Читай, пиши, управляй: блокчейн как новая эра интернета - Крис Диксон
На момент написания этих строк Комиссия по ценным бумагам и биржам США (SEC – Securities and Exchange Commission), главный регулятор рынков ценных бумаг страны, в последний раз давала значимые рекомендации по этому вопросу аж в 2019 году[282]. В них говорилось, что достаточно децентрализованные блокчейн-сети не соответствуют третьему критерию по тесту Хоуи касательно «усилий других лиц», и, следовательно, законы о ценных бумагах на их токены не распространяются. С тех пор SEC ввела ряд принудительных мер, утверждая, что определенные транзакции с токенами подпадают под действие законов о ценных бумагах, не предоставив, однако, дополнительных разъяснений по поводу критериев, на основании которых сделан данный вывод[283].
Применение правовых прецедентов доинтернетовской эпохи к современным цифровым сетям оставляет огромные «серые» зоны, что дает существенные преимущества злоумышленникам и иностранным компаниям, которые не соблюдают правил и законов США. Злоумышленники достигают децентрализации обходными путями. Они быстро запускают токены, что позволяет им стремительно расти. А добросовестные игроки рынка тратят много времени и средств на юристов, чтобы определить, насколько применим критерий «достаточной децентрализации» к их проектам, создавая конкурентное преимущество для тех, кто этого сделать не удосужился. Ситуация сегодня настолько сложна и запутанна, что сами регулирующие органы не могут договориться, где провести разграничительную линию. Например, SEC предположила, что токен Ethereum – ценная бумага[284], а Комиссия по торговле товарными фьючерсами, главный регулятор сырьевых товаров в США, утверждает, что это товар[285].
В идеале политики и регулирующие органы должны уточнить критерии, отличающие ценные бумаги от сырьевых товаров, и определить, как именно новые проекты должны становиться достаточно децентрализованными, чтобы их регулировали как товары[286]. Сегодня Bitcoin считается золотым стандартом децентрализации, но и эта сеть, как любая инновационная технология, начиналась как централизованная. Если бы в 2009 году в стране действовало регулирование без пути к децентрализации, ее вообще бы не создали. Без такого пути более старые технологии, которые развивались до принятия действующих законов и правил, были бы разрешены, но новые блокировались бы. По сути, это ставило бы вне закона все будущие инновации.
Есть правила и нормы, которые применяются к любым торгуемым активам, будь то ценные бумаги или сырьевые товары. Например, в обеих категориях считается незаконным монополизировать рынок или манипулировать ценами. А законы о защите прав потребителей запрещают ложную рекламу и прочие вводящие в заблуждение действия. С тем, что эти правила должны применяться к цифровым активам точно так же, как к традиционным, согласны все. Споры ведутся по более узкому вопросу: в каких случаях цифровые активы должны регулироваться дополнительными правилами, которые традиционно применяются конкретно к активам, классифицируемым как ценные бумаги?
Право собственности и рынки неделимы
Некоторые политики предлагают правила, которые, будь они приняты, фактически запретили бы токены и, следовательно, использование блокчейнов в любых практических целях[287]. Если бы токены и правда предназначались исключительно для спекуляций, такие ограничения были бы, возможно, оправданны. Но, как я уже говорил выше, спекуляции – лишь побочный эффект истинного предназначения токенов, заключающегося в том, чтобы быть важнейшими инструментами, обеспечивающими работу сетей, которыми владеет сообщество.
Поскольку токенами, как и любой вещью, которой вы владеете, можно торговать, многие видят в них чисто финансовые активы. Но правильно разработанные токены имеют специфическое применение, например в качестве нативных токенов, которые стимулируют развитие сетей и питают виртуальную экономику. Токены – не какая-то несущественная деталь блокчейн-сетей, не досадное недоразумение, которое можно изъять и выбросить[288]. Это необходимое и крайне важное свойство таких сетей. Совместная собственность не работает, если сообщества не могут стать собственниками.
Иногда люди спрашивают: нельзя ли воспользоваться плюсами блокчейнов и устранить при этом любой намек на казино, сделав торговлю токенами невозможной с помощью юридических или технических средств? Но ведь, устранив возможность покупать или продавать что-либо, вы убираете из уравнения само право собственности. Даже нематериальные активы, такие как авторские права и интеллектуальная собственность, покупаются и продаются (с согласия их владельцев). Нет торговли – нет собственности; одно без другого невозможно.
Отказ от торговли токенами помешает также продуктивному использованию блокчейнов. Им нужны стимулы в виде токенов, чтобы мотивировать валидаторов управлять сетевыми узлами, для эксплуатации которых нужны деньги. Корпоративные сети финансируют свою деятельность и развитие за счет сбора средств, опционов на акции и доходов, а блокчейн-сети делают это с помощью токенов. Если рынков или цен, ассоциируемых с токенами, не существует, пользователи не могут купить токены, необходимые для доступа в сеть. Они также не могут конвертировать токены в доллары или другие валюты, что затрудняет использование токенов в качестве стимулов для участников сети, если оно вообще остается возможным (мы обсуждали это в предыдущих главах). Нам пока не известны способы проектирования блокчейн-сетей, не требующих разрешения, без токенов и торговли ими, и, если кто-то говорит вам обратное, советую отнестись к его словам максимально скептически.
В связи с вышесказанным встает интересный вопрос: а нет ли гибридных подходов, которые позволят «приручить» аспект казино и при этом развить аспект компьютера? Некоторые предлагают запретить перепродажу токенов после дебюта новой блокчейн-сети либо на какой-то фиксированный период, либо до тех пор, пока не будут достигнуты определенные вехи. Токены по-прежнему могут использоваться в качестве вознаграждения, как стимул для развития и расширения сети, но их держателям, возможно, придется несколько лет подождать снятия торговых ограничений – или до тех пор, пока сеть не достигнет определенных пороговых значений.
Временные горизонты могут быть весьма эффективным способом согласования стимулов людей с более широкими общественными интересами. Вспомните, например, об описанном ранее цикле хайпа (ажиотажа), который проходят технологии в своем развитии: ранняя фаза ажиотажа сменяется фазой краха, за которой следует «плато производительности». Долгосрочные ограничения побуждают держателей токенов противостоять ажиотажу и его последствиям и реализовывать в итоге максимальную ценность сети, способствуя ее продуктивному росту.
Некоторые блокчейн-сети сами накладывают на себя подобные ограничения, и в США, как и в других странах, выдвигаются законодательные инициативы, чтобы сделать временные ограничения токенов обязательными. Это позволит сетям блокчейнов использовать токен-стимулирование как инструмент для конкуренции с корпоративными сетями и будет поощрять держателей токенов фокусироваться на создании долгосрочной ценности, а не на кратковременном ажиотаже. А еще эти вехи можно привязать к целям регулирования, таким как «достаточная децентрализация», что позволит удовлетворить критерии для ценных бумаг и других режимов регулирования.
В общем, очевидно, что эта индустрия нуждается в более четком регулировании и что его нужно сосредоточить на достижении политических целей, таких как наказание злоумышленников, защита потребителей, обеспечение стабильных рынков и поощрение ответственных инноваций. Ставки чрезвычайно высоки. Как я уже говорил, блокчейн-сети – единственная известная нам технология, способная возродить дух открытого, демократического интернета.
Корпорации с ограниченной ответственностью: история успеха в сфере регулирования
Как показывает прошлое, разумное регулирование весьма эффективно ускоряет инновации. До середины XIX века доминирующей корпоративной структурой считалось партнерство, или товарищество[289]. Там все акционеры – партнеры и несут полную ответственность за действия своего бизнеса. Если компания несет финансовые убытки или причиняет кому-то ущерб нефинансового характера, ответственность пробивает корпоративный щит и ложится на акционеров. А теперь представьте, что акционеры таких публичных компаний, как IBM и GE, несут за ошибки компании личную ответственность, помимо вложенных в нее денег. Согласитесь, очень немногие стали бы покупать их акции, и им было бы гораздо сложнее привлекать капитал.
Корпорации
