-масштабе. Такая компания несомненно смогла бы продать что угодно. Twitter был миленьким и все такое, но у него еще не было показателя смертности, как бы там ни твитила эта Lady Gaga.
Так что побеждал Facebook.
Но Twitter сделали AdGrok четкое предложение, а от Facebook пока ничего четкого не поступало.
Сумбурные хипстеры в дорогих офисных интерьерах, тысячедолларовые односкоростные велосипеды на парковке и фирменная картинка с китом? Или члены студенческого братства, которые носят худи и, согласно величественному предписанию, продолжают кодить даже в туалете? Как все обернется? Можно ли рассматривать сразу два варианта?
Вот еще одно правдивое утверждение о жизни в технологической сфере. Каждый, кто заявляет, что в Долине действует меритократия, получил оттуда большую выгоду немеритократическими средствами – как то нежданная удача, членство в привилегированной когорте или некий скрываемый акт мошенничества.
Так как удача никогда не была на моей стороне, а за спиной не было привилегированной когорты, на которую можно бы было положиться, это должно было быть мошенничество.
Управление комбинированной сделкой между Facebook и Twitter было похоже на попытку инициировать одновременный оргазм у фригидной женщины и мужчины с преждевременной эякуляцией: почти невозможно, чревато опасностями и требует очень твердой руки.
В нашем рассказе мы уже упоминали Мика Джонсона. Его компания была в моем потоке YC и исчезла за несколько месяцев до этого при загадочных обстоятельствах, а потом Мик волшебным образом появился в Facebook. Именно он был ответственным за мое первоначальное знакомство с отделом рекламы Facebook, с которого и началась эта мыльная опера.
Нам обоим нравилось хмелевое пиво, так что за пинтами Lagunitas в Creamery он поделился жареными новостями.
Он и его австралийский сооснователь Джеймс долго проработали вместе. Они годами занимались мобильными телефонами и находились в поисках чего-то постоянного. После двух лет с заработком $2000 в месяц или даже меньше Джеймсу это надоело. У него складывались серьезные отношения с девушкой, и он устал от стартаповских подработок. Они сошлись на том, что компания должна быть продана. Мик набрался смелости и выбрался на рынок приобретения талантов. Они делали презентации всем и сразу, ориентируясь на слияние и поглощение через Twitter, Zynga, Google, Facebook и ряд более мелких компаний.
Дальше всего они зашли с Zynga и Twitter, причем Twitter сделали прямое предложение. Мика Twitter не впечатлил, он не хотел идти туда. Подергав за некоторые веревочки, Мик добился, чтобы его представили менеджерам Facebook. Там прогнали Мика и Джеймса через соковыжималку слияний и поглощений и снова вышли на связь с предложением взять Мика и только Мика. Звучит знакомо, не так ли?
За этим последовала витиеватая путаница выторговывания, по сравнению с которой переговоры о выкупе с сомалийскими пиратами показались бы весьма методичными. Итоговое заключение было таким, что Мик отправится в Facebook, а Zynga получат Джеймса и компанию. Главная проблема в том, что и Zynga, и Facebook должны были пойти на уступку, чтобы заключить сделку, но никто не хотел субсидировать чужое приобретение, предлагая бо́льшую стоимость для гибридной продажи. Они воспринимали ситуацию, будто их заперли в игре с нулевой суммой с компанией, которую они не особенно любили. Окончательные условия, которые мне так и не удалось выудить из Мика, представляли собой некую странную комбинацию. Она включала в себя платеж вперед, долю в этапности инвестирования в обеих компаниях и сопутствующую сделку, в которой заплатили бы инвесторам.
Как я узнаю потом, моя ситуация не была нетипичной – хотя обычно о таком не разговаривали. Компании с капиталом для поглощения и достаточно крепкими нервами, чтобы этот капитал использовать, готовы бороться за то, чего они хотят в сделках. Вы приходите к ним со своей командой и продуктом, они бегло ознакомливаются с предложением и говорят: «Мы хотим нанять А и В, но не С, а технология нас не интересует». Потом они предлагают единовременную выплату за то, что хотят, и перед вами встает выбор: либо двурушничать, либо выкупить свою долю, либо начихать на чьи бы то ни было интересы, чтобы сделка состоялась. Компания (для организаций вроде Facebook или Google это была общепринятая практика) заинтересована только в цене нетто за каждого инженера (или человека, ответственного за разработку продукта), но не в абсолютной стоимости. И тем более их не волнует, что там получат инвесторы. Многие из поглощений на ранней стадии осуществлялись именно таким хищническим способом.
Я серьезно отнесся к примеру Мика по двум причинам.
Первая: он на самом деле через это прошел. Мик завершил цикл с лидирующими компаниями долины и играл на их противоречиях, пока не получил условия, которых хотели он и его сооснователь. Он устоял, пока Zynga собирались с мыслями, пусть даже с риском для себя и сделки с Facebook. Он сделал нечто такое, чего никогда не видел Пол Грэм и насчет чего Пол утверждал, что такое невозможно. Более того, он виртуозно перенял инициативу, начав с очень слабой позиции. У компании было мало поддержки, и у них уже заканчивались те небольшие деньги, которые они сумели привлечь. Если бы сделка не состоялась, им бы пришел конец. Его единственная сильная сторона заключалась в том, чтобы свести Zynga и Facebook в одно пространство и заставить драться.
Вторая причина, по которой я прислушался к этому совету, основанному на личном примере, заключалась в том, что мне нравился Мик. В этом городе, полном чокнутых, асоциальных, поглощенных только собой, нарциссических основателей стартапов, он производил впечатление реального парня, которому можно доверять. Он ничего не выигрывал от моей сделки и помогал, только чтобы поделиться накопленным опытом с коллегой – основателем стартапа, который оказался в тупике.
К тому времени как наши стаканы опустели, я был убежден: если Мику удалось провернуть такую сделку, удастся и мне.
Но какой ценой?
Долгое время спустя после драмы AdGrok я слышал, как технари Восточного побережья прекрасно суммируют в нескольких словах позицию технарей Левого берега: «Такое ощущение, что у них там нет памяти. Это земля машин, не фиксирующих текущее состояние».
Немного контекста: «состояние» – это технический термин, который относится к данным, хранящимся в памяти и необходимым для работы программы или выполнения функции. «Машина состояний» – это абстрактная модель вычислений, каждое из которых задается особым набором инструкций или информации. Переход из одного состояния в другое при этом вызывается
